Бывшие. Хочу тебя себе (СИ) - Стоун Ева

Решаю остаться и поднимаю глаза. Он терпеливо молчит, ждёт, пока я что-то скажу.

- Откуда узнал? – собственный голос звучит глухо, почти неслышно.

- Нэлли, - он выдыхает моё имя. Напряжённо и отрывисто. Будто ему было важно услышать от меня, что его догадка является правдой. – Я ведь тебя совсем не знаю.

Жёстко бьёт претензией он, а кожей ощущаю, что это только начало. Демид смотрит на меня с толикой горечи во взгляде, будто разочаровался.

У меня ком в горле. Это словно кошмар. Дурной сон. Который никак не рассеивается!

- Не смей меня ни в чём упрекать!

- Ты скрыла от меня сына! – Адаров подходит ко мне, сметая с земли своей яростью.

Я мантрой напоминаю себе о том, что другого выбора, кроме как скрывать от него Кирилла, у меня не было.

Я схожу с ума, или действительно вижу в суровом взгляде Демида боль? Толику жгучей скорби, что заставляет меня испытывать вину.

Почему у него такая реакция, будто Кирилл ему нужен?..

Это не может быть правдой. И я не устану это повторять!

- Я тебя умоляю, Адаров, - отхожу, чтобы увеличить дистанцию, между нами. И напоминаю: – Ты же сам просил меня не искать с тобой встреч.

- Ты прикидываешься, или правда не понимаешь, насколько это серьёзно? Отношения -это одно. А когда в них появляется ребёнок – совершенно иное, - жёстко поучает меня он.

- И что я, по-твоему, должна была сделать?! – вспыхиваю.

- Сказать мне.

- Как именно? Заявиться на твою свадьбу, размахивая тестом на беременность?

- Нэлли! – он берёт меня за плечо и, кажется, вот-вот одёрнет, до того злится.

- Оставь меня и моего сына в покое! Не лезь в нашу жизнь. Он тебя не знает, и так будет лучше для всех.

Разворачиваюсь и ухожу, если бы не босоножки, я бы сорвалась на бег! Рваными движениями смахиваю с лица слёзы. И слышу, как Адаров идёт за мной. Сейчас обгонит и перехватит.

Именно это он и делает.

- Стой, - он сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Я пытаюсь оттолкнуть его, но после недолгой борьбы обессиленно роняю руки. – Я не хочу скандала. Не хочу с тобой спорить или ругаться, - говорит он, зарываясь лицом в мои волосы.

- И в чём же подвох, Адаров? – звучу обречённо.

- Никакого подвоха, - он смотрит мне в глаза, отводит прядь волос за ухо, оглаживает щеку большим пальцем. Нежно так. – Я тоже хочу воспитывать нашего сына.

- Нет, - отшатываюсь насколько это позволяют его объятия. Мотаю головой, как душевнобольная. Согласится на это – выше моих сил. Тем более, сейчас, когда я снова беременна.

- Почему?

- Я не хочу. Я не могу…

- Это не ответ, - в его голосе снова лёд и холода. - К тому же мне не нужно твоё разрешение. Достаточно будет теста ДНК. Суд определит расписание встреч.

- Что ты несёшь? – практически сгибаюсь пополам я. – Какой суд? Ты с ума сошёл?!

- То есть я должен отказаться от сына? – чеканит он. – Ты уже лишила меня семи лет рядом с ним. Я не планирую терять ни секунды более, Нэлли. Поняла меня?

- Это ты себя тех самых секунд лишил, - обессиленно шепчу ему в губы, до того мы близко. – Но вижу, что очень хочешь найти виноватых.

- Я хочу видеть своего сына, - проговаривает по словам, чтобы до меня наверняка дошло.

- Думаешь, ты будешь хорошим отцом? – от бессилия бью словами и попадаю прямо в цель.

У Адарова аж лицо меняется. Я понимаю, что переборщила.

В этот момент в сумочке звонит телефон. Я разрываю сцепку наших взглядов, достаю мобильник и вижу, что звонят из школы.

Прочищаю горло, чтобы звучать спокойнее, и поднимаю трубку.

- Слушаю.

- Это Нэлли Золотарева, мама Кирилла? – судя по голосу это классная руководительница. И её поставленный, преподавательский голос звучит настолько громко, что Демид прекрасно всё слышит!

Чёрт!

- Да, это я, - отворачиваюсь от Адарова, чтобы не слушал. Убираю с себя его руки.

