Энн Мэтер - Радость и боль
Здесь отсутствовала мысль, если только не принять во внимание то, что причиной их близости было чисто физическое влечение. Но в этот вечер…
Она почувствовала легкую тошноту. Сегодняшний вечер явился результатом обстоятельств и того, что она сама подтолкнула его к действиям. В конце концов, он вполне естественно не хотел, чтобы кто-то из его дома общался с человеком, укравшим у него любовь его жены.
Наконец Лора уснула, но сны ее перемежались кошмарами, и она проснулась еще более измученной, чем в тот момент, когда ложилась в постель.
Утром, как обычно, все выглядело гораздо менее драматично, и Лора решила уничтожить письмо, а с ним и все возможности его применения. Но что-то, какое-то предчувствие удержало ее от этого, и она спрятала листок в дальний угол ящика комода, закрыв его бельем.
В течение утра она договорилась, что они с Карлосом поедут в Косталь. Марии понадобилась рыба, и Лора предложила купить ее у тамошних рыбаков. Ей казалось, что Мария откажется от ее предложения, но пожилая женщина только кивнула в знак благодарности и дала ей инструкции, чего не следует покупать.
Вилланд отвез их на рыночную площадь и оставил там, занявшись какими-то своими делами. Карлос и Лора бродили вдоль берега, прицениваясь к рыбе и наблюдая за рыбаками, ремонтировавшими свои сети. Начинался теплый, несколько душный день, и деревня казалась необычно пустой. Лора спросила об этом старого рыбака. Рыбак усмехнулся беззубой улыбкой.
— Es la corrida[14]! — воскликнул он, выразительно помахав руками. — Бой быков, si?
Лоре вдруг стало холодно, но Карлос принялся возбужденно скакать.
— El toro[15], Лора! — закричал он, забыв назвать ее мисс Флеминг. — О, пожалуйста, можно мы посмотрим?
— О, я не знаю, — начала Лора, качая головой, но Карлос выпустил ее руку и радостно побежал через площадь туда, где узкая улочка вела на окраину деревни. У Лоры не оставалось другого выбора, как последовать за ним, также бегом, чтобы стряхнуть недоброе предчувствие и заодно поймать Карлоса.
Когда они достигли конца улочки, стали слышны приветственные крики и восторженные возгласы «ole», и она поняла, что тот, кто должен участвовать в бое, уже вышел на арену.
Карлос ждал ее там, где толпился народ. Он схватил ее за руку и стал бесцеремонно проталкиваться сквозь ряды людей. Но, странное дело, люди, казалось, не сердились на него, они улыбались и пропускали его вперед. Лора шла за ним, встречая такое же отношение к себе, и вскоре поняла, почему. Как она боялась и подозревала, матадором оказался Рафаэль Мадралена, высокий, темный и какой-то уязвимый, в красных обтягивающих панталонах, украшенных ручной вышивкой, и белой шелковой рубашке, расстегнутой почти до пояса. Ее сердце дико забилось, потому что, когда они достигли края арены, огромный величественный бык с топотом пронесся по проходу мимо них, устремляясь к неподвижно стоящей посреди арены фигуре.
— Папа! — с удивлением воскликнул Карлос и оглянулся на Лору в испуге. — Es Papa[16], Лора! Ты что-нибудь понимаешь?
Лора только покачала головой и ничего не сказала, опасаясь отвлечь своим голосом внимание Рафаэля.
— Тсс, — прошептала она, приложив палец к губам, а матадор двинулся, взмахнув желтым атласным плащом из-за спины, держа сбоку от себя это единственное оружие, которому он доверил свою жизнь.
Бык добежал до него и, ткнув рогами в плащ, пронесся мимо Рафаэля, как обжигающий ветер, и тут же развернулся, чтобы броситься снова. Это был храбрый прием, даже Лора поняла это, будучи несведущей в искусстве корриды, и толпа одобрительно зашумела, но Лора застыла, словно окаменев, а Карлос, казалось, почувствовал ее страх и заплакал.
Тут же взгляд Рафаэля словно прочесал толпу и отыскал того, кого он хотел видеть, и Лора увидела его глаза, потемневшие от эмоций, но был ли это гнев, она не была уверена. Но бык наверняка почувствовал рассеянность матадора и сделал второй молниеносный выпад против существа, которое посмело издеваться над его физическим превосходством. Рафаэль, чуть не упустивший момент смертельного броска зверя, сумел уклониться от удара, но рог животного все-таки задел его бок, и Лора заметила пятно выступившей крови.
Немедленно несколько человек перепрыгнули через ограду арены, отчаянно крича и размахивая своими шляпами, чтобы отвлечь внимание быка, в то время как Рафаэль отошел в сторону и медленно перелез через ограждение. Он прижимал руку к ране на боку и, приближаясь к ним, смотрел не на Лору, а только на своего горько рыдавшего сына.
— О папа, — воскликнул запинающимся голосом Карлос и, не заботясь о приличиях, обхватил руками ноги отца и крепко прижался к нему.
— Ну, Карлос, что такое? — спросил Рафаэль, расцепляя руки сына и наклоняясь к нему. — Смотри, я ведь жив! Не было никакой опасности!
— Здесь всегда опасно! — кричал Карлос, мотая головой. — Элизабет говорила мне: бой быков опасен! А теперь бык тебя ранил. Скажи, ты не умрешь?
— Ну конечно же, нет, — заверил его Рафаэль, и в этот момент к ним подошел какой-то пожилой господин. Рафаэль поднял на него глаза и сказал: — Да, доктор Перес, я понимаю, — так, будто ожидал его появления.
Он выпрямился, и Карлос отступил назад, разглядывая капли крови, оставшиеся на его руке.
— Куда, куда ты идешь, папа?
— Я иду в кабинет доброго доктора, который перевяжет мне это, — ласково ответил Рафаэль. — А ты иди с мисс Флеминг. Мы увидимся позже.
— Нет. О нет, папа, я хочу остаться с тобой! — впервые Карлос был непослушен. — Пожалуйста, папа, не отсылай меня домой!
У Лоры перехватило горло, и она отвернулась. Она тоже не хотела уходить. Ей хотелось пойти вместе с Рафаэлем к доктору Пересу и самой посмотреть, насколько опасна его рана.
— Ну, хорошо, — сказал наконец Рафаэль, — подожди меня здесь вместе с мисс Флеминг. Я скоро приду.
— Сеньор! — начал было доктор, но Рафаэль решительно покачал головой.
— Я не слишком задержусь, — повторил он повелительным тоном, и доктор выразительно развел руками.
Это должно было успокоить Карлоса, но он нервничал все время, пока они ждали, не желая разговаривать даже с Лорой. Она заметила его возбуждение и поняла, что вид крови преувеличил в его глазах размер раны. Когда Рафаэль наконец вернулся, двигаясь несколько скованно, Карлос подбежал к нему, восторженно всплескивая руками, словно и не надеялся увидеть его снова.
Лора почувствовала себя ненужной. По выражению лица Рафаэля она поняла, что он осуждает ее за то, что она привела его сына сюда и позволила ему стать свидетелем этой драмы. Но ведь доля ее вины была не столь велика, и это вызвало у нее чувство внутреннего протеста. В конце концов, они не знали, что могут увидеть сегодня в Костале.
