Оттепель. Инеем души твоей коснусь - Муравьева Ирина Лазаревна

— Я прошу очной ставки со своим мужем.

— А где это засвидетельствовано, что он ваш муж?

— Слушайте! — Дамочка в красном платье замахала длинными ресницами, смаргивая слезы. — Мы оба работники «Мосфильма». Мы люди искусства, в нашем кругу браки не всегда регистрируются, вы разве этого не знаете?

— В грехе, значит, предпочитаете сожительствовать?

— В любви! Ни в каком не в грехе, а в любви!

— Выведите сюда этого Пичугина! — распорядился майор. — Посмотрим, что он скажет.

У Люси перехватило дыхание. Через пять минут его вывели, грязного, с заплывшим глазом, в синяках. Она закричала и бросилась к нему. Она бросилась к нему так, что ее даже не успели перехватить, она припала к нему всем телом и, плача, принялась целовать его измученное лицо, шею, плечи.

— Родной мой! Да что ж они так?

Он обхватил ее здоровой правой рукой и весь затрясся от рыданий.

— Любимый! Сказать, что ты пидор! Они тут, наверное, сами все пидоры!

Лейтенант Полушкин переглянулся с майором. Сцена была запоминающейся.

— Гражданка! Отойдите от арестованного. Вы пока ничего никому не доказали, — строго сказал майор.

Она обернулась. Лицо ее было в разводах от туши, но глаза сияли так, что майор чуть было не зажмурился.

— Нам, может, вам тут показать, что такое любовь? — спросила она очень тихо.

Майор так и подскочил от этого неожиданного и экстравагантного предложения.

— Показывать нам ничего не потребуется, — сказал он, опуская глаза. — Лейтенант Полушкин, запишите показания гражданки… Как вас?

— Людмила Полынина, — сказала она. — В браке буду Пичугина.

— Запишите показания гражданки Полыниной. Вы утверждаете, что состоите в гражданском браке с гражданином Пичугиным?

— Утверждаю, — сказала она и всхлипнула.

— А вы, гражданин Пичугин, подтверждаете, что гражданка Полынина — ваша гражданская жена?

— Конечно, — сказал тихо Санча.

— И у вас регулярно происходят, так сказать, нормальные половые контакты?

— Не регулярно, а ежедневно! — вскрикнула Люся. — Мы только что со съемок вернулись, жили там в деревне, в общежитии для доярок, каждый день занимались любовью! Как работу заканчивали, так сразу друг к дружке! Там он мне и предложение сделал. А тут — нате вам! Убыткин письменное заявление сделал! Да он же подонок!

Лейтенант Полушкин, багрово покрасневший, отложил перо и вытер рукавом вспотевший лоб.

— Если гражданин Убыткин согласен взять обратно свои показания, — сиплым голосом сказал майор, — так причины для задержания гражданина Пичугина соответственно снимаются. А если же он не согласен…

Гражданка Полынина вся осветилась благодарной и счастливой улыбкой.

— Товарищи! Мы все ваше отделение позовем на свадьбу! Я слово даю вам, что всех до единого!

— Уведите пока что гражданина Пичугина, — распорядился майор. — И назавтра вызовите сюда этого… как его? Убыткина.

— Сашенька! — И Люся опять бросилась к нему. — Любимый мой, милый! Я жить без тебя не могу!

На улице она сразу схватила такси и помчалась в общежитие «Мосфильма».

— Бабушка, голубочка, — сказала она вахтерше, — в какой комнате Руслан Убыткин живет?

— Русланушка? — Вахтерша улыбнулась железными зубами. — В двенадцатой он, наш красавец.

— Ну, я тебе покажу «красавца»! — раздувая ноздри, шипела гражданка Полынина, взбегая по лестнице. — Ты у меня попляшешь!

Не постучавшись, она ногой отворила дверь и вошла. Руслан Убыткин стоял перед зеркалом, голый до пояса, и, согнув в локте свою руку, внимательно рассматривал напружинившийся бицепс.

— Убыткин, — с порога спросила она, — ты как предпочитаешь: чтобы тебя совсем перестали снимать или чтобы снимали раз в десять лет?

— С чего это меня вдруг перестануть снимать? — обиделся голый Убыткин.

— С того это «вдруг», — медленно объяснила она, — что я тебя так теперь буду снимать, таким уродом представлю, что тебя ни к одной съемке близко не подпустят!