- У вашего мальчика болит зуб, и щека, кажется, опухла. Вы далеко? Медсестра говорит, что нужно его показать дежурному зубному.

- Зубному? Странно, он утром ни на что не жаловался. Я буду через минут десять, не больше.

Набираю скорость и иду в сторону школы. Интересно, что у Кирилла с зубом. Они у него здоровые, только недавно проверялись.

- Ой, да вы что! Это же дети, только успевай по врачам таскать, - смеётся Светлана Викторовна. – Тогда мы с Кириллом будем вас ждать в фойе.

- Хорошо.

Сую телефон в сумку. И тут же на запястье ложится ладонь Адарова. Он останавливает меня.

- Что случилось?

- У Кирилла зуб болит, - стряхиваю его руку. – Мне пора.

- Тебе? – перегораживает дорогу. – Нет уж. Нам пора. Садись в машину. Я отвезу вас в поликлинику.

- Ты в себе? Будешь знакомиться с ним по дороге к зубному?

- Я сам решу. И давай не будем терять времени.

- Демид, я тебя прошу, - чем ближе мы подъезжаем к школе, тем сильнее становится моё отчаяние. Ёрзаю на пассажирском сидении, будто у меня шило в одном месте. – Умоляю! Дай мне самой всё разрешить. Я познакомлю вас с Кириллом, только дай мне время его подготовить!

Адаров в ответ на мои мольбы молчит. Но не потому, что спокоен. Я прекрасно замечаю, насколько более агрессивной стала его езда. А он не из безответственных водителей. Злится, причём сильно. На меня.

Чёрт!

- Ну не молчи, пожалуйста.

- Что ты хочешь, что бы я тебе сказал, Нэлли? Спасибо за сына, которого ты прятала семь лет? Или, "да, конечно, я буду продолжать играть по твоим правилам, и буду ещё хрен знает сколько ждать." Нет, - жёстко подытоживает он, - даже не рассчитывай.

- Я не прошу многого. Дай мне хотя бы день. Я найду нужные слова, и…

- И?

- Скажу ему, что у него есть папа.

Господи, как тяжело мне даются эти слова! И назад дороги нет, потому что Адаров теперь держит меня в кулаке.

- А когда он спросит, где я был все эти годы, что ты ему скажешь? Что папа у него гандон? Или правду о том, что его мать, как капризная истеричка решила, что воспитает мужика сама, без отца? Оба варианта так себе.

- Я не истеричка.

Демид не отвечает, а до меня только доходит, что за время перепалки мы доехали до школы, и он прямо сейчас остановится у входа.

Именно это он и делает.

- Не думаю, что так парковаться разрешено.

Он окидывает меня холодным взглядом и глушит двигатель.

- Пойдём, - с этими словами он выходит из машины.

Очухаться не успеваю, как он открывает дверь с моей стороны, и вот мы уже поднимаемся по ступенькам в здание школы.

В фойе нас встречает классная руководительница в нарядном костюме и с причёской. За руку она держит Кирилла, который, в свою очередь, потирает щеку и смотрит на нас изподлобья.

- Ну здравствуйте! А кто это у нас тут, мама и папа? Да, Кирюш?

Женщина улыбается, а я готова провалится под землю! У Демида с Кириллом, конечно, есть сходство, но чтобы настолько очевидное. Какого чёрта она болтает ерунду? Я и так на взводе.

- Здравствуйте! Спасибо, что позвонили. Мы, пожалуй, поедем к зубному, – бросаю ей короткую улыбку и беру сына за руку.

- Конечно — конечно! До завтра, Кирюша!

Я не замечаю, что Адаров стоит чуть поодаль, и когда я, держа за руку Кирилла разворачиваюсь к выходу, он оказывается прямо перед нами.

Я замираю, сын дёргает меня за руку.

- Мам, а это кто?

Твой отец.

- Я друг твоей мамы, - дружелюбно произносит Адаров и присаживается перед Кириллом. Теперь их глаза на одном уровне. – Меня зовут Демид.

- Кирилл Золотарев.

На протянутую руку Адарова Кирилл отвечает рукопожатием. А я вою внутри, словно раненая волчица, потому что отчётливо понимаю, как была не права.

Сыну нужен отец. И моему мальчику он тоже был нужен, только я всё решила за троих.

Из-за страха, из-за боли, из-за гордости.

Смотрю на них и понимаю, что виновата перед обоими.

- Ещё успеете наговориться, - улыбаюсь вопреки желанию разреветься. – Демид после зубного заедет к нам в гости.