Вэл Корбетт - На первой полосе
Она встала и вышла из студии, твердо решив позвонить в больницу. Она не могла поехать на Роланд-Мьюс, но обязательно должна найти возможность позвонить. Если все будет нормально, это не займет больше десяти минут.
До окончания рекламной паузы осталось пять секунд, когда она вернулась. Поправляя галстук, Стив улыбнулся Кате.
— Представляешь, Беллами опаздывает. Он с легкостью пробирается через свои джунгли, а вот автомобильные пробки ему наверняка не по силам. Так что нам придется поработать подольше, ладно?
Стив не понял, почему Катя изменилась в лице. Он подумал про себя: «Хмм, интересно, с кем она провела эту ночь? Она уже сто лет не говорила, что у нее есть парень. Должно быть, опять какой-нибудь новый. Интересно, кто он?»
Катя не могла сосредоточиться на беседе. Все здесь казалось ей таким ничтожным, по сравнению с тем, что ее действительно занимало. Этот проклятый фотограф. На снимке ее лицо наверняка будет хорошо видно. Обычно, когда у нее бывали серьезные проблемы, она обращалась к Джоанне и Лиз, но сейчас она не могла их в это втягивать. Господи, вот попала в переделку!
Лиз, наблюдавшая за Катей по телевизору, подумала, что та держится перед камерой так, будто у нее нет никаких проблем. Что бы там ни произошло прошлой ночью на церемонии награждения — возможно, даже поссорилась со своим загадочным любовником, — на экране она просто прелесть.
Комната Лиз была погружена в полную темноту. Три года назад, когда она только переехала в этот домик — оказавшийся, кстати, рядом с домом Джоанны и Джорджа, — то, кроме докучавших ей звонков корреспондентов газеты со всего мира и в любое время суток, ей мешал еще и свет с улицы. Заснуть было совершенно невозможно, и Джоанна предложила ей в дополнение к занавескам повесить еще темные шторы. Так проблема решалась хотя бы вполовину.
Лиз проводила не так уж много времени в этой квартире с двумя спальнями, и самым обжитым местом была кухня, отделанная дубом, где она питалась в основном индийскими и китайскими блюдами, приносимыми по заказу, и где находились телевизор, факс и два телефона.
В уютной гостиной с белыми стенами стояли два больших честерфилдовских дивана и две огромные плетеные корзины, битком набитые журналами. На широких полках лежали стопки книг и видеокассет, которые Лиз все собиралась посмотреть. На стенах висели старые семейные фотографии, гравюры и картины, которые она покупала во время поездок. На столах в полном беспорядке находились кипы газет, книги и фотографии в серебряных рамках.
Дверь из гостиной вела в небольшую столовую, которой Лиз никогда не пользовалась. Свободная спальня превратилась в гардеробную, где стояли высокие, от пола до потолка, шкафы, в которых хранилась в беспорядке ее одежда. Ради объективности надо сказать, что она была рассортирована по цвету.
Лиз расправила стеганое одеяло цвета слоновой кости. Обычно по понедельникам она отсыпалась, но сегодня ей нужно было встать пораньше, привести себя в порядок и одеться так, чтобы произвести впечатление. С того времени как она проснулась, Лиз уже три раза представила себе разговор с владельцем «Санди кроникл». Она уже заранее приготовила остроумные ответы на все его вопросы, которые только могла вообразить.
Вчера вечером она и ее подруги решили, что Фергус не мог пригласить ее на обед только для того, чтобы уволить. Увольняют обычно во время завтраков. Жесткосердечные боссы любят начинать день с увольнения сотрудников. Принимая душ, Лиз вспомнила про одного из своих предшественников на посту редактора, которого владелец газеты пригласил позавтракать в ресторан «Клэридж». Пока они оба ждали, когда принесут счет, он заявил редактору, что работа последнего его не устраивает. Уже к полудню редактора освободили от занимаемой должности, а его вещи выставили за дверь.
Обеды все-таки оставляли еще надежду. Во всяком случае, Лиз ни разу не слышала, что во время обедов происходили какие-либо неприятные эксцессы. Но что толку строить предположения. Так все повернется или иначе, к трем часам она все узнает.
Едва дождавшись окончания программы, Катя торопливо покинула студию и уже спускалась в фойе, когда директор-распорядитель догнал ее на лестнице и окликнул по имени.
— Мы не дадим вам так просто уйти, — сказал он, опуская руку ей на плечо. — Мы собираемся принести наши поздравления. Давайте позавтракаем вместе, я делаю это предложение от имени всех наших сотрудников. Мы и каша съемочная бригада очень рады за вас, и хотим отметить вашу премию.
Кате едва удалось сдержаться и ответить на приглашение вежливой улыбкой. Она же должна уйти! Но сейчас, к сожалению, это оказалось невозможно.
Директор-распорядитель никогда не относился к числу ее поклонников, особенно после того, как однажды ей удалось уговорить его любовницу дать большое интервью, но тем не менее, он вынужден был признать, что благодаря ей они «раскрутили» несколько сенсаций, потому что политики почему-то всегда стремились, чтобы их действия комментировала именно Катя. Это было просто невероятно, но рейтинг Кати оказался выше, чем у лучшего диктора Би-би-си. Их телекомпанию расхваливали в газетах, и, короче говоря, благодаря Кате они утерли нос всем остальным.
Они вошли в буфет под громкие аплодисменты и приветственные возгласы сотрудников — «маленьких людей», как называл рядовых работников директор-распорядитель. Он произнес в честь Кати тост, и стеклянные фужеры и пластиковые стаканы дружно взметнулись вверх.
В буфете телестудии подавали бесплатные завтраки, славившиеся своими традиционными английскими блюдами, министрам, звездам и другим высоким гостям. В меню непременно присутствовали яйца, ветчина трех сортов, толстые свиные колбаски, пудинг, жареные грибы, жареные томаты, печеные бобы и аппетитные гренки с хрустящей корочкой.
Там можно было заказать и другие, более полезные для здоровья, но менее аппетитные блюда: кеджири, всевозможные каши и фирменное блюдо — варево из семян подсолнечника, которое включили в меню после того, как увидели его на письменном столе Ральфа Халперна, который был известен своей неистощимой сексуальной энергией. Особенную популярность это блюдо имело среди операторов.
Служащие шутили, что гости встают так рано и торопятся на телестанцию специально, чтобы позавтракать.
Бутылки шампанского в серебряных ведерках на столе Кати запотели от холода. Она подумала, что если придется есть или пить, то ее точно вырвет. Она останется здесь не больше, чем на пятнадцать минут, и лишь немного пригубит шампанского. Катя проклинала себя за то, что не может разделить радость своих коллег.
