Энн Хэмпсон - Любовь, как следствие вендетты
— Я думаю, — начала она наконец, — что мне лучше остаться в Англии на некоторое время, присмотреть за детьми. Ты не против?
— Остаться? — резко спросил он. — Ты не останешься в Англии.
У нее чуть не сорвалось с языка, что он не сможет ее остановить, но она удержалась по двум причинам. Вопервых, она целиком зависела от Дареса и, во-вторых, была перед ним в долгу за то, как он обращался с детьми. У них были волшебные каникулы. Дарес много раз брал их в море на катере, он вывозил их в город на машине, и у всех троих одежды было на месяцы вперед. Дарес купил им даже свитера и всякую другую зимнюю одежду. Казалось, что он делает все, чтобы облегчить жизнь своей свояченице, которую даже никогда не видел.
— Пэм нужна помощь, Дарес.
— А твоя мать не может взять детей? — сказал он.
Тони дала ему письмо матери, но он отложил его в сторону и все внимание обратил на Тони.
— Думаю, что смогла бы. На самом деле, она пишет, что должна сделать это. Но у моих родителей в последнее время совсем нет времени.
И Тони рассказала ему о том большом универмаге, что открылся напротив магазина ее родителей, о том, что ее мать вынуждена сама работать в магазине, чтобы избежать затрат на продавца.
— Кроме того, она может взять детей только к себе домой, потому что живет далеко от Пэм. А это все перевернет с ног на голову. Детям надо будет менять школу, а у мамы будет куча всяких неудобств, потому что у них с отцом в доме только две спальни. Они продали свой большой дом год назад, когда уехал Хью.
— Две спальни не пойдут, — нахмурился Дарес. — Не для такой смешанной семьи.
— Луиза могла бы спать внизу.
Ее муж нахмурился еще сильней.
— Нет никого, кто бы мог позаботиться о детях?
Тони покачала головой:
— У меня нет сестер, а Хью не женат.
Тони несколько умоляюще посмотрела на Дареса, прежде чем добавила:
— Я думаю, что мне лучше остаться в Англии, когда я поеду туда с детьми.
Но он покачал головой. Ее возмущение возросло, несмотря на твердое решение держать себя в руках. Для такого категоричного отказа можно найти только одну причину — он привык к ней… привык к удобству иметь рядом женщину.
— Это мой долг помочь сестре.
— Это более чем долг, — произнес он задумчиво и немного помолчал.
— Самое лучшее, насколько я могу судить, это оставить детей здесь до тех пор, пока Пэм не поправится и не сможет их забрать. Нет, Тони, не прерывай, — сказал он, увидев, что она собирается что-то сказать, — когда они приехали сюда, то были более чем неуправляемы, и как только они уедут отсюда, то снова выйдут из-под контроля.
— Ты не слишком высокого мнения о моем влиянии на них, — выставив вперед подбородок, ответила Тони.
— У меня вовсе нет никакого мнения на этот счет.
Как только я их выпущу из рук, они станут еще хуже, чем были до приезда.
Она уставилась на него.
— Ты так умен… во всех случаях, — поддела она его.
— Я действую, — в тон ей сказал он и обратил на нее насмешливый взгляд, но никаких комментариев не было. — Напиши Пэм, что мы оставляем детей до тех пор, пока она не выпишется из больницы.
— Ты что, серьезно так думаешь? — Тони вспомнила его приказание немедленно убрать детей, когда он их первый раз увидел. — Ты… они же тебе не нравились.
— Я действительно был против трех непослушных, отвратительных детей, которых мне навязывали. Да еще без предупреждения. Но я должен признать, что сейчас они очень привлекательны, и я не против, чтобы ты ухаживала за ними столько, сколько потребуется. Но ты, а не Мария. У нее и так полно дел.
— Я оставила их только один раз.
Он вздохнул и сказал несколько грубовато:
— Ты устанешь когда-нибудь от своих детских колкостей? Нам надо решить проблему.
Она покраснела и отвела взгляд, смутившись этого упрека.
— Я напишу Пэм сегодня и маме тоже, а то она будет хлопотать, чтобы принять детей. Им придется не ходить в школу, но, может, это не надолго.
— Они пойдут в школу здесь.
— Здесь? Но они же не знают языка.
— Тогда у них будет прекрасная возможность выучить его.
Он допил кофе и поставил чашку на стол.
— Как насчет денег? Твоей сестре понадобятся деньги. Дай мне знать, сколько ей нужно, и я подготовлю эту сумму к переводу через банк.
Тони только недоверчиво смотрела на него. Ее муж, который только что был так скуп… и вдруг охотно выплачивает деньги, чтобы помочь молодой женщине, которую даже никогда не видел… Да и женщина — одна из ненавистных ему англичанок!
— Ты дашь сестре деньги? — выдохнула она, когда к ней вернулся дар речи.
Его брови на мгновение удивленно приподнялись:
— Когда не даю денег тебе, да?
— Точно.
Дарес вытер губы салфеткой, бросил ее на стол и поднялся со стула.
— Но ты их тогда требовала, Тони, — сказал он и слегка погладил ее по щеке.
— Я твоя жена.
— Теперь да. Но ведь ты ею не была, не так ли? — Он покосился на нее, а в глазах у него светилось довольство. — Ты производила впечатление практичного маленького золотоискателя, но я уже говорил — ты здорово озадачиваешь меня.
Она откинула голову немного назад и посмотрела прямо на него. Он утонул в ее глазах и ласково погладил ее прекрасные волосы и загорелые щеки цвета персика. Ее губы были полуоткрыты, и он наклонил голову, чтобы поцеловать их, впервые не показывая власти или желания.
— Дарес, — сердце Тони учащенно забилось.
— Ты… я…
— Да?
— Я напишу Пэм сегодня же и маме тоже, — сказала она, задохнувшись, а на его губах появилась улыбка легкого удивления.
— Да, дорогая, ты уже говорила.
— Они перестанут волноваться.
— На самом деле…
— Дети будут в восторге.
— Не сомневаюсь.
— Но может, а вдруг они не захотят…
— Не захотят?
— Луиза недавно очень много говорила о матери.
— Тони, это будет тянуться до бесконечности. Если ты хочешь успеть на почту сегодня, иди и напиши письма.
Она наблюдала, как он уходил, ее мысли совершенно перепутались от перемены, произошедшей в нем. Может, это сумели сделать дети… но нет. Не дети вызвали этот поцелуй — поцелуй, который так сильно отличался от жадных поцелуев без мягкости и уважения.
Он несколько раз повторил, что озадачен ею. Означало ли это, что его мнение о ней изменилось? Странно, но она страстно желала, чтобы это произошло… после всех ее попыток быть настолько неприятной, насколько она могла.
Когда Тони поднималась к себе за бумагой и конвертами, она напевала что-то про себя. Она забыла его замечания об английских девушках, она сожалела о своих действиях, направленных на то, чтобы отомстить ему, она даже простила ему все угрозы расправы с нею.
