Вне пределов (ЛП) - Энн Джуэл Э.

Но… я этого не делаю.

Её руки не перестают касаться моей кожи, даже когда она закрывает глаза.

Вспомни… пожалуйста… просто вспомни…

Её прикосновение. Профессор Олбрайт сказала, что эта девушка не моя Морган, но… что, если всё-таки это она? От одного прикосновением я превращаюсь в маленького мальчика, который влюблен в свою лучшую подругу. Я тот самый мальчик, который стоит перед Дейзи и наблюдает, как она расстёгивает мою рубашку и нежно проводит пальцами по родимому пятну.

Одно прикосновение только что стёрло двадцать один год.

Одно прикосновение только что стёрло всё, что мог постичь мой аналитический ум.

— Ты чувствуешь это?

Она открывает глаза и встречается со мной взглядом, но всё, что я вижу, — это боль и замешательство.

Я не могу говорить, поэтому лишь слегка киваю ей в ответ.

— Почему? — спрашивает она, затаив дыхание.

Потому что ты моя лучшая подруга. Потому что даже смерть не смогла бы разлучить нас.

— Не знаю.

Я не могу дать исчерпывающего ответа, поскольку не понимаю, как это объяснить.

Я могу перечислить все части человеческого тела, описать этапы развития человека, рассказать о ДНК и о том, как стволовые клетки могут спасать жизни… так много чудесных вещей, из которых состоит человеческий род. Но я не могу объяснить происходящее. Я также не могу отрицать существование или истинность всего, что бы это ни было.

Раздается стук в дверь.

Суэйзи отскакивает назад.

— Донна присматривает за Морган. — Она качает головой, словно пытаясь собраться с мыслями. — Я-я просто пришла сказать тебе, что мы уходим.

Я надеваю влажную рубашку и начинаю застегивать её.

— Спасибо, что привезла её.

Мы не смотрим друг на друга.

— Что ж, увидимся позже.

Я киваю, уставившись на свои руки, и застегиваю пуговицу рядом с родимым пятном.

Дверь за ней со щелчком закрывается.

— Блядь…

∞

Я ОТПРАВЛЯЮ СООБЩЕНИЕ СУЭЙЗИ, чтобы предупредить её, что вернусь позже, чем ожидалось. После двух часов просмотра прямой видеотрансляции с ней и Морган я отрываюсь от экрана и приступаю к работе. Мне приходит в голову, что на данный момент нет необходимости следить за ними. Я не слежу. Теперь мне просто становится жутко, когда я наблюдаю за ней. Интересно, о чём она думает. Я ожидаю, когда она проявит себя в какой-нибудь значимый момент.

Когда я возвращаюсь домой, в доме царит безмолвие. Суэйзи задремала в уютном кресле-качалке, прижав к себе спящую Морган. Я присаживаюсь на диван и продолжаю смотреть на них. Удивительно, сколько лет каждая девушка со светлыми волосами и карими глазами напоминала мне о Дейзи, но, когда я увидел Суэйзи в кабинете доктора Грейсона, я не думал о Дейзи. Теперь же я вижу только её.

Иногда, клянусь, у неё карие глаза, а не голубые.

— Смотреть, как я сплю, немного жутковато. — Она открывает глаза и улыбается. — Это мне следует быть пугающей, а не вам, профессор.

Профессор. Она называет меня Нейтом, когда чувствует себя уязвленной, Натаниэлем, когда нервничает, и профессором, когда хочет притвориться, что мы не более чем работодатель и подчинённая. В прошлом я знал о ней всё, что можно было знать… И я собираюсь узнать эту новую версию моей лучшей подруги. Она — то, что мне нужно, чтобы отвлечься. Подарок.

— Расскажи о своей семье.

Я удерживаю её взгляд, даже когда она прищуривается. Возможно, я для неё другой человек, в зависимости от её желания разобраться с прошлым, но она гораздо больше, чем просто няня. И теперь, когда я это знаю, не могу притворяться, что это не что иное, как грёбаное чудо.

— О моей семье?

Я киваю.

— Ну, ты уже знаешь, что мой отец умер от сердечного приступа. Он проработал бухгалтером-консультантом почти тридцать лет. Моя мама — фотограф, специализирующийся на рекламе. На протяжении многих лет она работала в нескольких крупных компаниях, пытаясь совмещать свою карьеру с воспитанием меня. Я не уверена, что она доставала свой фотоаппарат из сумки с тех пор, как умер мой отец.

