Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Любимая Татьяна

Заметив, что Люба смотрит на меня, опускаю взгляд на свой телефон и тут же поднимаю его снова на девушку.

Почему не звонила?

Она чуть заметно ведет плечом и поворачивает лицо к мужу, даря ему скупую улыбку.

Тот машет, чтобы к нашему столику подошли. Делает заказ — мясо, овощи, еще что — то — не слышу. Глаз не свожу с чужой жены.

Люба очень бледна. Ей явно нехорошо, а Борис не замечает.

«Наши половинки» пьют коньяк. Лена все ближе. Периодически виснет на руке. Рисуется перед всеми, сверкает полуобнаженной грудью.

— А вы давно, — Миронов водит пальцами с меня на Зайцеву и обратно, — вместе?

— Недавно, — вместо меня отвечает девушка. — Но надеюсь, надолго, — воодушевленно.

Любовь поднимает на меня глаза. На мгновение мне кажется, я вижу в глубине ее зеленых зрачков разочарование.

Это не то, что ты думаешь!

Мне все равно, — успеваю прочесть.

Не-ет, не все равно.

Глава 36

Не-вы-но-си-мо!

Мне физически тяжело выносить этих людей! И даже Тимура!

Глупая я. Зачем пришла сюда? На что надеялась? Что он сможет мне как-то помочь? Он такой же потаскун как Борис и все остальные. Делал вид, что я ему нравлюсь, а сам пришел с подружкой.

Вот и сейчас кидает на меня красноречивые взгляды. Будто извиняется за Елену.

Переживает за меня?

Как же.

Не верю. С какой стати?

А если и так?

Я замужем. Это уже табу. Плюс беременна. И даже не от мужа.

Он может быть тем мужчиной, с которым у меня был секс в лифте?

Я не знаю!

Иногда мне кажется, что похож. Иногда — вообще не тот.

Мне дурно, душно, тошно.

Держать маску равнодушия к Тимуру и его подружке тяжело. Еще тяжелее улыбаться Борису.

И эти вопросы про беременность… Я едва не выдала себя.

Как же мне плохо!

Хочу на воздух, и чтобы никого из них не видеть, не слышать. Особенно голос Бориса, его чавканье, гогот. И вторящий ему звенящий смех Елены.

У нее с Тимуром все серьезно?

Меня это не должно интересовать!

Но я переживаю за Таечку! Хочу, чтобы у нее была мачеха, которая будет ее любить как родную.

Елена может быть хорошей матерью для чужого ребенка? Для дочки Тимура? Сомневаюсь. Пьет наравне с моим мужем и ведет себя вульгарно.

Ну и вкус у вас, господин Вершинин.

Хотя и у меня не лучше.

За то, что когда — то влюбилась в Миронова и столько лет потратила на него, хочется той, прежней Любе, не просто подзатыльник дать, а отходить розгами. Чтоб кровь куда надо прилила и заставила мозг работать.

— Хороший ты мужик, Вершинин, — Борис уже хорошо пьян. — Как там служба опеки — не беспокоит?

Почему он спрашивает? Что за намеки? Уже позвонил и дал добро на проверку?

Молча умоляю его не шантажировать Тимура. Не надо травмировать маленькую девочку! Я же все делаю, как он хочет!

— Вы оказали мне неоценимую услугу, Борис…

— Да что ты выкаешь мне, — фыркает муж. — Давай на ты.

— Давай. Так вот, я продолжу. Я тебе очень благодарен за то, что впрягся за меня перед Черновым и не дал ход делу. Буду должен. И тебе, Любовь, — переводит на меня взгляд чарующе красивых глаз, — огромное спасибо, что не оставила мою дочь одну на улице. Тася очень выборочна с людьми, мало кому может довериться…

В каждом его слове, взгляде, жесте мне чудится скрытый подтекст. У нас будто происходит свой, зашифрованный разговор.

Или я это сама придумала? Я даже не уверена, что правильно отвечаю на его немые вопросы.

— Я не могла оставить ребенка одного на улице. Это опасно.

— А что, что произошло — то? Расскажи, Тимур, — просит Елена.

Неужели ее не посвятили в удивительное приключение маленькой девочки? — адресую вопросительный взгляд Вершинину.

— Потом расскажу, — обещает ей Тимур.

Она обиженно надувает и без того перекачанные губы.

И тут же забывает про свою обиду, поднимая вместе с Борисом полную рюмку. Они начали уже второй графин.

