Крис Мэнби - Месть моя сладка
Эмма сочувственно обняла меня:
— Извини, Эли. Я совсем забыла про твое несчастье. Кстати, как ты себя сейчас чувствуешь?
— Значительно лучше, — ответила я, ничуть не кривя душой. — Очень здорово, что ты меня с собой вытащила. Даже не представляешь, как я обрадовалась, когда правильно лодыжку забинтовала!
— Замечательно. Значит, через недельку опять придем.
— Не знаю… — с сомнением протянула я.
— Как? — удивилась Эмма. — Тебе ведь понравилось.
— Да, но только особого стимула у меня нет, — призналась я. — Ты ходишь, чтобы попытаться захомутать инструктора, а мне что делать? С береговыми охранниками кокетничать? Нет, я бы предпочла закатить нормальную вечеринку. Без бинтов, шин и резиновых кукол. С вином и цветами. С настоящими живыми мужиками.
У Эммы разгорелись глаза.
— Вот это по мне! — воскликнула она. — Молодчина, Эли, здорово придумала!
— Значит, договорились, — сказала я. — Все, хватит с меня добровольного затворничества. Пора снова явить миру настоящую Эли Харрис! Ну, жеребцы, держитесь! Прячьте сынков, мамочки, — Эли Харрис идет!
Однако Эмма не успела даже заключить меня в объятия и крикнуть «ура», как земля подо мной закачалась и ушла из-под ног. Словно кто-то невидимый вышиб из-под меня табурет, а вокруг моей шеи затянулась тугая петля. Через улицу переходила до боли знакомая парочка. А в следующее мгновение Дэвид открыл дверцу автомобиля и помог своей спутнице забраться внутрь. Это была она, моя соперница. Треклятая Лайза Браун, чтоб у нее ноги шерстью поросли!
— Не смотри туда, — сказала Эмма, прикрывая мне ладонью глаза.
— Я уже все видела, — срывающимся голосом пробормотала я.
А сама попыталась вычислить, откуда они выползли. Если не считать больницы, то в окрестностях было лишь одно место, достойное посещения. Чудесный, невероятно уютный китайский ресторанчик, который мы по чистой случайности открыли вместе с Дэвидом. Тогда я приехала забирать Дэвида из травмпункта, в который мой незадачливый жених угодил после того, как попытался починить копировальный аппарат мокрыми руками.
Иными словами, если Лайза Браун не сломала ногу (а все указывало на обратное), то мой бывший любовник водил ее в наш ресторан. В тот самый ресторан, владелец которого знал меня по имени и научил орудовать палочками, как это делают все приличные женщины. Палочки полагается держать за самые кончики, чтобы не подцеплять куски крупнее рисового зернышка. Не мудрено, подумала я, что китаянки такие миниатюрные.
— Он водит ее по нашим местам! — пожаловалась я Эмме, горько всхлипнув.
Но Эмма с присущим ей тактом заявила:
— У них, наверное, тоже были свои места до того, как ты с ним познакомилась.
Я провожала взглядом автомобиль Дэвида, пока он не скрылся за углом. Прощай, мой неверный возлюбленный, прощай, моя несчастная любовь! Еще минуту назад я, окрыленная, готова была прыгать от радости, а теперь у меня ничего больше не осталось, кроме горького привкуса резины во рту.
Вернувшись домой, я забилась в угол софы, укрылась пледом и принялась страдать. Выражалось это в том, что я поедала плюшки, запивая их чаем, который заварила Эмма. Подруга заботливо хлопотала вокруг меня и выслушивала мои нескончаемые стенания по поводу изменника Дэвида, разлучницы Лайзы и моего разбитого сердца.
— Ничего, старушка, у нас еще все впереди, — утешала Эмма. — Мы еще совсем молоды.
— Мне уже двадцать шесть! — взвыла я.
— Мы прехорошенькие.
— Это спорно, — возразила я.
— Мы сильны духом.
— Утром проверим, — вздохнула я.
Следующая неделя проползла в муках. Я старалась не думать о Дэвиде и пряталась от Аманды, которая донимала меня вопросами, не прошла ли у Дэвида сыпь. В четверг вечером мама пригласила меня на семейный ужин. В самый разгар застольной беседы в дом влетела запыхавшаяся Джо.
— А я только что Джереми Бакстера видела! — заявила она.
— Как, разве он не уехал? — спросила Джейн. — Вот здорово!
— Он сказал, что задержится еще на месяц. Так по Англии соскучился, что решил продлить отпуск.
— Наверное, девчонку завел, — завистливо предположила Джейн.
— Если и завел, то я его с ней не видела, — сказала Джо. — А в «Ротонде» он сидел с двумя парнями. Без девиц.
— Где? — переспросила мама, меняясь в лице.
— В «Ротонде», — с невинным видом повторила Джо. — Там, между прочим… — Осознав, что выдала себя, она осеклась и побледнела как полотно. Но было поздно.
Мама, подбоченившись, начала кричать:
— Я тебе сто раз твердила, чтобы ноги твоей там не было, Джоанна Харрис! Тебе еще и восемнадцати нет, а ты уже по притонам шляешься! Что же будет, когда ты вырастешь? Может, ты хочешь, чтобы я полицию вызвала? Совсем распустились! Мало мне позора, который на нас Эли навлекла! Мне только еще одной малолетней преступницы в доме не хватало…
Я была готова застонать, вспомнив позорную попытку украсть юбку в универмаге.
— А вот у меня неприятностей с полицией не было, — похвасталась Джейн.
Ну просто паинька!
— Это только потому, что тебя еще ни на чем не поймали, — рассудила мама. Она поманила рукой Джо: — А ну иди сюда, мошенница. Дохни-ка, проверим, что ты пила!
Глава 14
Оставив маму принюхиваться к дыханию моей беспутной сестрицы, я отправилась домой, где застала Эмму за штудированием учебника по оказанию первой помощи.
— Я должна во что бы то ни стало восстановить утраченное доверие, — заявила она.
Позже, когда я гоняла Эмму по всему курсу, мы с ней приступили к обсуждению намеченной на субботу вечеринки. Вот уж где мы развернемся по-настоящему. Мы решили, что эта вечеринка должна войти в историю Бриндлшема. Прячьте своих отпрысков, горожанки, мы идем!
Но поначалу мы решили прогуляться по магазинам, чтобы приобрести платья, в которых можно было бы ощутить себя настоящими людоедками, выглядя при этом супермоделями.
И вот в субботу, в три часа дня, мы выходили с желанной добычей из «Мисс Селфридж», когда Эмма заметила его.
— Вот он! — взвизгнула она, хватая меня за рукав.
— Кто? — спросила я, оглядываясь по сторонам.
— Доктор Мартин. Вон там. Из «Маркса и Спенсера» выходит. Неужели он один, Эли? Господи, сделай так, чтобы доктор был один. — Закрыв глаза ладонью, она принялась бормотать какую-то языческую молитву.
Я, как ни старалась, все не могла его увидеть.
— Он в темно-синем пиджаке, — нетерпеливо подсказала Эмма. — И в темных очках. Три пакета несет. Два от «Маркса и Спенсера», а один от «Ласенцы».
