Керстин Гир - Я сказала правду
Жизнь Бритты после школы, какой бы сказочной она ни казалась, на самом деле была печальным свидетельством того, что мы уже живем не в старые добрые времена, где желания иногда исполнялись. Потому что, если бы все сложилось в соответствии с моими и Шарлотиными желаниями, Бртта сегодня сидела бы в кондитерской за кассой и жила бы вместе с мужем-алкоголиком и собакой бойцовской породы, страдающей недержанием мочи, в замшелой полуподвальной государственной квартирке.
А я была бы замужем за Фердинандом Фрайгерром фон Фалькенхайном, который остался бы тем, кем он сейчас является.
– Я бы на твоем месте не пошла, – сказала Лулу. – Они там все будут хвастаться своими шикарными мужьями, домами, детьми, суперработами, дорогими машинами, путешествиями и докторскими степенями. Ты будешь чувствовать себя там ужасно. Ведь у тебя даже жениха нет!
– Спасибо, что напомнила, – откликнулась я.
– К тому же со школьного выпускного ты набрала вес, – сказала Тина.
– Всего два килограмма, – запротестовала я. – Ну, максимум пять.
– А еще она очень бледная, – снова сказал папа. Я изумленно на него взглянула. Неужели здесь все-таки кто-то заметит, что со мной не все ладно?
– Так выглядит не только она, – вставила мама. – И все, кто так выглядит, еще не замужем или не женаты. Кстати, мужчины, которые там будут, сейчас как раз в том возрасте, когда они готовы навсегда связать себя узами брака. Ти... Лу... Герри может просто сказать, что она редактор. Или книготорговец.
– Вот еще! Зачем мне так делать? – возмутилась я. – У меня нет повода стыдиться своей профессии. Даже наоборот, очень многие мне завидуют.
– А чем же она занимается? – спросил Патрик у Лулу.
– Я писате...
– Она пишет дешевые романы, – ответила Лулу. – Повести о врачах, сопливые любовные истории и тому подобную дешевку.
– А! Моя бабушка такие все время читала, – сказал Патрик. – И на это можно жить?
– Конечно, – кивнула я. – На са...
– Скорее, плохо, чем хорошо, – вклинился пала.
– У меня есть сбережения, – сказала я. Ну, дня на три еще хватит. – И ещ...
– Зато нет нормального пенсионного обеспечения и мужа, который это компенсировал бы, – снова перебил меня папа. А я всего лишь хотела объяснить этому чертову Патрику, что мои романы читают и молодые женщины. – А ведь тебе уже тридцать!
И почему эту цифру всегда произносят с таким дурацким выражением?
– Ну, тридцать лет – это же совсем не много, – сказала Лулу. – Я вот, например, познакомилась с Патриком, когда мне было тридцать два.
Случилось это два месяца назад. А я до сих пор даже не спросила, где они познакомились. Ну, уж точно не по Интернету, потому что, когда я рассказала Лулу о найденном сайте знакомств, она презрительно наморщила нос и сказала:
– Да там собираются всякие уроды, которые в реальной жизни никому не нужны.
Насчет того типа, с ником otboyniymolotok31, она точно угадала.
– У тебя другой случай, – обратился к Лулу папа. – Ты работаешь учительницей и отлично обеспечила себе старость. Ты можешь позволить себе еще немного подождать с замужеством.
– К тому же ты блондинка, – сказала мама. – А вот как может Тилури найти себе жениха с такими-то волосами, когда она, ко всему прочему, только и делает, что торчит у себя в квартире и пишет?
– Мама, я...
– Она должна обязательно пойти на встречу одноклассников. Это хорошая возможность посмотреть, как обстоят дела у мужчин, которых она знает еще со школы, – обеспокоенно прибавила мама. – А иначе что ей остается? Только объявление о знакомстве подавать!
– Это она уже давно попробовала, – сказала Тина. Она познакомилась со своим Франком в супермаркете.
– Что? – На мамином лице появилось выражение неподдельного ужаса. – Так, значит, вот как далеко это все зашло! Моя дочь дала объявление о знакомстве! Боже мой, не вздумай ни слова сказать об этом на серебряной свадьбе Алексы! Если ты это сделаешь, я от стыда сквозь землю провалюсь.
– Никаких проблем, – сказала я. На серебряной свадьбе тети Алексы я не появлюсь, точно так же, как и на встрече выпускников нашего класса.
Как раз в этот момент Хизола любезно опрокинула свой стакан с яблочным соком, тем самым положив конец этому разговору. Часть вылитого сока попала на брюки Хабакуку, он поднял оглушительный рев и успокоился, только когда мама подала десерт.
После обеда все попрощались и разошлись. Лишь мне пришлось остаться, чтобы забрать с собой остатки еды.
Мама сунула в мои руки тот самый контейнер, обернутый пакетом:
– И пожалуйста, сделай мне одолжение. Забрось как-нибудь в аптеку вот это. – И водрузила на контейнер обувную коробку.
– Туфли? В аптеку?
– Не говори ерунду, – раздраженно сказала мама. – Это старые лекарства. Просто твой отец не разрешает мне выбрасывать их вместе с остальным мусором. Он утверждает, что это не бытовые отходы. А в аптеке их с удовольствием забирают для бедных из стран третьего мира. Ты действительно дала объявление о знакомстве?
– Нет. Но я ответила на такое объявление.– Я осторожно приподняла крышку обувной коробки. – Вряд ли в третьем мире нужны капли от насморка, срок годности которых истек в июле 2004 года.
– Но там ведь есть и другие лекарства. Дареному коню в зубы не смотрят. В аптеке всегда радуются, когда им что-то приносят. – Мама всхлипнула. – Вот уж никогда не думала, что моей дочери придется отвечать на объявление о знакомстве. Впрочем, ты всегда была трудным ребенком.
У меня в руках уже была следующая упаковка лекарств.
– Дальмадорм. Это ведь снотворное. – Вот теперь я по-настоящему удивилась. Это никак не могло быть случайным совпадением. Сердце у меня забилось чуть быстрее.
– Мне назначили курс перед Рождеством, – произнесла мама. – И когда твой отец вышел на пенсию, мне на всякий случай пришлось целый год держать для него что-то подобное. – При воспоминании об этом она закатила глаза.
– Срок годности еще не истек. – У меня задрожали руки, но мама этого не заметила.
– Конечно, – строго сказала она. – А ты знаешь, какой у всех этих средств побочный эффект? К ним очень быстро привыкаешь. Я никогда не стала бы принимать такие таблетки. И твой отец тоже.
– Тогда зачем ты пошла к врачу и попросила тебе их прописать?
– Что ты хочешь этим сказать? – завелась мама. – Я ведь только что тебе объяснила: мы не могли спать! Целый год глаз не смыкали! Работа, дети, снова работа... Это невыносимо. Сон жизненно необходим. К бессоннице нельзя относиться легкомысленно.
– Но ты же только что сказала, что никогда в жизни таких таблеток принимать не станешь, – возразила я. Боже мой, да здесь же больше десятка запечатанных упаковок!
