Мария Беседина - Расколдованный круг
– То есть где вы смогли бы похоронить его? – несколько бестактно уточнила Рита, но Зинаида Степановна, ничуть не обидевшись, согласно закивала окутанной черным кружевом головой:
– Да, да! Я и мои детки будем так вам обязаны...
– Кажется, я знаю кое-что подходящее, – после недолгого раздумья заявила Рита. – Примерно в километре отсюда есть глубокий овраг, по дну которого течет чистый, окаймленный густым папоротником ручей. На склонах оврага растут шиповник и жимолость, и среди кустов словно нарочно устроены такие ровные, пологие полянки... На одной из этих полянок вполне можно похоронить Графа Орлова! Вам даже не придется спускаться далеко вниз, выберем у самого края!
– Ах, как это чудесно! Мой Орлов будет спать среди цветов, под шум ручья... А потом я установлю на его могилке хорошенький белый памятник, а рядом – скамеечку... буду ходить туда с остальными детками и навещать моего бедного, милого... – на мгновение на покрасневших, опухших от плача глазах старухи показались слезы, однако она тут же взяла себя в руки. – Риточка, я так благодарна вам! Но... Не могли бы вы довести доброе дело до конца? Борис Константинович уже выделил мне людей, которые выкопают могилку... Не могли бы вы присоединиться к нам и показать это место? Все-таки нехорошо будет, если придется долго блуждать по лесу с телом Графа Орлова...
Еще утром представившаяся при этих словах картина показалась бы Рите нелепой и нестерпимо смешной. Однако тяжелые дневные раздумья не прошли для девушки бесследно, и теперь при виде искренне взволнованной Зинаиды Степановны она испытывала лишь жалость к несчастной старухе и раскаяние за свое прошлое отношение к бедняге.
«Я должна искупить свою вину, – решила Рита. – Пусть даже Зинаида Степановна ничего не замечала все эти годы... Но перед самой собой я просто обязана быть честной!»
– Я и сама хотела попросить у вас разрешения проводить Графа Орлова в последний путь! – решительно произнесла Рита.
– Ах, дорогая, как это чудесно! – умилилась старушка.
– Подождите, пожалуйста, я только надену что-нибудь черное, – добавила Рита и поспешила в свою комнату. Однако, осмотрев свои туалеты, развешанные в гардеробной, Рита поняла, что ни одно из имевшихся у нее платьев, несмотря на то что среди них были и черные, не подходило для торжественной и печальной минуты. Все они были слишком нарядны, почти фривольны – гримаса современного представления о моде, в которой черный цвет из цвета траура стал принадлежностью вечерних платьев, символом сексуальности.
«Это не годится и это тоже... Брючный костюм? Но он зимний, теплый... Я просто сгорю. Что же мне делать?» – Рита была почти в отчаянии. В это время в помещение гардеробной, катя за собой пылесос, вошла Тося.
– Ты розовое платье ищешь? – неправильно истолковала горничная явное замешательство хозяйки. – Я его в чистку отправила и не сказала тебе. Виновата...
– Нет, нет, Тося, – отмахнулась Рита. – Послушай, у тебя не найдется черного платья?
– Да ведь здесь их полно, – на мгновение удивилась Тося, однако тут же сообразила, в чем дело. – Ты на похороны собираешься? Да? Марья Семеновна Блинова тоже идет, Павлу Ильичу их шофер сказал! Только ты смотри, Геннадий Иванович, наверное, недоволен будет, если ты пойдешь! – опасливо прибавила Тося.
– А ты мне поможешь, – решительно заявила Рита, несколько досадуя на необходимость конспирироваться и в то же время по-детски наслаждаясь игрой в тайну. – Скажешь, что я пошла позаниматься на корт!
– А ну как он проверит?
– А... ты тогда ему скажи: «Совсем забыла, Маргарита Геннадьевна потом хотела сходить в массажный кабинет!» Туда-то папа точно не пойдет! Так время и протянем! – торжествующе закончила Рита.
– Ну и голова у тебя! – удивилась Тося. – Я бы не додумалась... А платье у меня есть, только... Не великовато ли будет? Да и слишком уж оно простенькое, дешевое...
– Ерунда! – отмахнулась Рита. – В конце концов, я иду на похороны демонстрировать не красоту и благосостояние, а сочувствие к Зинаиде Степановне! Так что неси быстрей свое платье, а то она уже заждалась!
Платье более рослой и широкой в кости Тоси действительно оказалось Рите несколько свободно. Мельком посмотревшись в зеркало, девушка увидела, что кажется в нем еще более юной и хрупкой, чем обычно; шершавая синтетическая ткань подчеркивала белизну и прозрачность кожи.
– Я ужасно в нем выгляжу, – заявила Рита со свойственной юному существу наивностью. Общавшаяся преимущественно с женщинами, девушка плохо представляла себе, как восприняли бы ее сейчас мужские глаза!
Мария Семеновна Блинова, присоединившаяся к траурному шествию в вестибюле, позаботилась о том, чтобы внушать всем своим видом почтение! Ее волосы были уложены в высокую прическу и густо отлакированы; глаза, щеки и губы, несмотря на траурный наряд, ярко накрашены. Да и траурным платье Марии Семеновны можно было назвать лишь с натяжкой – это роскошное сооружение из бархата, стекляруса и шелковых кружев скорее подошло бы оперной певице. Уже еле державшаяся на ногах от волнения и усталости, Зинаида Степановна оперлась на руку Блиновой, и обе они направились в лес за уверенно выбиравшей направление Ритой. Таким образом, Рита возглавляла процессию, а почти рядом с ней, отставая на какой-то шаг, шел молодой служащий гаража. Парень бережно нес в руках быстро сколоченный прислугой гроб, выстланный тканью и кружевом, с телом покойного кота. Следом шли обе дамы, а за ними несли на руках троих собратьев покойного Орлова – двух сибиряков Разумовского и Понятовского и беспородного, но очаровательного полосатика Атамана Платова. Понятовского прижимала к груди вездесущая Инна Аркадьевна. Других котов несли горничные Зинаиды Степановны, а может быть, и Марии Семеновны – естественно, с соседской прислугой девушка знакома не была. Тем не менее общая печаль сплотила всех, и процессия двигалась медленно и торжественно.
Когда тело кота проносили по двору, попадавшиеся навстречу обитатели кондоминиума спешили выразить Зинаиде Степановне свои соболезнования; Рита, всерьез опасавшаяся, что кто-нибудь позволит себе откровенную насмешку, в конце концов перестала волноваться.
У калитки, которая вела с территории кондоминиума в лес, к траурному шествию присоединился парень с лопатой, пояснивший, что его послал Борис Константинович, и вскоре, перейдя луг, процессия ступила под низко нависающие ветви стоявших на опушке дубов.
Рита шла медленно, как и подобает в таком случае, но тем не менее зорко следила за тем, чтобы путь, по которому она вела своих спутников, пролегал по возможно более пологим, удобным для пешеходов местам. Вскоре в лицо девушке пахнул ветерок, как это всегда бывает в лесу при приближении к открытому месту, и через несколько минут печальное шествие вышло к краю обещанного Ритой оврага.
