Обещал жениться - Матвеева Любовь

А ведь ей ещё и шестидесяти лет не было!

Яблоки для любимого

Я пришла по объявлению – посмотреть на дом. Надоело жить в каменных джунглях! Хороший дом у телевышки над оврагом мне понравился.

Понравился садик и ухоженный огород, который плавно переходил в естественные заросли оврага. Тропинка уходила вниз и звала за собой. Осень. С деревьев слетали последние листья, а живописные грозди рябин оттягивали ветви. И хозяйка понравилась – приятная пожилая женщина, умудрённая жизнью, которой перевалило за семьдесят.

Анна Семёновна – так звали хозяйку, – позвала в дом, но не хотелось уходить из садика. Мы присели на скамейку под яблоней, и я попросила её рассказать о себе. Оказалось, что с мужем она прожили большую жизнь, вырастили детей, но что такое любовь – не знала. Думала, так болтают!

Дети выросли и уехали в Россию, муж умер. Одиночество – горькая штука, особенно на старости лет.

Рядом состарился сосед Михаил. Жена его умерла, и он жил бобылём.

Приехали его дети, продали дом, а старика-отца оформили в Дом престарелых. Сильно не хотелось ему туда – не мог он сидеть без дела на крыльце и стучать клюкой (я там однажды была, видела!). Руки просили работы. И пригласила Анна Семёновна Михаила к себе: дом большой, места много, да и хозяин нужен! За домом, и за огородом надо присматривать!

Прожили вместе четыре года. Радовались, что не одиноки, есть о ком позаботиться, кому поухаживать друг за другом, пожаловаться на болезни, понимали друг друга с полуслова!

– С первым-то мы не так жили, – вспоминала Анна Семёновна, – сорок лет прошло, а мы – словно чужие! Я думала, и все так живут. А тут!.. Да что там говорить – мы друг на друга нарадоваться не могли! И вдруг приезжают его дети, сгребают старика в охапку – даже вещей не взяли. Посадили в машину и увезли! Им надо было квартиру получать. Забрали отца, чтобы больше площадь дали!

– Наверное, вы любили его?

– Не знаю я, что такое любовь! Не привелось! – сурово ответила Анна Семёновна. Мы пошли прогуляться по огороду. По ухоженным грядкам было видно, что хозяйка не праздно проводит время. Она обратила моё внимание на корявую яблоню-маму. Старый иссохший ствол антоновки давно не плодоносил. А рядом раскрасавилась яблоня-дочь, отросшая то ли от корней, то ли от прижатой к земле ветки. Но яблоки давно отошли, и мне оставалось только полюбоваться статью дочернего дерева.

– Сейчас я вам что-то покажу! – сказала Анна Семёновна и достала из кармана фартука ключ. Она открыла замок на погребе, устроенном по-старинному, во дворе, спустилась вниз, стала что-то искать. Потом поднялась, вышла со старой мужской шапкой в руках, развернула тряпочку. Взгляду предстали несколько прекрасных плодов – яблоки с дочернего дерева! Одно, усохшее, хозяйка выбросила, другое протянула мне, остальные заботливо завернула, и унесла обратно в погреб.

– Подруга раскидывала карты, сказала – вернётся Михаил! Поэтому – извините – раздумала я дом продавать. Вернётся – и не найдёт меня, голубчик! Он эти яблоки сильно любил, для него и берегу! Будет ему подарок!

И вдруг старая женщина заплакала. Слёзы обильно полились по морщинистому лицу. А я подумала – нет возраста, когда человек перестаёт ждать и… любить!

Измены не простила

Еду из Кургана двумя электричками. Так дешевле, чем на пассажирском поезде, но намного дольше, скучно. Разговорилась с соседкой. По всему видно – пьющая, много лет битая, опустившаяся почти на самое дно… Ольга рассказывает мне свою историю. Шесть лет назад развелась она с мужем Михаилом, который её сильно обижал. Тем не менее, она считала возможным всё от него терпеть, прощать побои и пьянки. Однажды он ушёл от неё к другой женщине. Это для неё был тяжёлый удар.

