Оксана Сергеева - На краю неба (СИ)
Меню не подавали: оно было составлено заранее. Официант принес воду и объяснил, как будет проходить ужин. Им предстояло попробовать несколько закусок, потом насладиться горячими блюдами, а закончится ужин удивительными десертами. От сомелье Крапивин отказался, предпочел ориентироваться на свой вкус и попросил на аперитив сухое шампанское.
— То есть, права выбора у нас нет. Что принесут, то и будем есть, — усмехнулась Катерина.
— Примерно так. Не могу представить, что нас ждет сегодня.
— Ты же был здесь.
— У них меню обновляется каждый месяц.
— Ясно.
— Что ты так нервничаешь? — насторожился Дима.
— Я не нервничаю, осматриваюсь, — соврала Катя.
Взяв бокал, скользнула взглядом по залу: полы из дубовых досок, деревянные столы и стулья, покрытые звериными шкурами, широкие окна, белые стены. Аскетично, строго, сдержанно. Внимание Кати привлекла стеклянная стенка, сквозь которую можно было пронаблюдать таинство приготовления блюд. И отсутствие музыки — еще один существенный момент, отличающий «Нома» от остальных ресторанов.
— Ешь руками. Так положено, — предупредил Дима, когда перед ними поставили тарелки с закусками.
Взглянув на свою, Катя поняла, почему Дима так сказал. Закуски оказались совсем маленькими — ровно на один укус, чтобы взять двумя пальцами и положить в рот, обходясь без ножа и вилки.
— Горько, — шепнула, попробовав палочки из солода с можжевельником и с соусом, похожим на сметану. — Но прикольно. — Другого слова подобрать не смогла.
— Попей воды.
Готовясь к следующему гастрономическому эксперименту, отпила воды, и горьковатый привкус немного рассеялся.
— Жевать мох мне еще не доводилось. Очень необычно, но приятно, — посмеялась после очередной смены блюд.
Неожиданно, но жареный во фритюре шведский мох ей понравился. Хрустящий, с ореховым привкусом.
— Жуй и наслаждайся. Где еще такое попробуешь.
— Ой, не могу, вот что значит высокая кухня, — рассмеялась Катя.
— Концептуальная, — улыбнулся Дмитрий, поддерживая ее веселье. — Если б тебе не сказали, что это мох, ты бы даже не поняла, что ешь.
Блюда в зал выносили те повара, которые их готовили. Они рассказывали, из каких продуктов приготовлен тот или иной кулинарный изыск и как его следует есть. Катя не все понимала, поэтому Дима ей переводил.
— Наверное, за этот мох у них две звезды Мишлена.
— Не только за мох. И за копченое перепелиное яйцо, и за замороженный йогурт с датским ликером в соусе из кислого зеленого яблока с укропным маслом, и за креветок на льду, которых нужно есть живыми.
— Бог мой, — охнула Катя, имея в виду креветки. — Надеюсь, нам это не принесут? Нет? Дима, пожалуйста, я не смогу это съесть.
— Я же не знаю меню, Катенька, — рассмеялся он, — я только высказал некоторые пожелания, потому что они спрашивали, есть ли у нас аллергия на какие-нибудь продукты.
— Дима!
— Не переживай, мы можем отказаться. Я люблю пробовать что-нибудь новое, но я никогда не буду есть насекомых или что-то живое.
— Слава богу.
— Вот видишь, Катрин, какой адреналин. А мы всего лишь ужинаем в ресторане, а не на американских горках катаемся.
— А у меня такое чувство, что на американских горках. Не знаю, каков будет следующий вираж.
— Он будет феерическим.
Катя сделала большой глоток шампанского. Вероятно, чтобы пережить следующий «вираж», придется набраться храбрости. То, что они здесь ели, совершенно отличалось от привычной пищи. Дело не в самих продуктах, а во вкусовых сочетаниях и текстурах, которых достигали повара тем или иным способом приготовления.
Им принесли сырые мидии, лежащие на хрустящих подложках-печенюшках с сельдереем. После этого Катя успокоилась: значит, живых креветок у них на столе не будет. Потом ей досталась корзинка, сплетенная из нитей картофеля, с печенью птицы внутри и обсыпанная порошком из грибов, а Диме — то самое копченое перепелиное яйцо, про которое он говорил.
Томленная при низкой температуре морковь в сочетании с пеплом оказалась сладкой и ароматной, а обжаренный на открытом огне порей, в сердцевине которого нежный соус с треской, поразил интенсивностью вкуса.
— Кстати, американские сыровары придумали сыр с пеплом.
— Извращенцы, — усмехнулась Катерина, отпивая шампанское.
— Еще какие. Полутвердый сыр. Готовится вручную из смеси козьего и коровьего молока.
— Ты пробовал?
— Нет. Производится он исключительно под заказ и продается целыми головками. Я до него еще не добрался. Но хочу попробовать.
— Мне бы после этого ужина выжить.
Перед горячим им выдали винную карту, и Дима, отдав предпочтение австрийскому вину, заказал
— Белое к мясу?
— Легко. Любое правило, как известно, относительно. Еда здесь очень насыщенного вкуса, поэтому вино должно быть выдержанное, пряное, с хорошей кислотностью, иначе оно пропадет, ты ничего не почувствуешь.
То ли Дима был прав, то ли шампанское на нее так благостно подействовало, но утка с грушей и айвой произвела огромное впечатление. Отлично это вино сыграло и с моллюском в укропном бульоне, и с высушенным гребешком с орехами.
Не всеми блюдами Катя прониклась, слишком неординарными были некоторые из них на вкус, но все-таки ужин в «Нома» стал для нее событием. Столько всего они с Димой попробовали, такими разными и яркими ощущениями она насытилась, что о еде больше не могла и думать.
Что такое, Катрин? Тебе не понравилось? — спросил Крапивин, когда они вернулись домой. — Я пониманию, эта кухня тяжеловата с непривычки.
— Нет-нет, что ты, — поспешила она успокоить. — В «Нома» обязательно нужно сходить хотя бы ради того, чтобы сказать: «я была в лучшем ресторане мира!».
Похоже, пылкие восклицания ничуть не убедили Диму, он сосредоточил на ее лице внимательный взгляд. Заметил, что весь вечер Катя была немного напряжена.
Шаурина выдохнула, как перед прыжком с парашютом:
— Дима, я хочу поговорить с тобой. О том, что произошло сегодня утром.
Крапивин нахмурился, вспомнив утреннюю сцену. Забыл бы об этом с удовольствием. Что могли, они с Катей прояснили, остальное вне его понимания. Пока.
— Пойдем. — Положил руку ей на талию, направив в гостиную. Ему уже не нравился этот разговор, хотя Катя еще ничего не пояснила. Меньше всего сейчас хотелось о чем-то таком вести речь. Совсем другие мысли бродили в его голове.
В гостиной Катерина растерялась, будто попала в незнакомое место, — никак не могла решить, куда присесть. Дима ждал, пока она где-нибудь устроится. Не дождавшись, шагнул к двухместному диванчику у окна, и Катя тут же решила, что там им будет удобнее всего.
