Рэдклифф - Стража чести
насколько возбуждена Блэр, – Я собираюсь прикоснуться к тебе везде, – Она танцевала пальцами внизу живота Блэр, проводя ими над теплом между ног возлюбленной и ниже, поглаживая мягкую кожу внутренней поверхности ее бедер, – Мне надо прикоснуться к тебе везде.
Ослабев, Блэр сдалась, падая на подушки с низким стоном, – Боже, мне все равно что, сделай что-
нибудь…все что захочешь. Только не останавливайся.
Вся кожа Блэр пела. Кончики пальцев Кэм рисовали картину залитых солнцем полян, на холсте ее воображения. Ее сердце гремело от радости, чувствуя, как она любит, и как любима. Уносясь под напором ласк возлюбленной, она не осознавала того, как губы ласкали ее набухшую плоть или того как язык превращает ее страсть в море желания. Все, что она чувствовала, в ее теле, в ее душе, в
самых потаенных уголках ее сердца – была женщина, которая хотела ее, и которая освободила ее силой этой любви. «Кэм. Кэм.»
Ее оргазм медленно поднимался, возвращая ее силы, откуда-то свыше, обратно, в ее хрупкое тело.
Только тогда, когда комок вожделения разжался внутри нее, меж ее бедер и распустил волну наслаждения, затопившую её целиком, она осознала, что Кэм ртом доводит ее до кульминации.
Задыхаясь, она приподнялась, заставив глаза открыться, и сжав руки в волосах Кэм, – Я хочу…чтобы ты…смотрела, как заставляешь меня кончить. В это мгновение острый край болезненного удовольствия, проник в каждую ее мышцу, каждую косточку, а ее душа освободилась от сладкой пытки наслаждением. Согнувшись почти вдвое, она вцепилась в плечо Кэм и в судорогах застонала.
Когда напряженные спазмы отпустили ее, она рухнула обратно на кровать, ее пальцы все еще были запутаны в волосах ее возлюбленной. Кэм поднялась к ней и обняла, прижав ее лицо к своей груди, -
Я люблю тебя. Очень сильно люблю.
Блэр не могла говорить. Она едва могла дышать. Это был уже не восхитительный оргазм, который украл ее контроль над собственным телом, но громадные эмоции, что она была не в состоянии сдержать, когда Кэм коснулась ее. «Не только, когда она касается меня. Но и когда она смотрит на меня. Когда она где угодно рядом со мной».
– Детка, – нежно шепнула Кэм, ее щека аккуратно легла на макушку Блэр, – Нам надо залезть под одеяло. Ты замерзнешь.
– Через минуту, – шепнула Блэр, обнимая за талию Кэм и притягивая ее ближе, – Мне так хорошо. Ты так хороша.
– Кэм рассмеялась, затаскивая простынь вверх по телу Блэр, – Да уж. Я чувствую себя потрясающей.
Голова Блэр откинулась обратно на плечо Кэм, и она посмотрела на любимую, сквозь тяжелые веки,
– Очень довольна собой, да?
– В значительной степени, – Кэм легонько поцеловала носик Блэр, – Я думала об этом весь вечер.
– Неужели, – слабо усмехнулась Блэр, – У вас просто невероятная сила воли, Командир.
– Не совсем, – Кэм мягко поцеловала Блэр в губы, проводя языком по ее полной нижней губе, – Все
это время сейчас, мне казалось, что ты просто не хотела меня отпускать.
Блэр застонала, – Кэмерон Робертс, ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо знала.
Если бы я сейчас не была бы полностью изнемождена, я бы опрокинула тебя на лопатки и изнасиловала бы.
Смеясь, Кэм упала обратно на подушки, по-прежнему обнимая Блэр, и натянула одеяло выше, пока они не оказались укутанными в него, в объятиях друг друга, – Это, как всегда утром.
– Да, – сонно шепнула Блэр, понимая, что неизвестно, сколько может пройти лет, прежде чем она могла бы просто засыпать в объятиях любимой, зная, что проснется рядом с ней. О на отказалась думать о чем-то, что способно разрушить ее счастье. Готовность принять мимолетную, подаренную ей радость было тоже новым для нее, – Любовь к тебе – самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.
– Блэр, – Кэм вздохнула, мягко поглаживая белокурую голову, лежащую на ее плече, – Ты не знаешь,
сколько это значит для меня.
– Я знаю, – Блэр потянулась и, нащупав руку Кэм, переплела их пальцы. Она подняла их соединенные руки и прислонила к груди, прямо возле сердца, – Я чувствую это – здесь. Ч увствую твою любовь, внутри меня. Ты наполняешь меня ею.
– И я не намерена останавливаться. Никогда.
«Обещаешь?» – не посмела спросить Блэр.
Кэм притянула их соединенные руки к месту над ее сердцем, не замечая шрама, – О бещаю.
Две платформы башни – внутренняя и внешняя, открывали панораму Парижа, на все 360 градусов,
и его окрестностей, на 80 километров вокруг. Ночь была ясная, но, несмотря на теплую, летнюю погоду, находится на 280 метрах над землей, было холодно. Время близилось к полуночи, и на открытой смотровой площадке осталось всего несколько посетителей. Под ними горели огни города,
словно пылающие бриллианты. Ветер растрепал волосы Паулы, когда она наклонилась вперед,
чтобы увидеть картину целиком. Она держала руку Рене, благодарная ей за возможность чувствовать опору, ее голова кружилась от огромной высоты.
– Невероятно, правда? – Она усилила голос против ветра, а в ее глазах блестели слезинки.
Старк могла свалить это на ветер, но ее грудь сжало, отнюдь не из-за погоды или высоты. Все, о
чем она могла думать, находясь, словно у входа в страну чудес, это тихие слова женщины, стоящей рядом с ней. Она хотела запомнить две вещи об этой ночи: как смотрела на Париж с высоты Эйфелевой башни и как занималась любовью с ней.
Но Рене не смотрела на панорамы. Она не могла оторвать взгляда от лица Паулы, светившегося юношеским энтузиазмом, когда ветер рассыпал по нему ее темные волосы. Её пальцы крепко сжимали руку Рене, а голос был хриплым от волнения. «Надеюсь, ты никогда не научишься скрывать свои чувства».
– Красиво, – Рене подошла ближе, обняв руками Старк за талию, под курткой, и прислонилась головой к ее крепкому плечу. «Ты безумно красива».
Руки Старк, скользнув, обняли Рене, – Я очень рада, что ты позволила мне подняться на лифте. Не знаю как тебе, но мне пришлось бы лечь, когда мы пришли бы сюда и тогда я бы ничего не увидела. – Я уверена, ты смогла бы это сделать, – заверила ее Рене, – Но на самом деле я не хочу, чтобы ты устала так быстро. У меня еще есть кое-какие планы на эту ночь.
Старк слегка пошатнулась, а затем развернулась от обзорной панорамы, и встретилась глазами с Рене, – Ты знаешь, я постоянно волнуюсь, когда я рядом с тобой. На самом деле я возбуждена все время, когда просто думаю о тебе. Поэтому было бы здорово, если бы ты не напоминала мне об этом слишком часто, потому что я боюсь у меня начнется помутнение рассудка.