— Я хочу выпить за тебя, Боря, — взмахивает она. — Ох, Люба, у тебя такой замечательный муж! Тимур, ты в курсе? Борис на годовщину свадьбы подарил своей жене цветочный салон. Обожаю такие подарки! Поступок настоящего любящего мужчины!

Какая осведомленность о подарках моего мужа!

— Вот, слышала, любимая, как хвалить надо? Целуй меня быстро! — Борис выпячивает губы для поцелуя.

Ну зачем?!

Пересиливая подкатывающую тошноту, неловко тыкаюсь ему в щеку.

Перевожу взгляд на Елену.

Забери его себе, а? — мысленно прошу. — Он тебе тоже салон подарит, а то и два.

— Ваш салон «Камелия»? — спрашивает у меня Тимур.

— Да. Как вы… ты догадался?

Рада, что отвлек внимание на себя.

— Я как раз сегодня покупал там букет «лохмашек».

Борис разговаривает с Еленой о чем-то своем. Мы с Тимуром их не слушаем, они нас тоже.

Вершинин рассказывает увлекательную историю «лохмашек» — от сожженной футболки до купленного сегодня букета гербер, на паре бутонов которого Таечка уже успела погадать. Ирина Васильевна, воспитатель девочки, научила ее какому — то хитрому гаданию.

Тимур такой обаятельный, когда говорит о дочке. Сразу видно, любит ее очень. Я заслушалась, залюбовалась, заулыбалась. О Таечке я готова слушать вечно. Увидеть бы ее, обнять, вдохнуть детский запах.

— Так куда, ты говоришь, Вальков уехал? — спрашивает муж Тимура, когда он заканчивает свой рассказ.

— У меня нет информации об Антоне. Сам бы хотел знать. Думал, у тебя спросить.

— Вот же упырь. Срубил бабла и скрылся.

— А можно подробнее? Что за бабло, чье? — заинтересовался Вершинин.

— Есть у меня одна схемка… Как раз с тобой обсудить хотел.

Так вот какое дело у Бориса к Тимуру. Я однажды слышала, как муж с кем — то разговаривал по телефону на повышенных тонах. Речь шла как раз о Валькове и о том, что он сбежал с деньгами, не поделившись с Борисом.

И передо мной он тогда в гостинице оправдывался, что изменил, потому что его на деньги кинули. Стресс снимал.

Решил завербовать Вершинина? Надеюсь, у него хватит ума отказаться.

Мужские разговоры мне неинтересны. Можно мне уже домой, а? Положенное время я высидела. О Таечке немного узнала, достаточно на сегодня.

Но посиделки в самом разгаре, Миронов домой не поедет и меня одну не отпустит.

— Я отлучусь ненадолго, — трогаю рукав мужа.

— Куда?

— В дамскую комнату.

— Аха. Иди.

Спиной чувствую его тяжелый взгляд.

Спрашиваю у официанта, где туалет. Уединившись, умываю лицо, губы холодной водой, долго держу руки под струей. Так легче.

Смотрю на себя в зеркало. Оно тут во всю стену.

Серая, бледная, худая.

Хм, хотела мужского внимания от Тимура, Любочка? Посмотри на себя: где ты, а где эта Елена. Странно, как тебя еще муж подле себя держит.

Возвращаться в зал желания нет.

Сбежать? Хорошая идея. Но последствия…

Плевать!

Что — то со мной не то. Голова кружится. Наверное, от голода. Последний раз ела утром, а здесь только сок пила. Низ живота странно тянет.

Почувствовал неладное, иду в кабинку. И едва не падаю в обморок от страха. На трусиках — выделения!

Вылетаю из туалета.

— Девушка, — останавливаю официантку, — есть тут еще один выход? Пожалуйста, очень надо! — прошу умоляющим голосом. — Мне нужно уйти, а там муж… Понимаете?

— Вообще — то не положено, — шепчет она испуганно, оглядываясь. — Ладно, пойдемте.

Выводит меня во двор.

— А вы не могли бы вызвать мне такси? Я без телефона.

И без денег…

— Вова! — девушка окрикивает какого — то парня, что собирается сесть в машину. — Пойдемте, — уверенно тянет меня к нему, — это наш кухработник, он иногда нас по домам развозит, вдруг и вас отвезет. Я попрошу.

— Спасибо вам огромное! — благодарю от всего сердца.

Девушке хватает пары фраз, чтобы Вова кивнул.

— Все, я договорилась, — довольно улыбается официантка. — Садитесь, отвезет куда скажете.