Фёдор Крашенинников - Любовничек
- Первостатейное трепло, – подтвердил я, разглядывая, как в солнечных лучах дым перемешивается с летающей по комнате пылью, и пытаясь хоть как-то успокоиться.
- Интересно, а меня он знает? – Лена села на край кровати и достала из пачки свою сигаретку.
- Едва ли, он же журналист говенный… Ты таких, к своему счастью, не знаешь! Редкостное дерьмо, редкостное… - от нервов, наверное, я чувствовал желание ругаться и рассказывать про господина Пенникова всевозможные истории, изобличающие его злокозненность.
- Как сказать… Земля маленькая, как выясняется… Что за журналист? Как зовут? – Лена стала удивительно серьезной. Такой я ее почти не знал. И я бы не сказал, что эта ее ипостась мне очень понравилась.
- Гриша Пенников. Пишет про все подряд. Основная специальность – политика. Хобби – провинциальный гламур, статейки во всякие «Стольники» и прочий глянец… Реклама, репортажи с презентаций. – Я выложил основные факты и решил немедленно выпить. Мне хотелось как-то встряхнуться, встать с места и что-то сделать. Я положил сигару на край стола, взял стаканы и открыл холодильник, где стояла початая бутылка виски.
- А в этом, как его, «Нашем клубе» он случайно не пишет? – задумчиво спросила Лена.
Я уже понял, к чему приведет этот разговор, и, наливая в стаканы виски, выдохнул:
- И туда пишет…
- Значит, говоришь, Гриша? Ну, тогда мы действительно попали, любовничек. Этот журнал… Они у Бори моего пробили какую-то рекламу, что ли, или интервью про его этот майонезный цех. Интервью брали у него в офисе, а я заехала как раз к нему… Ну и имела счастье быть представленной господину Григорию Пенникову. Интересно, у него хорошая память на лица?
- Подозреваю, что отличная. Вот мы и спалились, поздравляю, – я глупо улыбнулся и подал ей стакан.
- Спасибо, дорогой. - Она отпила из стакана, поставила его на тумбочку.
- А ведь Борька меня убьет… - Лена задумчиво смотрела в окно, подпирая тонкой рукой подбородок. Ее интонация была непередаваемо серьезной - очень женской, звеняще правдивой и потому достоверной. Когда так говорят – хочется сразу поверить в серьезность произносимых слов и весомость стоящих за ними вещей и поступков.
- И меня, подозреваю, тоже, – с совершенно неуместной бодростью поддакнул я и, обжигаясь, залил содержимое стакана себе в рот.
- Убить не убьет, а вот инвалидом сделает как пить дать… Это ты не сомневайся, любовничек. Без вариантов даже. – Она взяла стакан, немного отпила из него и как-то очень трогательно вздохнула.
Что происходило сейчас у нее в голове – я не знал, но догадаться мог. Очевидно, и ее мир, заботливо и кропотливо созидавшийся все последние годы, рассыпался в пыль. Что я вообще знал о ней?
Как-то во время расслабленного посткоитального общения я все-таки вышел на неуместную и опасную тему ее отношений с мужем. Я был готов в любой момент свернуть неудобный разговор, но она, рассеянно закурив, вдруг поддержала его, и я услышал исповедь женщины, живущей двойной жизнью. Не сказать, что это была первая подобная история в моей жизни, но жизнь каждого человека все равно уникальна и интересна, даже если, по большому счету, состоит из банальных ситуаций.
Ленкина жизнь была довольно обычна для девушек ее круга. Родители ее были тихие советские интеллигенты и ничего не смогли ей предложить в качестве приданого, кроме внешности и хороших манер.
Учась в университете, она подрабатывала в разных местах, не сильно напрягаясь, но имея широкие возможности для новых знакомств и приятного времяпрепровождения. Вроде была даже какой-то моделькой, потом сидела в секретариате крупной богатой фирмы – на самом деле она не сильно любила распространяться о своей трудовой биографии, да и меня не особо занимала эта сторона ее жизни.
Параллельно Лена имела некий круг друзей, любовников и друзей-любовников, которые помогали ей решать все неожиданные проблемы, какие только жизнь могла поставить перед юной девушкой. То есть всегда было с кем и за чей счет есть, пить, гулять, отдыхать и танцевать. Тем не менее она понимала, что рано или поздно балаган надо будет закрыть и стать заботливой женой одного, самого лучшего разумеется, мужчины. Естественно, верной и честной. Эти старые как мир представления о цели и смысле женского существования все время прочно сидели в ее голове и лишь ждали подходящего случая для воплощения.
Борис, ставший впоследствии ее мужем, не имел ничего общего с теми веселыми кругами, где Ленка вращалась. С будущим супругом она познакомилась буднично и неромантично, даже банально – он как-то подвез ее до университета и, стесняясь, попросил телефон. Умилившись телячьему восторгу в глазах неказистого пилота праворульной «тойоты», она изобразила душевные терзания, но потом телефон дала. Хоть и показался новый знакомец ей, как она сама выразилась, «лошком», но, быстро рассудив, что в хорошем хозяйстве все может сгодиться, Ленка решила придержать Бориса рядом с собой.
И они стали иногда встречаться. Эти приличные отношения разительно отличались от всего остального, что тогда творилось в Ленкиной жизни. Со временем выяснилось, между прочим, что не такой уж Боря и лох. Конечно, по сравнению с настоящими богачами был он нищим, но на фоне реальных, а не фантазийных Ленкиных кавалеров оказался вполне себе перспективным мужчинкой. Во-первых, он был взрослый, что сразу выводило его в лидеры гонки: двадцатилетней Ленке казалось, что тридцать – это уже солидный возраст. Во-вторых, он был не старый, что тоже приятно отличало его от некоторых других кавалеров, разменявших седьмой десяток. В-третьих, он занимался бизнесом (тогда ей даже казалось, что он занимается серьезным бизнесом).
В какой-то момент, вернувшись «из Турции, мы туда с Машкой ездили», Ленка впала в депрессию. На самом деле она ездила не в Турцию, а на Кипр, и не с виртуальной подругой, а с одним малоприятным типчиком. Со злосчастным кавалером они всю неделю безобразно ссорились и расстались раз и навсегда сразу по прилете. Вот в это самое время они с Борисом и начали спать вместе.
Сначала это была часть обширного плана мести кипрскому кавалеру. Все-таки кавалер был довольно богатым дядечкой и какое-то время Лена серьезно собиралась, несмотря на все его отвратительные внешние и внутренние качества, выйти за него замуж или, как минимум, развести его на какой-нибудь симпатичный автомобильчик. Короче говоря, разрыв расстроил ее, и для поднятия своей самооценки она ударилась во все тяжкие. Тяжкие в конечном итоге свелись к одной бисексуальной подружке, одному старому другу и, собственно, Борису. Если честно, то он попал в это общество совершенно случайно. На дворе стояло лето, и основной контингент потенциальных кавалеров пребывал на каких-то далеких морях, а мстить, между тем, надо было срочно. В итоге Боря был признан годным и за неимением лучшего занял место в ее жизни.
