Салли Боумен - Темный ангел
«Я могу потерять сына», – порой думала Гвен, готовая разразиться слезами, и ей хотелось привлечь Окленда, все ему рассказать, все объяснить. Опасаясь его реакции, она никогда этого не делала. Она понимала, что Окленд может вернуться к ней, но за это нужно заплатить определенную цену, то есть потерять Шоукросса. Чтобы обрести уважение и доверие сына, необходимо принести в жертву любовника, а этого Гвен, при всей своей заботе и беспокойстве из-за Окленда, не могла заставить себя сделать. Она любила Шоукросса, она не могла расстаться с ним, и этого ее сын не желал понимать. Окленд, убеждала себя Гвен, слишком замкнут: в его мире нет места чувствам.
В этом смысле Гвен была полностью не права, потому что Окленд сам был влюблен. В прошлом году его вселенная нашла себе место для любви, но он не говорил на эту тему ни с матерью, ни с кем-либо вообще. Окленд скрывал свою любовь от посторонних взглядов за завесой сарказма и безразличия.
Тем не менее на снимке Мальчика было ясно видно все, что Окленд так старательно скрывал. Взмахнув крокетным молотком, он опустил его и застыл в таком положении, хотя терпеть не мог сохранять неподвижность, а бесконечное фотографирование Мальчика выводило его из себя. Благодушный Фредди, невнимательный Окленд.
– Не шевелись! – приказал Мальчик, и камера зажурчала.
– Какой день! Какой день! Какой день! – заорал Окленд, когда экспозиция наконец кончилась и он бросился на землю, во весь рост вытянувшись на траве.
Фредди и Мальчик наблюдали за ним, когда он лежал лицом к небу, раскинув руки, с восторженным выражением лица.
Фредди ухмыльнулся. Мальчик, складывавший свой треножник, уставился на Окленда. По его мнению, у Окленда слишком быстро меняется настроение. Он то воспаряет к небесам, то падает в преисподнюю, слишком легко переходит от возвышенного к низменному.
– Ох, ради Бога, Окленд, – сказал он, беря сложенный штатив под мышку. – Стоит ли тебе быть таким экстравагантным?
– Не то, – ответил Окленд, даже не глядя в сторону брата. – Не то, не то, не то! Я вовсе не экстравагантный; я… непоколебимый. – Он произнес это слово, обращаясь то ли к братьям, то ли к небу, то ли к себе самому.
Ответом Фредди был дружеский тычок; Мальчик отреагировал, собравшись уходить. Миновав площадку, он на самом краю оглянулся. Окленд по-прежнему не шевелился; он лежал на спине и смотрел на солнце, но выражение лица у него изменилось, стало строгим и серьезным.
* * *Мальчик сделал много других фотографий в тот решающий день.
Вот на одной из них изображена гостья дома, миссис Хьюард-Вест, в свое время любовница короля. Она выходит из машины. Вся в мехах, в огромной шляпе с вуалью, которую надевали во время таких поездок, но сейчас она ее приподняла. Рядом еще одна гостья – Джейн Канингхэм. «Дурнушка Джейн», как ее грубовато называли в то время. Одна из самых богатых наследниц своего времени. Джейн, чей давно овдовевший отец владел соседними поместьями в Уилтшире, с раннего детства была знакома с семьей Кавендишей. На этот уик-энд ее пригласили специально: Дентон планирует выдать ее замуж за своего старшего сына, Мальчика.
Джейн, одетая в незамысловатый костюмчик для прогулок, стоит рядом с Оклендом, не сводя с него взгляда. У Джейн умное лицо, и сейчас, поскольку наши представления о красоте решительно изменились, ее бы не назвали дурнушкой. Она явно растеряна и погружена в свои мысли, а недовольный Окленд смотрит в другую сторону.
Следующий снимок – группа прислуги, выстроившаяся в несколько рядов перед домиком для слуг, словно на школьном снимке. Сколько терпения потребовалось от Мальчика! В заднем ряду с краю стоит девочка по имени Дженна.
Тогда Дженне Куртис было шестнадцать, и она служила в Винтеркомбе уже два года, тут работали ее отец и мать, к тому времени оба покойные. За прошедшие два года Дженна заметно продвинулась и сейчас была горничной на этаже. Во время этого приема ей пришлось взять на себя новую роль: личная горничная Джейн Канингхэм заболела, и Дженну приставили обслуживать гостью. Сегодня ей уже пришлось распаковывать наряды Джейн, гладить их и развешивать. Именно она помогала Джейн уложить волосы в прическу к большому обеду и справилась со своей задачей с таким тактом, умением и терпением, что Джейн, будучи застенчивой по натуре – она легко тушевалась перед слишком напористыми горничными, – в самом деле запомнит Дженну и захочет через несколько лет обеспечить ее замужество. Это станет ошибкой.
Шестнадцатилетняя Дженна довольно хорошенькая. По современным стандартам, она пухленькая. У нее округлые мягкие формы, как у голубка, широко расставленные темные спокойные глаза. Приятная девочка, хотя форма у нее поношенная, а чепчик ей явно не подходит.
«Моя Дженна», – подумала я, впервые увидев этот снимок. На нем не узнать ту Дженну, которую я помню. Но тогда та Дженна, которая описана в блокнотах, тоже была другой. Слова и изображения: и то и другое я разложила бок о бок и задумалась.
Еще одна, последняя, фотография. У Мальчика, похоже, был свой замысел, которым он ни с кем не делился. Предполагалось, что он отснимет каждую комнату в Винтеркомбе, соберет снимки в альбом и преподнесет его Дентону. Подарок должен заставить отца смягчиться, думал Мальчик, отец убедится, что от «Видекса» можно получить какую-то пользу, ибо Дентон откровенно восхищался своим домом. Особенно он гордился той комнатой, в которой сейчас находился Мальчик. Дентон, не краснея, называл ее Королевской спальней. Все остальные спальни также имели собственные имена: Синяя комната, Красная комната, Комната Жимолости, но отец редко называл их так. Тем не менее о Королевской спальне он упоминал при каждой возможности, особенно в разговоре с гостями, которые впервые оказывались в Винтеркомбе.
Это было единственным способом сообщить им, если они еще не знали, что в доме Дентона останавливались особы королевской крови, что осеняло Дентона, патриота, монархиста и сноба, тем ореолом, которого он жаждал. Затем он мог потчевать гостей историями, от которых домашние приходили в ужас: какие изящные комплименты отпускал король Эдуард по поводу его меткой стрельбы, о планировке дома, о водопроводной системе и о проявленной Дентоном проницательности, с которой он выбрал в жены такую красотку, как Гвен.
Дентон будет рассказывать об исключительно хорошем настроении короля во время его пребывания в Винтеркомбе – темперамент короля, как хорошо было известно, отличался непостоянством; он отнесет его состояние на счет великолепной атмосферы в Винтеркомбе, которой не было равных во всей Англии. Дентон упомянет великодушное приглашение короля поохотиться с ним в Сандрингхэме, обойдя молчанием тот факт, что это приглашение так никогда и не материализовалось.
