Чередий Галина - Гадкий рыжик
Тихонько открылась дверь в его спальню. Кто-то осторожно подошёл к его постели. Сандро сразу узнал запах духов Франчески. Видимо, девушка решила действовать, не дожидаясь его инициативы. Прохладные тонкие пальцы скользнули по его обнаженной спине. Кожа сократилась от этого прикосновения, словно её коснулось нечто чужеродное. Сандро перевернулся на спину и встретился взглядом с итальянкой. Она сидела на его кровати в прозрачном пеньюаре и томно смотрела на него. Сандро внутренне усмехнулся. А ведь когда-то он мечтал увидеть эту великолепную женщину в своей постели. Почему не воспользоваться возможностью сейчас? Милена должна исчезнуть из его жизни, из его мозга. Должна покинуть его кровь, как алкоголь или наркотик. Её прикосновения должны смыться с его кожи, вкус навсегда исчезнуть из памяти. Он ведь так решил? Так почему этому не произойти прямо сейчас?
– О, Сандро, я так скучала, – преувеличенно страстным шепотом сообщила ему Франческа. – Я была такой глупой! Почему я раньше не видела, как ты великолепен?! Я так хочу тебя! Так безумно хочу!
Садро откинулся на подушку и закрыл глаза. Осмелевшие руки Франчески скользили по его шее и груди. Затем мягкие теплые губы присоединились к этим ласкам, настойчиво соблазняя его. Внутри никакого отклика – только пустота. Наплевать на всё!
– Хочешь – бери! – холодно откликнулся он.
28
Милена сидела на рабочем месте и вязала, выполняя очередной заказ. Руки действовали почти без участия мозга, движения, давно доведенные до автоматизма. Решив выстроить свою жизнь заново без Стаса, ей удалось превратить увлечение детства в небольшой бизнес. Ручная работа всегда ценилась. А наличие у Милены природного таланта – чувствовать, чего хочет человек – стало решающим фактором в том, что её клиентская база ширилась, и она могли себе позволить обеспечивать работой всё больше женщин. Ей работа стала отдушиной, успокоением и шансом. Сам процесс монотонного создания вещей, так раздражавший других людей, Милене всегда приносил настоящие удовольствие и радость. Смотреть, как под твоими пальцами шаг за шагом рождается нечто красивое, способное кого-то восхитить или стать чьей-то любимой вещью, просто завораживало Милену. И это всегда приносило ей успокоение, настраивало мысли на нужный лад.
Всегда. Но не сейчас.
Милена в сердцах отбросила спицы, заметив очередную ошибку. Да что ж такое, в конце концов?! Почему руки дрожат и не слушаются? Она ведь совершенно спокойна, ведь так? Отгородилась стеной от воспоминаний о той ночи и её признании Сандро. Она ведь с самого начала знала, какой будет его реакция на правду, и была к ней готова, ведь так? Она ни на что не надеялась и не позволила себе мечтать, что может быть по-другому, верно? И она сама ничего не испытывала к этому мужчине, кроме сексуального влечения. Она ведь так для себя решила? Она не должна по нему скучать, не должна каждый раз испытывать разочарование от того, что входящий звонок не от него. Не должна чувствовать себя такой жалкой и расстроенной, когда видела, что в очередной раз в открывшуюся дверь мастерской входит совсем не он.
Она отказалась говорить об этом с сестрой, нагрубив ей. Она послала Красина, осторожно пытавшегося начать разговор. Она проигнорировала уже два десятка встревоженных сообщений от Стаса. Впервые в жизни ей ничего не хотелось ему сказать. Она сама не понимала, почему реакция Сандро так задела её, хоть она и готовилась к ней с самого начала. И дело было даже не в том, что её всегда бесило лицемерие мужчин в этом вопросе. То, что они считали абсолютно нормальным и приемлемым для себя, ни в коей мере не готовы были простить женщине.
Даже противно, почему вообще нужно употреблять слово простить? Почему перетрахавший все, что движется, мужик – мачо, самец, вызывающий восхищение всех вокруг. И даже женщина, заполучившая такого в мужья, гордится, что удалось захомутать такого мужика, будто в лотерее сорвала гигантский куш. А что же женщина? О нет, при том же поведении она – шлюха, распутная женщина, нимфоманка, блин! Мужчине можно и должно заниматься сексом при любой удобной возможности, не обременяя себя моралью и привязанностями. Просто так. Чтобы развлечься, чтобы снять напряжение, чтобы забыться или просто ради новых ощущений. А что же для женщин?
– Милена…
Наталья, поняв, что её не дозваться, тряхнула за плечо, и Милена вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.
– Что ты хотела, Наташ?
– Все девчонки уже разошлись. А ты что опять допоздна сидеть будешь? Заказ-то несрочный, чего себя перенапрягать.
Милена обвела рассеянным взглядом пустую мастерскую. И верно, все уже разошлись, а она и не заметила.
– А что за тобой сегодня тот красавчик не заедет? – полюбопытствовала Наталья.
– Я думаю, что это совершенно не твое дело! – Милена и сама поразилась своей резкости.
Наталья удивленно на неё посмотрела. Раньше Милена никогда не позволяла себе раздражаться на своих работниц. Покраснев, девушка быстро вышла из мастерской и села на велик, предоставив Наталье самой запирать двери.
Едва войдя в квартиру, Милена сразу же ощутила сильный запах роз. Корзины с цветами стояли повсюду. На тумбочке в прихожей, на шкафу, на полу, на всех столах. У Милены подпрыгнуло сердце и забилось в горле. Навстречу выскочила просто ослепляющая своим счастьем Катька и бросилась ей на шею.
– Я сказала ему: «Да», – прошептала она всхлипывая.
Потом отступила и обвела все цветы взглядом.
– Правда, красота? Их уже больше ста, и все несут и несут с самого утра! Я говорила Олегу, что это чересчур, но он не хочет слушать.
Ах, вот оно что! Это Олег. А она-то дура уже… Милена выдавила улыбку.
– Я так рада, Катюш, безумно рада. Только устала что-то. Вы ведь где-нибудь это отпразднуете?
– Не вы, а мы! Завтра в субботу Олег ведет нас в свой любимый ресторан, и мы отпразднуем нашу помолвку! Мама прилететь не может, поэтому будете только вы с Маринкой. А чтобы вы не скучали, Олег позвал двоих своих друзей!
– Но это уж лишнее!
– И ничего не лишнее! Не злись, Милен. Они там будут просто для мебели, должен же кто-то за вами за столом ухаживать. Просто дань вежливости. Маринка очень даже за!
– Хорошо. Только сейчас я спать. Устала как собака. – Хотелось забиться в угол, откуда никто не достанет, и тихонько поскулить там, чтобы никто не слышал. Или напиться так, чтобы себя не помнить.
Едва Милена положила на кровать телефон, как он заорал.
– Алло! – ответила она.
– Ты что обалдела совсем, Светлячок?! Ты почему мне уже четыре дня не отвечаешь?! – орал с той стороны океана Стас.