Убыткин побледнел и опустился на кровать.

— Ты, Русланушка, знаешь, что все в наших руках, в операторских. Как мы снимем, таким и выйдешь. А я на всех главных картинах занята. Ты теперь от меня на сто процентов зависишь.

Руслан торопливо икнул. Дар речи его покинул.

— Иди в милицию и забирай обратно свое поганое заявление!

В синих глазах актера загорелась надежда.

— Сейчас, что ли, прямо идти?

— Иди, — приказала она. И вдруг спохватилась: — Я тебя сама довезу. Такси поймаем и довезу тебя до двери. И буду в машине сидеть.

В Краснопресненском отделении милиции даже и не удивились, когда красивый, немного смущенный Руслан Убыткин забрал обратно порочащее его коллегу, художника по костюмам Александра Пичугина, обвинение в сексуальном домогательстве и написал пространное объяснение, что в пьяном состоянии неправильно расшифровал дружеский жест Александра Пичугина, слегка только похлопавшего его по плечу во время того, как Александр Пичугин объяснял ему, Руслану Убыткину, что на свете нет ничего прочнее, чем семья, и ничего выше, чем любовь к женщине. В качестве примера Александр Пичугин ссылался на свои отношения с Людмилой Полыниной, с которой в самом скором времени предполагает расписаться. На вопрос, что же заставило его так зверски избить Пичугина, Руслан Убыткин повесил голову на грудь и смущенно признался, что был сильно пьян и с помощью избиения выместил на коллеге свою обиду на то, что его актерская карьера до сих пор не сложилась должным образом. Вечером того же дня Александр Пичугин был освобожден. Он позвонил домой из ближайшего телефона-автомата, обрадовал бабушку и Марьяну неожиданной новостью, но сказал, что сегодня ночевать не придет, потому что у него «изменились обстоятельства».

— А где же ты, Саша, ночуешь? — спросила спокойно Зоя Владимировна.

— У девушки, — ответил внук.

Бабушка побледнела, но попрощалась вежливо и только попросила при случае прийти в гости с «девушкой» и всем пообедать семейно.

Глава 20

Этим же вечером майор Цанин был вызван наверх, и там, наверху, в кабинете с наглухо закрытыми дверями и портретом Феликса Эдмундовича Дзержинского ему коротко сообщили, что «можно действовать».

— Так что? — хрипнул Цанин. — Прямо можно с фамилией? Или это секрет?

— Уже не секрет, — холодно сказали ему. — Сергей Викторович Хрусталев через неделю будет освобожден от занимаемой должности, и на его место будет назначен другой человек. В среду он об этом узнает. Вы нам очень помогли.

— Не зря, значит, я натерпелся? — не выдержал Цанин.

— Лучше бы вам не бросаться такими словами, — еще холоднее объяснили ему. — И главное, смотрите, чтобы не просочилась никакая информация. Вы поняли нас? НИКАКАЯ.

— Когда статья-то появится? — спросил Цанин. — Может, помощь нужна?

— Если нам понадобится ваша помощь, мы вам сообщим. А что касается статьи, то не беспокойтесь: появится в конце недели.

На том и расстались. Все эти события произошли в понедельник. То есть как раз в тот день, когда Кривицкий должен был «сдать» фильм. Директор «Мосфильма» Пронин принял режиссера с распростертыми объятьями, фильм посмотрели вместе, нахохотались оба до слез, потом секретарша принесла в кабинет поднос с закусочкой, коньячок, кофе, и Пронин сказал:

— Теперь, Федор, большие дела начинаем. С итальянцами будешь снимать. Софи от тебя без ума. Шикарная женщина.

— Анекдот про Софи и про грузина знаете? — ухмыльнулся Кривицкий. — Тогда расскажу. Приезжает Софи Лорен в Тбилиси. Ну, ее встречают, конечно, принимают как королеву. А вечером в гостиницу приносят ей коробочку. Открывает. Там — мать честная! Серьги! Бриллиант с изумрудом. Она: «Ах! Ох!» При серьгах записочка: «С приветом от Гиви». Она не знает, что делать, но серьги понравились. Оставила. На следующий день опять коробочка: бриллиантовое колье. А рядом записочка: «С приветом от Гиви». И номер телефона. Она позвонила. В трубке — мужской бас.