Саджад Захир - Дочь куртизанки
— Меня зовут Салман. Я брат Нафис.
Нафис нежно посмотрела на него, взяла свой стакан и поставила рядом.
— Перед вашим приходом я чистила сумку и испачкала руки. Я оставлю вас на минуту — пойду вымою и присоединюсь к вам.
Салман сел на ее место и наклонился к Суман:
— Сейчас она больше всего нуждается в умном друге, которого у нее нет и которого она не найдет в своем окружении. И я надеюсь также, что вы не будете обращать внимание на такие вот разговоры о тарелках и ложках.
Суман удивленно посмотрела ему прямо в глаза. Как он догадался, что она пришла сюда с определенной целью? Она улыбнулась, чтобы скрыть свою растерянность, и спросила:
— Вы уверены, что я смогу стать ей другом?
Салмана обрадовали ее слова. Девушка оказалась умнее, чем он ожидал.
Он взял стакан Нафис, отпил глоток и серьезно ответил:
— Простите меня, я смотрю на вашу блузку. Она сшита из простой материи, но с большим вкусом. И она кажется такой изящной и к лицу вам. К жизни я подхожу с этой же меркой. Когда я вижу дорогую одежду, но сшитую лишь с целью ослепить чужой глаз своим богатством, мне хочется разорвать ее в клочья и выбросить вон. Но это опасно. И тогда с той же целью я пускаю в ход острые ножницы насмешки. Шуткой я защищаю себя. Только с помощью шуток мне удается иногда узнать содержание письма, лишь взглянув на конверт…
Суман слушала. Ее и удивили, и обрадовали слова этого жизнерадостного, остроумного и невозмутимого юноши, с такой серьезностью и достоинством говорившего о себе.
Юсуф встал с кресла.
— Я пошел, тетя. Как-нибудь зайду. Теперь и мама, наверное, забежит к вам.
— Посиди, что ты подхватился? Пусть обязательно зайдет, — ответила госпожа, но Юсуф видел, что это было сказано ради приличия.
Вытирая полотенцем руки, вошла Нафис.
— Что такое? Куда вы? Уже уходите? Так быстро. Но… мама? — Она перевела взгляд с матери на Юсуфа, не осмеливаясь задержать его.
Суман поняла. Ей хотелось попросить Юсуфа остаться. Салман молча пил апельсиновый сок. Суман тоже не сказала ни слова.
Юсуф шагнул к двери.
— Суман, ты остаешься?
— Конечно. Бросьте вы его. Мы отвезем вас, — вместо Суман ответила Нафис.
— Нафис, шофер до вечера отпросился домой, — нахмурившись, сказала госпожа.
— Я найму рикшу, — сказала Суман, — или дойду пешком.
— Конечно, — поддержал Салман. — Кроме того, я ведь вожу машину не хуже вашего шофера.
— До свидания, тетя, до встречи, Нафис, — попрощался Юсуф.
Нафис подошла к столу и села между Салманом и Суман. Было заметно, что она расстроена.
— Что тут произошло? Он обиделся? На что? — вполголоса спросила Нафис.
— Нет, он не обиделся, — горячо возразила Суман. — Ничуть. А где ваша комната? — спросила она. — Мы будем заниматься в вашей комнате?
Госпожа бросила на Суман презрительный взгляд, встала и вышла из гостиной.
Нафис жила в левом крыле дома. Огромное, во всю высоту комнаты окно выходило в сад. На веранду напротив открывались двери остальных комнат. На веранде стоял аппарат для охлаждения воды. Под окном росли два раскидистых дерева. До веток, усыпанных цветами, можно было дотянуться рукой. Из окна был виден гараж на две машины. В одном стояла малолитражка зеленого цвета. Другой, пустой, был открыт настежь, на большой машине уехал наваб-сахиб.
В комнате стояла кровать с москитной сеткой, покрытая шелковым китайским покрывалом. Огромный платяной шкаф с зеркалом, небольшой диван у окна, два кресла, маленький столик, на нем массивная стеклянная ваза, еще столик, и на нем — огромный радиоприемник. Дверь шкафа была приоткрыта, и было видно, что он битком набит дорогими туалетами. На низенькой тахте у шкафа лежала груда одежды, которую еще не успели убрать или только что вытащили из ящиков. В стороне в беспорядке валялась обувь. Сбоку была дверь в ванную. На овальном столике в тяжелой серебряной рамке стояла фотография Юсуфа.
— Какие чудесные цветы, — сказала Суман, высовывая из окна руку. — Можно мне сорвать несколько веток! Я поставлю их вот в эту вазу.
— Конечно, — кивнула Нафис, включая вентилятор на потолке и прикрывая шкаф. Потом она наклонилась и стала что-то искать в ворохе одежды.
Суман высунулась в окно, чтобы наломать цветов, подтянула к себе цветущую ветку и замерла.
Из ворот напротив, непрерывно оглядываясь, крался Джавид.
Он скользнул в пустой гараж и прикрыл за собой тяжелую дверь. Из дома вышла Нилам и, так же крадучись, заспешила к гаражу. Она остановилась, испуганно посмотрела вокруг огромными от страха глазами, низко наклонила голову, забежала в тень гранатового дерева и оттуда скользнула в гараж.
Суман отломила несколько веток, положила их на стол, трясущимися руками взяла вазу и спросила Нафис:
— Сполоснуть?
Нафис разыскала в груде одежды коробку с конфетами, открыла ее и, повернувшись к Суман, сказала:
— Зачем? Гафур вымоет. Зачем вам…
Но Суман уже подхватила вазу, прошла в ванную и заперлась изнутри на крючок. Сердце бешено колотилось, и ей показалось чудом, что она донесла вазу целой. Разбить такую дорогую вещь! Она прижала вазу к груди. Потом взяла себя в руки, осторожно поставила ее в белую фарфоровую раковину и пустила воду. В зеркале над раковиной она увидела свое отражение. Лицо выражало непреодолимый страх. Она провела языком по губам и сплюнула. В горле пересохло. Она набрала горсть воды из-под крана и напилась. Здесь просто рай — огромная фаянсовая ванна, начищенные до блеска краны, в пол можно смотреться вместо зеркала.
Суман вымыла вазу, налила в нее воды и, еще раз посмотрев на себя в зеркало, решилась вернуться.
Она поставила вазу на стол посредине комнаты и стала подбирать цветы. Нафис протянула ей коробку с конфетами. Суман взяла одну и спросила:
— Так как же, прийти мне завтра?
Нафис замялась.
— Мне надо еще спросить у папы. Он, конечно, не откажет, но все же… А впрочем, приходите, потом посмотрим. В какое время вы придете?
— Когда вам удобнее. Очевидно, в полдень — визитами вы заняты в основном по вечерам? А в полдень и у меня больше времени. — Суман умышленно назначила это время, потому что опасность столкнуться здесь с Джавидом в эти часы была наименьшей.
— Ну что ж, пусть так, — подумав, согласилась Нафис. — Мы сможем позаниматься часок до обеда. Но как вы будете добираться сюда в полдень? Ведь сейчас страшная жара. Не отложить ли нам занятия до октября, когда станет прохладнее?
— Ну зачем же, — возразила Суман. — К октябрю вы уже будете певицей.
— Хорошо. Только, знаете, приходите лучше послезавтра в двенадцать или в половине первого. Завтра мы заняты — нас пригласили на обед.
