Его нельзя любить. Сводные (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

— Я просила тебя так меня не называть? Просила?

Ловлю ее запястья, останавливая очередной выпад. А потом сам же тяну ее на себя. Ника влетает подбородком мне в грудь. Сопротивляется. Пытается заехать коленом между ног.

— Поаккуратнее. Он мне еще пригодится.

— Не пригодится, — шипит разъяренной фурией. — Ты мог нас убить.

— Разве?

Встряхиваю ее, наконец заполучая то, что хотел. Взгляд. Глаза в глаза.

— Просто дурак, — добавляет уже тише.

Ее трясет от холода. Зубы стучат.

— Пошли в машину.

— Я туда и шла, — снова огрызается и, вывернувшись из моих рук, топает вперед.

В тачке первым делом снимает дождевик и бросает его на переднее сиденье.

Мы оба мокрые. Самое время врубить обогрев, но шевелиться лень. Я просто неотрывно на нее пялюсь. Мы сидим по разным углам. Ника завернулась в одеяло, а я чувствую дрожь от легкого переохлаждения, но не спешу согреться.

Смотрю на нее. Смотрю, а потом, в какой-то загадочный для нас обоих момент, просто подаюсь вперед. Сокращаю расстояние между нами до нескольких сантиметров и снова замираю.

Стою перед ней, упираясь коленями в матрас, безвольно свесив руки по бокам.

Ника хлопает глазами, плотнее заворачиваясь в одеяло. Одни глаза, собственно, и торчат.

— Что ты делаешь?

Ее шепот долетает до меня не сразу. Осознаю, что моя рука уже пробралась под ее укрытие из одеяла и коснулась кожи.

Что я делаю? Сам понятия не имею. Трогаю ее. Хочу трогать.

— А на что это похоже? — склоняю голову вбок.

Мои ладони уже на ее теле. Одеяло медленно сползает по хрупким округлым плечам. Ника молчит. Немного съеживается, а я только крепче прижимаю ее к себе.

Целую в макушку. Касаюсь губами волос, вдыхаю ее запах. Когда мы стали настолько близки? Когда меня так на ней переклинило?

Она едва ощутимо касается пальцами моего плеча. Вздрагиваю и абсолютно не знаю, что со мной. Я зациклился. По телу расходятся колючие мурашки — это Ника провела ногтями мне по шее.

Мы не целуемся. Только обнимаемся. Как мы вообще оказались в одних объятиях?

Я прижимаю ее к себе так сильно, словно боясь, что она вот-вот исчезнет, просто растворится в воздухе. От нее пахнет дождем. А еще в воздухе витает ее личный запах, который ни с чем нельзя спутать. Она пахнет до дурноты шикарно.

— Ян, что происходит?

— Не знаю.

Снова ухожу от ответа и целую. Наперекор всем своим мыслям. Всем уже подвисшим в воздухе запретам.

Целую жадно, поглощая ее пухлые губы, засовывая в рот язык. Нежность тает, как снег на ладонях. Меня колотит от происходящего. Это в новинку. Вот такие реакции явно что-то уровнем выше. Никогда так не штырило. Никогда!

Губы у Ники мягкие, чувственные. Она вся такая нежная, отзывающаяся, что не просто подкупает, а порабощает, как последнего каблука.

Взгляд Ники скользит по моему голому торсу. Она напряжена, а меня изнутри рвет. Даю себе время остыть, но, вопреки своим же стоп-сигналам, стягиваю с нее футболку.

Блин, зачем я это сделал?

Вижу в ее глазах панику. Трясу башкой, но не помогает. Она мне нравится. Вся. Неужели я из тех чудаков, у которых сносит крышу на девочке мечты? Она и есть моя мечта?

— Я… Прости, — сдавливаю пальцами переносицу и, немного отстранившись, подбираю ее футболку. Протягиваю. — Держи. Перебор. Согласен.

Ника резко садится на свои подогнутые ноги. Хватает футболку, прикрывая голую грудь. Часто дышит. Ее глаза бегают по моему лицу, в них ужас.

19.2

— Слушай, чет как-то странно у нас все, да? — чешу затылок, понимая, что выгляжу по меньшей мере идиотом.

Ника кивает, крепче прижимая к груди футболку.

— Без рук, — выставляю ладони вперед.

— Все нормально, — она поджимает губы, — отвернись, пожалуйста.

