Кара Локвуд - Улыбнитесь, вы уволены
10:30–10:45. Пью кофе, ем бублики. Смотрю конец «Мнения».
10:45–11:45. Просматриваю те же вакансии, что и вчера.
11:45–12:00. Решаю заняться самосовершенствованием. Пробую читать Важный роман Важного автора, который получил Важную премию. Начинаю засыпать. Засыпаю. Меня будит Мисси, которая не может найти пульт.
12:00–12:05. Вздрогнув, просыпаюсь окончательно — в уверенности, что на сайте появились новые объявления.
12:05–12:07. Проверяю сайт. Новых объявлений нет.
12:07–12:08. Выношу пустое мусорное ведро.
12:08–12:20. Смотрю рекламный ролик о сушилках. Раздумываю, не купить ли себе сушилку.
12:20–12:30. Дерусь с Мисси за пульт. Проигрываю.
12:30. Решаю ограничить просмотр телевизора, так как это подрывает самооценку и бюджет. Выключаю телевизор. Включаю радио.
12:31–12:34. Подпеваю Тому Петти («Я не сдамся»).
12:34–12:36. Вдохновившись, снова просматриваю вакансии. Я не сдамся!!!
12:36–12:38. Неуместная песня Джуэл «Мои руки» убивает весь мой оптимизм.
12:39. Выключаю радио. Хожу по квартире. Беспокоюсь о квартплате. Съедаю ложку арахисовой пасты «Джиф». Мисси кричит, чтобы я прекратила ходить туда-сюда: у нее от этого, дескать, кружится голова.
12:40–12:45. Снова пытаюсь читать Важную книгу Важного автора, получившую Важную премию. Мысли блуждают. Понимаю, что проголодалась.
12:45–13:00. Съедаю четыре ломтика хлеба.
13:00–14:15. Сплю.
14:15–14:45. Просыпаюсь. Опять пытаюсь читать Важную книгу. Зеваю. Сплю еще.
14:45–15:15. Рассматриваю способы быстрого обогащения. Делаю звонки по поводу продажи собственных яйцеклеток/крови/органов. Съедаю еще одну ложку «Джифа».
15:15–17:00. Смотрю повторы «Острова Гиллигана», «Я мечтаю о Джинни» и «Героев Хогана». Слушаю, как Мисси и Рон оскверняют мою кровать.
17:00–18:00. Выношу мусор. Придумываю себе занятия, вроде перекладывания одежды в ящиках. По-новому расставляю обувь в шкафу. Счищаю грязь с крышечек на бутылках с моющими средствами. Снова ем хлеб.
18:00–18:30. Раздумываю, не лечь ли спать.
Работу над графиком прерывает звонок домофона. Я выглядываю из окна и вижу Кайла.
— Слава богу, — говорю я.
— Сегодня Тодд от меня отказался. Хочешь, сходим куда-нибудь? — спрашивает Кайл в домофон.
— Еще бы! — Накидываю пальто и бросаюсь на лестницу.
— Что-то ты ко мне зачастил. С чего бы это? — спрашиваю я Кайла. Мы сидим в соседней харчевне за тарелкой супа.
— Не хочу увидеть тебя в шоу Мори Пович.
— Как мило.
— Честно, у тебя подавленный вид. Ты не похожа на ту Джейн, которую я знаю.
— А какую Джейн ты знаешь?
— Джейн — это такая девчонка, которая никогда не зевает, — рассказывает Кайл. — Которая не полезет за словом в карман. И никому не позволит собой помыкать.
— Мне нравится Джейн, которую ты знаешь. Может, познакомишь нас?
— Та Джейн, которую я знаю, делает вид, что ей никто не нужен, но это неправда, — продолжает Кайл.
— По-моему, ты зря обо мне беспокоишься.
— Просто если тебе нужно поговорить — я всегда рядом.
— Спасибо.
* * *После нескольких стаканов мы начинаем спорить, какая кличка лучше — Мистер Т или Б. А. Баракус[12], а потом, естественно, обсуждаем, как великолепная команда бывших военных умудрилась так никого и не пристрелить, несмотря на достаточное количество выпущенных боеприпасов. Уже само число пуль должно было гарантировать хотя бы одну жертву, а они попадали только в землю у себя под ногами.
Кайл утверждает, что у него есть говорящая кукла Мистера Т с качающейся головой, которую, естественно, я непременно должна увидеть, и мы отправляемся к нему на квартиру.
Дома у Кайла я сразу вспоминаю, что никогда здесь не была, что он всегда приходил ко мне сам или я видела его у Тодда или у родителей. Квартира оформлена нейтрально и со вкусом, даже компакт-диски убраны в специальный шкафчик.
У него те же диски, что и у меня: «Уилко», «Радиохед», «Колдплэй».
— А я считала тебя поклонником Селин Дион.
— Обижаешь, — отвечает Кайл, возвращаясь с двумя бокалами красного вина.
Я уже немного пьяная после выпитого за ужином.
Кайл ставит «Уилко» и предлагает:
— Еще вина?
Соображаю, что выпила весь бокал в два больших глотка. Я вдруг снова чувствую себя пятиклассницей, которая втискивалась на заднее сиденье между Тоддом и Кайлом и надеялась, что Кайл заметит ее новые джинсы.
— Ты пытаешься меня напоить? — спрашиваю я.
— Может быть.
Он делает паузу. Я подумала бы, что Кайл заигрывает, если бы не знала его так хорошо. Снова эта неотразимая улыбка. И она начинает на меня действовать.
— Это мой рисунок? — удивленно спрашиваю я, соскочив с дивана и направляясь к камину у противоположной стены, подальше от Кайла.
Да, действительно мой. Одна из моих студенческих работ. В хорошо меблированной квартире она смотрится совсем по-другому. Я привыкла, что моими творениями прикрывают трещины в стене или дырки на обоях в необустроенных комнатушках.
— В спальне у меня еще две твои картины в рамках, — заявляет Кайл.
— Шутишь.
В комнате какая-то странная атмосфера. Мой желудок подпрыгивает, будто по нему пробегают маленькие электрические разряды.
— Можешь убедиться.
На картинах изображены ветки. Два небрежных наброска деревьев на заднем дворе моих родителей. Я нарисовала их как-то летом, в приливе чувств, пока Тодд и Кайл гоняли мяч.
— У меня есть работы получше, — оборачиваясь, говорю я. Кайл стоит рядом.
— А по-моему, лучше не бывает.
Прежде чем я успеваю что-либо сообразить, он меня целует. В губы.
На секунду я потрясена. В прямом смысле. Это как электрический ток, у меня волосы встают дыбом. Когда первоначальное удивление проходит, я целую его в ответ. В голове одна мысль: «Ого!» Я и не знала, что Кайл так хорошо целуется.
И вдруг мы уже на его кровати, он сверху, его руки под моей рубашкой. И я не могу понять, почему мы не делали этого раньше. Почему так быстро забыла, как обожала его в пятом классе. Моя рубашка уже расстегнута, когда я наконец прислушиваюсь к нудным сиренам, которые воют у меня в затылке: «Тревога! Секс по пьянке с лучшим другом брата — рискованное дело, как бы хорошо он ни целовался».
— Подожди. — Я выглядываю из-под Кайла; голова кружится. Все так быстро.
— Извини, — шепчет Кайл, садясь и приглаживая волосы. — Я не хотел заходить так далеко.
— Нет, все нормально, — уверяю я, увидев его испуганное лицо. — Правда.
— Правда? — спрашивает он.
— Было здорово. Правда.
— В таком случае… — Он снова наклоняется меня поцеловать.