Когда Михаил по старой привычке бросился, пьяный, с кулаками на новую жену, та оказалась не из робкого десятка. Схватив топор, она кинулась навстречу с самыми серьёзными намерениями. Только прыжок в окно со второго этажа спас его от верной смерти! Но ноги он повредил – переломал пальцы.

Хромой и несчастный, хотел он вернуться к первой жене. Однако у каждого, даже самого последнего человека, есть свои принципы. Тому, кого она прощала жестокие побои, перебитый нос и выбитые зубы, она оказалась неспособна простить измены!

Я не понимаю соседку – жить со зверем! Бить – значит убивать! Да я бы одного удара не простила! Я не знаю даже, что такое – пощёчина! Жалуюсь ей на своего мужа – если раньше приходил, бывало, под утро, то теперь может исчезнуть на несколько дней! Нашёл весёлую подружку, у которой дома вечный праздник! Но больше я его не намерена прощать!

– Приползёт – возьмёте! – уверенно говорит она, заранее презирая меня за слабость. – Простить измену? Нет, это – не на мой характер! – ГОРДО ПРОШЕПЕЛЯВИЛА ОНА РАЗБИТЫМИ ГУБАМИ.

Красенький гребешок

Одной старушке на базаре говорю:

– Сегодня у подруги была в больнице, в гинекологии. Ну и дела творятся!

Тем женщинам, что постарше, какие-нибудь незначительные операции делают или терапией обходятся. И детей-то у них уже по три- четыре. А молодым женщинам – каждый день пяти-шести – матки и яичники вырезают, выбрасывают. У них ещё детей нет, а теперь и не будет никогда! Какая гнилая молодёжь…

А она мне отвечает:

– Не оттого их оперируют, что гнилые, а гнилые оттого, что не рожают – предохраняются да аборты делают. У ТОЙ КУРОЧКИ, ЧТО НЕСЁТСЯ, И ГРЕБЕШОК КРАСЕНЬКИЙ!

На чёрный день…

Семья Белкиных в казачьей станице Боголюбово считалась работящей и пользовалась уважением односельчан. А посмотреть – живут хуже всех: ни надеть им нечего, ни поесть. Всё с хлеба на квас едва перебивались! Даже в церковь по престольным праздникам в такой негодной одежонке появлялись – просто стыд!

Всю семью в кулаке держал дед, старый казак. И держал строго! В «чёрном теле» – так раньше говорили. Жену, сыновей, снох, внучат… Жили-то все вместе.

Чуть кто копейку заработал – давай сюда! Урожай ли соберут, рыбы ли наловят, сена ли продадут – деньги давайте сюда! Чтобы обмануть отца – и мысли не было!

Уже люди в эти годы не так плохо жили – и одёжу новую покупали, и покушать чего повкуснее, и лакомства детям хоть по праздникам. Детки же Белкиных слаще сушёной морковки ничего отродясь не пробовали. Спроса с деда за деньги не было, да и как спросишь? Не смели… Может, на хозяйство идут, думали молодые.

Вдруг грянула реформа! В деревне никто и в ус не дует – денег-то ни у кого не было. А дед как потерянный ходит. Но молчит. Не привык с кем-нибудь делиться!

Однажды среди бела дня свинья под крыльцом рылась-рылась, и выворотила свёрток – большой, с деньгами! Их до революции «николаевками» звали. Старший сын – мужик уже бородатый, увидел их и заплакал:

– Посмотри, отец, на мои руки! На мою жену и на детей! Они в школу не ходят, потому что им одеть – обуть нечего! Что ты с нами сделал?..

– Дак для вас же копил на чёрный день! – ответил несчастный старик.

Сюрприз

Вера – крупная, красивая и умная женщина, эффектная блондинка. Несколько лет жила в Китае, где имела своё дело. И сейчас умеет «добыть копейку». Вся семья – на ней. Муж Игорь – мозгляк, посмотреть не на что, да к тому же ни на что не годный. Ни на какой работе не держится, увлечён только рыбалкой.