Шантель Шоу - Испытание соблазном
Тэмсин нежно улыбнулась.
— Наверное, но для этой свадьбы ты сделал стократ больше, чем сделал бы любой другой отец взрослой дочери. Давина отлично выглядит. По всему видно, что она счастлива. Свадьба удалась на славу. Уверена, это мнение разделяет каждый из здесь присутствующих… — Она пресеклась и, раздумчиво глядя на Джеймса, прикусила нижнюю губу. — И все же я думаю, будет правильнее сказать обо всем Давине и Хьюго сейчас, а не когда они вернутся из медового месяца.
— Нет, дорогая, — тревожно произнес Джеймс. — Прошло только полтора года. Раны дочерей еще свежи. Пусть наслаждаются любовью и молодостью. Для меня это ничего не изменит. Оставим скорбь до смертного часа… А потом, еще не все врачи высказали свое мнение. Зачем я буду их напрасно расстраивать? И ты обещай мне, что ни полусловом не обмолвишься об этом моим девочкам.
Тэмсин тяжело вздохнула и выдавила:
— Хорошо, не скажу. Это полностью твое право. Но на прием в пятницу я поеду вместе с тобой, учти это. Последняя процедура слишком тяжело на тебя подействовала… Имей в виду, Джеймс, вся эта секретность ни к чему путному не приведет. Та химиотерапия, из-за которой ты уехал из дома в Лондон, похоже, заставила твоих дочерей что-то заподозрить.
— Перестань, Тэмсин. Давина поглощена своими отношениями с Хьюго, а Аннабел еще совершенная глупышка. Тем более у меня имелся весьма убедительный формальный повод для отсутствия.
У Тэмсин было что сказать на этот счет, но она не желала походя развеивать отцовскую убежденность в детской бесхитростности его младшей дочери. Тэмсин нервно поправила на шее бриллиантовое колье, которое весь вечер не давало покоя Аннабел.
— Да прекратишь ты его теребить? — раздраженно спросил Джеймс. — Оно очень тебя красит.
— Мне что-то не по себе. Так неловко принимать от тебя подарки. Я верну его тебе по окончании праздника, и не спорь.
— Не смей! Я обижусь, если ты вернешь подарок, сделанный от чистого сердца.
— Но я не устаю повторять, что такие подарки мне не нужны. Это бросает тень на наши отношения, позволяя окружающим трактовать их превратно.
— Как еще я мог отметить твою чуткость и дружескую поддержку, учитывая, что у тебя день рожденья! Для такого годятся только бриллианты. И, насколько мне известно, ты не из тех, кого волнует, что о тебе подумают окружающие, — поддел он ее. — Откровенно говоря, оставшись без Лорны, я растерялся. Ты помогла мне собраться с силами и не отчаяться перед новой бедой. И именно поэтому я не хочу, чтобы девочки знали об этом страшном диагнозе. У них может не оказаться такой дружеской поддержки, чтобы пережить очередной удар.
— То, что ты так высоко ценишь наши отношения, для меня очень важно, Джеймс. Но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным платить мне за дружбу. Это скверно пахнет, — сухо отозвалась Тэмсин.
— Ни о каком подкупе и речи быть не может. Мне вдвойне приятно украсить бриллиантами такую блистательную женщину, как ты, — сладостно проговорил пожилой джентльмен.
— За подарок спасибо. Но в дальнейшем воздержись, пожалуйста, от демонстрации щедрости. Каким бы независимым человеком я ни слыла, прослыть еще и содержанкой мне бы не хотелось, — сказала Тэмсин, когда они опустились на канапе возле стены.
— Папочка, скоро бал кончится, а ты еще не танцевал со мной, — нарочито капризно прощебетала подлетевшая к отцу Аннабел.
Тэмсин обеспокоенно посмотрела на Джеймса, который без колебания собирался составить пару дочери, чему она бессильна была помешать, пообещав не открывать дочерям тайну его болезни. Она приняла позицию невмешательства и молча отпустила его, чувствуя себя почему-то виноватой перед Аннабел.
— Прости меня, кнопка, я думал, ты веселишься с друзьями. И Бруно тебе больше годится в компанию, чем старый отец.
— Давина вот-вот оставит родительский дом, младшей сестренке нужен папа, чтобы не чувствовать себя всеми покинутой, — рассудил итальянец, спутник Аннабел, подобного которому Тэмсин никогда видеть не приходилось.
Было в этом человеке что-то фатальное. То ли усталые глаза под тяжелыми веками, то ли жесткий изгиб бровей, то ли сурово сложенные выразительные губы, бескомпромиссно выточенные скулы, так же как и жесткий подбородок с наметками неукротимой щетины. Все это производило сильный эффект.
Тэмсин, будучи очень красивой женщиной, была равнодушна к внешнему благообразию встречающихся ей людей, не испытывая к ним бессознательного влечения или отторжения. Пропорции и гармония были категориями ее дизайнерского ремесла. Если ее что и поражало в людях, то внутреннее наполнение образов. Это неопределенное, еле уловимое, не разлагаемое на компоненты заставляло сердце девушки стучать быстрей.
Ей не часто доводилось испытывать подобные моменты очарования. Это как быть застигнутым грозой, когда инстинкт самосохранения гонит в укрытие, а другой извечный зов околдовывает на месте, маня слиться со стихией, проникнуться ею. Она знала, что обычно это проходит, стоит узнать в человеке, так поразившем ее в первый миг, такого же смертного, но впечатление продолжает жить в сердце, становясь будоражащим вдохновением, без которого немыслим удел художника.
Было какое-то необъяснимое напряжение во всем его статном облике. А все необъяснимое влекло Тэмсин.
— Пошли, потанцуем, тыковка моя, — взял Аннабел под руку Джеймс Грейнджер. — А ты, Тэмсин, познакомься с Бруно. Рекомендую его тебе как отменного партнера по танцам, — невзначай представил он друг другу своих друзей.
— Я дождусь здесь, — дружелюбно отозвалась Тэмсин, не вставая с канапе.
— Ради бога, Тэмсин, не заставляй меня чувствовать себя виноватым за то, что моя дорогая гостья скучает. Должно быть, я плохо выполняю свои хозяйские обязанности, — задорно спохватился Джеймс. — Давайте я представлю вас друг другу обстоятельней. Тэмсин, дорогая, это мой старинный приятель и партнер Бруно ди Чезаре. Бруно, это Тэмсин Стюарт, талантливая художница и великолепная женщина, но это ты и без моей подсказки уже понял, — хитро добавил он, родительски прижимая к себе нетерпеливую Аннабел.
— Идем, папа, — поторопила та.
Джеймс улыбнулся и развел руками, демонстрируя полную неспособность сопротивляться требованиям дочери.
— Мисс Стюарт, — заговорил Бруно, понизив тон до интимного полушепота. — Или мне будет позволено звать вас Тэмсин?
Девушка не спешила проявлять с новым знакомым никаких инициатив. Осторожная от природы, она не была лишена светских навыков, но в данном случае особость ситуации заключалась в том, что Бруно, как она успела понять, был приближен к Грейнджерам. Оттого она испытывала потребность разобраться, что это за человек, прежде чем решиться на конкретную линию поведения.