Суэйзи качает головой.

— Она сказала, что ей нужно определиться с дальнейшими планами на жизнь. Но, думаю, она боится увидеть его в объективе своей камеры. Именно он вдохновил её заняться любимым делом. Он купил ей первый фотоаппарат. Она отсняла несметное количество его фотографий, прежде чем перейти на цифровой формат. Просто с ума сойти, сколько у неё альбомов с фотографиями моего отца. Он был красив, даже когда начал лысеть. Она была — и остается — красивой. Мне нравится представлять, что у них были страстные отношения до того, как у них появилась я. Я никогда не видела такой любви.

— Бабушки и дедушки?

— Да. Все четверо до сих пор живы. Родители моей мамы живут недалеко от Чикаго, а родители моего отца — здесь, в Мэдисоне. — Она берёт свой телефон, лежащий на подлокотнике кресла, и разблокирует его. — Мне нужно идти.

— Конечно. — Я забираю у нее Морган, она даже не издает ни звука. Поход в мой офис и «большой взрыв», должно быть, вымотали ее. — Ещё раз спасибо, что привезла её сегодня ко мне на работу. Моим коллегам было очень приятно с ней повидаться.

— Даже Донне?

Суэйзи скептически улыбается мне, берёт свою сумку и идёт к выходу.

— Даже Донне. — Я смеюсь. — Надо бы дать ей денег на новую рубашку. Она, наверное, испорчена… как и моя.

Взгляд Суэйзи опускается на мою рубашку, но я знаю, что она думает не о рубашке, а о моём родимом пятне.

— Оно не в форме сердца. Больше похоже на банан.

Она поднимает на меня взгляд, и на её лице отражается замешательство.

— Моё родимое пятно. Единственным человеком, который думал, что оно имеет форму сердца, была Дейзи.

Она медленно кивает, но я не замечаю настоящего понимания.

— Точно так же, как Дейзи была единственной, кто знал о том, что я списал на тесте по испанскому.

Суэйзи кривит губы и продолжает покачивать головой, но я понятия не имею, о чём она думает. Это всё равно что наблюдать за безрезультатным вращением радужного колеса на моём компьютере.

— Что ж, не забудь, что в пятницу я иду на приём к врачу.

Вот и всё — не более чем вращающийся курсор зависания на компьютере. Что бы она сделала, если бы я просто сказал ей? Слова рвутся наружу, но я не могу их произнести.

Вместо этого я улыбаюсь и киваю.

— В пятницу я могу поработать из дома. Если тебе нужен целый день, никаких проблем.

— Хорошо. Я дам тебе знать. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи.

Я смотрю ей вслед, пока она не доходит до своей машины. Когда она оборачивается, чтобы помахать мне на прощание, я быстро машу в ответ и закрываю дверь. Возможно, она права. От моего пристального взгляда становится немного жутковато. Уложив Морган в кроватку, я плюхаюсь на свою кровать, потирая виски от напряжения, и мысленно переношусь на двадцать один год назад.

∞

Натаниэль, 15 лет

— ДЕЙЗИ, — ПРОШЕПТАЛ я, дрожащими пальцами расстёгивая пуговицы на своей помятой рубашке.

Через приоткрытое окно проникал легкий ветерок, но в нашем доме, где уже больше недели не работал кондиционер, стояла сильная влажность. Вдали слышалось стрекотание сверчков, но звук моего сердца почти заглушал их.

— Мне очень жаль твоего дядю.

Слеза упала мне на руку, но это была не моя слеза. Это была её слеза.

Человек, который вдохновил меня играть в хоккей, умер, а я не проронил ни слезинки. У Дейзи было столько эмоций, что хватило бы на нас двоих. Она стянула мою рубашку с плеч. Она упала мне чуть ниже талии, сковывая запястья.

— Не плач.

Она покачала головой и постаралась подавить эмоции, прежде чем они снова нахлынули на неё.

— Я не хочу этого делать, если ты не готова.

Её губы прижались к моей шее, а руки скользнули вниз по моему животу. Опустив голову, она наблюдала, как её палец обводит моё родимое пятно.

— Я люблю это сердечко. Думаю, именно в это место купидон поразил тебя своей стрелой, когда я садилась в школьный автобус в тот роковой день.