Владимир Гой - Лживый роман (сборник)
Сны на этом острове в первые дни могли свести с ума кого угодно, потом человек привыкал к такой игре мозга и считал все происходящее после того, как он закрыл глаза своей еще одной, параллельной жизнью, доступной только ему одному. Может, виной тому была древняя история острова, где жили боги и откуда они отправлялись на битву с титанами. Наверное, от того далекого прошлого здесь сохранилась аура, в которую окунался человек, уходя в сон, и там он получал откровения в виде загадок, а может, просто шутки от самих древних богов.
Виктор в сны не верил, но когда спал, не мог отличить, где явь, а где сон, поэтому все переживал так, словно это происходило на самом деле. Да и кто точно знает, где наша жизнь сон, а где нет.
В эту ночь ему ничего не снилось, он просто провалился во тьму, и его разум блуждал где-то в бесконечной темноте космоса, не натыкаясь ни на какие приключения или ужасы.
Машина, взятая напрокат за восемьдесят пять евро в сутки, хоть с виду была и маленькая, но достаточно вместительная для двух человек. Они долго петляли на ней по узким улочкам вокруг огромной территории отеля, прежде чем смогли найти правильную дорогу, ведущую к знаменитой пещере, где богиня земли Гея прятала своего маленького сына Зевса от свирепого бога-отца Кроноса, чтобы тот не сожрал его, как он поступил со всеми остальными своими детьми.
Остановившись возле грека-продавца на краю обочины, Виктор купил большой кулек сладкого, как мед, винограда и две бутылки местной самогонки по три евро за каждую, мысленно подсчитав, что за эти деньги в отеле он получит только сорок грамм джина с тоником. Яна не перечила ему, понимая, что в случае ее противоборства от этого только пострадает семейный бюджет.
Тридцать минут они поднимались пешком по извилистой неровной тропе, ведущей наверх к пещере. Конечно, можно было доехать на ослах, выполнявших здесь роль такси. Но быстро прикинув, что такая поездка будет стоить как минимум семь бутылок местной виноградной ракии на одного человека или три ведра винограда, Виктор без раздумий пошел вверх, крепко держа за руку свою жену…
Из глубокой пещеры, куда вела крутая лестница со скользкими ступенями и металлическими перилами, несло холодом и сыростью. Виктор заметил вслух:
– Да, батюшка Зевс был крепким малым, если смог выдержать в такой берлоге среди сталактитов, и добавил: – Ну, он же бог, и ему все это ерунда.
Когда они спустились в самую глубь, он увидел ведущую в сторону от общего маршрута пещеру. Ему в голову пришла шальная мысль, оглядевшись по сторонам, он взял Яну за руку и потащил вглубь. Она, конечно, сопротивлялась для виду, но и ей хотелось приключения. И они ненадолго скрылись во тьме. Там, в глубине, откуда-то на них капала вода, им было холодно, смешно и одновременно хорошо.
Наверху их встретило яркое солнце, слепившее глаза и согревающее после подземелья. Приключение получилось на славу. На обратном пути они еще долго обсуждали эту пещеру и признавались друг другу в любви, словно они прожили вместе не двадцать пять лет, а познакомились только вчера.
В эту ночь он во сне увидел еще одного своего школьного товарища, тот торговал бананами на базаре, выкрикивая пронзительным голосом их удивительную цену: «Бесплатные бананы всем покаявшимся!» В жизни, он точно знал, этот товарищ (в советское время он числился секретарем комсомольской ячейки) занимался торговлей хлопком с баями из Узбекистана, был ухоженным и прилизанным бизнесменом с громадным домом у моря и дорогими машинами в гараже. А тут на тебе – бананы. Волосы его были до плеч, на щеках и подбородке клочьями росла рыжая борода, глаза как у одержимого, почти безумные. Виктору вдруг очень захотелось фруктов, он подошел к прилавку и спросил: «Костя, почем?» Но тот в ответ осенил его крестным знамением и таким же пронзительным голосом возопил: «Изыди, сатана, не искушай меня поднимать цену! Покайся лучше!» Виктору захотелось покаяться, рассказать темные стороны свой жизни, и он уже открыл рот, как вместо продавца-попа Кости вдруг появилась его собственная жена в рясе и с крестом на животе: «Все рассказывай! Все!» И он решил остаться без бананов.
А за соседним прилавком стоял сам мэр столицы, миллионер, в своей знаменитой кепке торговал арбузами и зазывал на восточный манер: «Купы одзын, нэ пажалэешь!» Дальше за ним стоял старый знакомый Виктора из прошлых снов, матросик в бескозырке, торговавший ржавыми патронами, якобы годившимися для салюта. Он бросал их по одному в разведенный рядом костер, оттуда бабахало, и кто-то вскрикивал в базарной толпе. Виктор пытался выбраться с этого базара, но, казалось, ему не было ни конца ни края. Несколько теток продавали недорого свою честь, она была у них запечатана в конвертах с надписью «После прочтения уничтожить». Издали доносилось: «Покайтесь, уроды, и жрите бананы!»
Тут уже наступило утро. В дверь постучали, и любезный голос предложил фрукты, которые ежедневно меняли в номере. Виктор приоткрыл дверь, взял несколько бананов, яблоки и апельсины, пробормотав спросонья: «Сон в руку!» Разносчик ничего не понял, но все равно вежливо улыбнулся.
Виктор очистил от кожуры банан, вышел из номера к бассейну и с удивлением услышал из приоткрытой двери соседнего номера, находившегося по ту сторону бассейна, кошачье мяуканье. Потом оттуда вышел мужчина неопределенного возраста в шортах, сандалиях на босу ногу, в шляпе и с серым, необыкновенно пушистым котом на руках. Это был Фарбус.
Кастрированная жизнь
Хитрые американские банкиры придумали чудное новое слово «эмансипация», и весь женский мир охватила лихорадка обиды от несправедливости по отношению к слабому полу. Первыми флаг равноправия подняли боевые тетки в Северной Америке, и добрые законодатели позволили им работать наравне с сильной половиной, а заодно так же исправно нести бремя налогов. И вскоре в других более или менее цивилизованных странах к станку поставили женщин в косынках, кепках, надели на них робы, мужские ботинки, дали в руки серп и молот, заставив думать, как мужиков, выхолащивая из них остатки женственности и материнства.
Золотой поток в виде налогов увеличился в два раза, раздувая широкие карманы власть имущих. Только на далеком Востоке не дали пробиться этой заразе, а на более близком…
Кот с не кошачьим именем Матвей перенес несложную операцию по удалению когтей за то, что он искромсал резные ножки старинного рояля. Через некоторое время его лишили двух маленьких яичек, навсегда оставив без потомства.