Так и делаю. Как она просит. Отворачиваюсь и закрываю глаза. Не потому, что боюсь сорваться и начать нагло на нее пялиться, сломав себе шею, — нет. У меня мозг сейчас взорвется. Все всегда было просто.

Есть девочка. Если я хочу эту девочку, то что? Правильно — беру.

А теперь?

Теперь эта магическая способность сломалась. Есть девочка. Я хочу ее до безумия. Сильно. Но так же сильно боюсь ее обидеть. Сломать, как свои многочисленные детские игрушки, что я никогда не умел беречь.

Она вшила мне эту программу сама. Той своей просьбой не обижать. Вот я и не обижаю. С ума по ней только схожу, а так ничего особенного больше.

Ты просто лузер, Ян. Тот самый, которых вечно призирал.

Неужели Азарина так же крыло со своей заучкой? Тогда я ни хрена ему не завидую.

Это больно. Где-то в области сердца щемит от эмоций, которые прут напролом. Раскурочивают грудную клетку, и плевать им на мои запреты. Мое мнение их не интересует. Мозг вообще в отключке. Только гребаное сердце стучит и требует удовлетворить его аппетиты, а они у него огромные. Настолько, что я просто физически не справляюсь с этими запросами.

Они не вяжутся со всей моей жизнью, они туда не вписываются. Эта больная нежность топит, заполоняет собой все пространство. Внутри, снаружи. Неважно.

Не знаю, что делать. Что мне делать?

Я еще никогда не испытывал настолько сильных эмоций к противоположному полу. Ника меня сломала.

Я, сука, чувствую за нее ответственность. Боюсь обидеть. Я! Боюсь обидеть — это даже звучит как абсурд.

— Я все.

Поворачиваюсь. Ника оделась и отползла немного в сторону. Правда, это не мешает мне вытянуть руку и провести тыльной стороной ладони по ее щеке.

У меня есть шанс? Не думаю.

Она ведь еще не поняла, что я чувствую? Надеюсь, что нет. Пусть воспримет это за игру. Пусть думает, что это игра.

Ухмыляюсь и убираю руку. Сажусь напротив.

— Что это было, Ян?

Вопрос, на который у меня есть ответ, но озвучивать я его не планирую. Никогда.

— У меня просто давно не было секса. Ты ж постоянно рядом трешься, — выдаю без запинки, чуть запрокинув подбородок.

Смотрим друг на друга.

— Животное.

— Да нет, просто разглядел, что ты красивая.

— Вот только оскорблять не нужно.

— Это комплимент.

— Сомнительный.

Она что-то бурчит себе под нос и укладывается спать, поворачиваясь ко мне задницей. Очень такой аппетитной попкой.

Выдыхаю. Укладываюсь следом. Лежу на спине, пялюсь в потолок. Дождь закончился, поэтому я отчетливо слышу, как Ника дышит.

У самого стояк. На нее. Не в первый раз за последние несколько дней. Самое время по-тихому передернуть. Жаль, что она еще не спит.

В голове снова тикает иллюзорная секундная стрелка.

Напряжение, витающее в воздухе, можно руками потрогать.

Малинина ворочается. Судя по всему, ей тоже не спится.

— Не воспринимай всерьез, — не могу промолчать. Внутри скапливается желание добить ее окончательно. Намеренно отрезать для себя все пути к ее расположению.

— Больно надо.

Ника фыркает и накрывается одеялом с головой.

— Вот и отлично.

Выдыхаю со смешком, хотя на самом деле бешусь от происходящего. Сам факт того, что ее вся эта ересь не коснулась — жутко бесит. Ей плевать. Ее не задело этим долбаным снарядом очарования. Она по-прежнему меня ненавидит. Опасается.

А вся ее забота не больше чем беспокойство за себя саму. Сейчас ей просто удобно быть рядом с таким, как я, только и всего.

— Привет, Артемий! Это Ян, узнал? Можешь не отвечать, — чуть сильнее сжимаю телефон, настраиваясь сказать то, что собирался. — Лови Глупость через сорок минут у ТЦ.

Сбрасываю звонок. Выдыхаю. Заснуть ночью я так и не смог. Думал. В конечном итоге решил, что так для всех будет лучше. Для меня особенно.

Вся эта тягомотина с внезапно вспыхнувшими чувствами на фиг мне не уперлась. Нужно уметь уходить вовремя. Именно это я и делаю. Избавлюсь от балласта. Глупость ничего для меня не значит.

Мне ее вовсе не жалко. А вся вчерашняя ночь была миражом. Возможно, я просто перегрелся на солнце.