Стелла Бэгуэлл - Младшая дочь короля
— Мне часто хотелось узнать... что ты чувствовала много лет назад, когда тебе объявили, что ты должна выйти замуж за папу?
Глаза Джозефины блеснули удивлением, и на миг Доминик показалось, что сейчас мать, по своему обыкновению, мягко сменит тему. Но вслед за тем выражение лица королевы смягчилось, на нем появилась нежность и мечтательность, которой принцесса никогда прежде не видела.
— Буду с тобой откровенна, Доминик: я была вне себя от ярости. Просто рвала и метала. Готова была скорее сбежать из дому, чем выйти замуж за незнакомца. Но я была принцессой и с детства знала, что мой долг — повиноваться родителям и заботиться о нуждах своей страны. Королевство Винборо очень нуждалось в укреплении связей с Эдембургом — вот почему мне пришлось наступить на горло собственным чувствам и идти под венец с гордо поднятой головой.
Наступить на горло собственным чувствам... Едва ли не впервые в жизни Доминик могла сказать, что понимает свою мать.
Тридцать лет назад женщине — особенно женщине из королевской семьи — не позволялось самой выбирать свою судьбу. Долг, честь, достоинство — вот что было священно. Чувства отступали на второй план. Так была воспитана Джозефина; теперь Доминик понимала, что те же установки разделял и Маркус. Должно быть, он был потрясен, когда понял, насколько юная принцесса непохожа на свою мать. Но Доминик росла в иное время, и сама она — иной человек; для нее нет ничего важнее любви и счастья. А любила ли Джозефина, была ли счастлива? Этого Доминик не знала.
— Когда ты в первый раз увиделась с отцом?
Слабая усмешка тронула губы королевы.
— В день свадьбы.
Потрясенная, Доминик не отводила глаз от бледного, классически прекрасного лица матери.
— Представить не могу! — пробормотала она. — Отдать свою руку незнакомцу и знать, что с ним тебе суждено прожить до конца жизни!
— Да, мне было нелегко, — согласилась Джозефина. — В то время твой отец был очень красив, но вид у него был свирепый. Мне казалось, что меня отдают в жены какому-то викингу! Первое время я страшно его боялась.
Доминик смотрела на мать с уважением и интересом. Только теперь она поняла, что пришлось пережить Джозефине — покинуть родину, отправиться в далекую страну и ради блага своего народа вступить в брак с незнакомцем... Как она все это выдержала? Доминик полагала, что у нее самой не хватило бы силы духа.
— Тебе было трудно? — тихо спросила она.
Джозефина улыбнулась, и Доминик поразилась тому, каким мягким и теплым светом засияли ее глаза.
— Поначалу — да, — ответила она. — Я была робка и застенчива, а твой отец резок и нетерпелив. Но постепенно мы узнали друг друга и поладили — так хорошо поладили, что, как ты знаешь, зачали и вырастили троих детей.
Упоминание о детях едва не заставило Доминик выдать собственную тайну, но, вспомнив о предостережениях Маркуса, она прикусила язык.
— Выходит, ваш брак оказался лучше, чем ты ожидала?
Джозефина взглянула на дочь так, словно не понимала, о чем тут спрашивать.
— Разумеется. Ведь я, когда услышала о помолвке, готова была бежать из дому, даже смерть казалась мне лучше брака неизвестно с кем! Я не сомневалась, что жизнь моя будет навеки погублена. Я ведь мечтала об одном — встретить свою любовь и выйти замуж за того, кого полюблю всем сердцем и душой. Мне казалось, что родители отнимают у меня заветную мечту.
Как же ей было больно! — с ужасом и состраданием думала Доминик. Как, должно быть, тосковало и рвалось ее бедное сердце, когда она плыла по бурному Северному морю навстречу своей судьбе!
Оставался главный вопрос: полюбила ли Джозефина Майкла Стэнбери? Доминик не знала, как спросить об этом, но спрашивать ей и не пришлось, ибо королева заговорила сама.
— На самом деле, — мягко и задумчиво произнесла она, — вышло так, что они исполнили мое заветное желание. Только тогда мне не хватало мудрости, чтобы это понять.
— Значит, ты... в конце концов ты полюбила отца?
Нежная улыбка тронула губы королевы.
— Я пыталась сопротивляться его обаянию, но в конце концов поняла, что не стоит бороться с собой. Да, я его полюбила. Полюбила его широкую улыбку, раскатистый хохот, огромные сильные руки — полюбила все в нем, даже вспышки ярости! — Глаза ее заволоклись слезами. — Никогда не думала, что мы так ужасно расстанемся. И не предполагала, что мне будет так страшно его не хватать.
Глубоко тронутая слезами матери, Доминик сжала обе ее руки в своих:
— Прости меня, мама! Но, верь мне, он обязательно найдется! Не знаю когда, не знаю как, но отец вернется к нам живой и невредимый!
— Ах, Доминик, день и ночь я только об этом и молюсь! — взволнованным полушепотом ответила мать. — Молюсь, чтобы Господь дал мне еще один шанс, позволил сказать твоему отцу, как я люблю его, как всегда его любила!
Слезы обожгли горло Доминик, она судорожно сглотнула:
— Где бы ни был сейчас отец, я уверена, он знает, что ты чувствуешь.
Джозефина печально покачала головой.
— Мне всегда было нелегко говорить о своих чувствах. Особенно с твоим отцом. Я так ни разу и не произнесла этих простых слов: «Я тебя люблю». Мне казалось, что ему это и так понятно. — Тяжело вздохнув, она подняла глаза на Доминик. — Ни о чем я теперь так не жалею, как об этом. И хочу дать тебе совет, доченька: не повторяй моих ошибок! Если полюбишь, не стыдись своих чувств, не прячь их от своего избранника — скажи прямо, что любишь его, скажи сразу, пока не станет слишком поздно!
Скажи прямо, что любишь его! От этих слов внутри у Доминик все словно заледенело. Что изменилось бы, признайся она Маркусу в своей любви? Скорее всего, ничего. Он не верит в любовь. Ему это не нужно. Но по крайней мере она знала бы, что сделала все возможное.
— Спасибо тебе, мама! — воскликнула она, сжав руки матери. — Спасибо, что поделилась со мной. Ты не представляешь, как мне помогла!
Джозефина нежно улыбнулась.
— Рада за тебя, доченька. А теперь объясни, к чему все это? Ты встретила человека, за которого хочешь выйти замуж?
В груди у Доминик всколыхнулась безумная надежда, но тут же рухнула под тяжестью горьких воспоминаний. Она сама сказала Маркусу, что не хочет его видеть. А он очень гордый человек. Едва ли он готов ее простить.
— Не знаю... пока. — Поспешно поднявшись на ноги, она поцеловала мать в щеку: — Мамочка, прости, что убегаю, но мне надо срочно кое-что сделать!
Джозефина помахала ей рукой на прощание, и Доминик помчалась по пустынным коридорам назад, к себе. Прюденс уже вернулась; услышав торопливые шаги принцессы, она выглянула из кухни.
