Нора Робертс - Прилив
— Что-то не так? — Она потерла щеку. — Я испачкалась?
— Да нет, ничего. Ну, если ты приготовишь ужин, то останешься и поможешь нам его съесть.
— С удовольствием. — Грейс вздохнула с облегчением и подошла к Этану, чтобы забрать у него ведро и швабру. — Обри любит играть с тобой и Сетом. Иди к ним, а я закончу стирку и примусь за ужин.
— Я помогу тебе.
— Нет, ни в коем случае — Гордость не позволяла ей принимать помощь, ведь Куины платили ей за работу. — Иди в гостиную… и не забудь спросить Сета о контрольной по математике.
— Что он получил?
— Высший балл, как всегда.
Грейс подтолкнула Этана к двери и направилась в кладовку за кухней, отведенную под прачечную.
Сет такой одаренный парнишка. Если бы у нее были способности к математике и другим наукам, она не провела бы все школьные годы в мечтах. Правда, кое-чему полезному Грейс научилась. И не только подавать напитки в баре, убирать чужие дома или разделывать крабов. Если бы она не оказалась вдруг беременной да еще и брошенной мужем, ее мечта уехать в Нью-Йорк и стать танцовщицей непременно бы осуществилась.
«Да что теперь сожалеть об этом? В любом случае это была глупая мечта, — подумала Грейс, разгружая сушилку и запихивая в нее новую партию мокрого белья из стиральной машины. — Нечего строить воздушные замки, как сказала бы мама». Но факт остается фактом: всю свою сознательную жизнь она мечтала лишь о балете и Этане Куине… и не получила ни того, ни другого.
Грейс вздохнула, прижимая к щеке еще теплую простыню. Простыню Этана, которую она сдернула с его кровати сегодня утром. Ей казалось, что и после стирки простыня сохранила его запах, и — всего лишь на пару минут — она позволила себе помечтать, что было бы, если бы она была нужна Этану, если бы она спала с ним на этих простынях, в его доме.
Только мечты не помогут закончить работу или внести арендную плату за крохотный домик, куда она переехала от родителей, или купить вещи, необходимые ее маленькой дочке.
Грейс встряхнулась и начала проворно складывать простыни на крышке дребезжащей сушилки. Нет ничего постыдного в том, чтобы зарабатывать на жизнь работой в баре и уборкой чужих домов. У нее это прекрасно получается. Она полезна, она необходима. И этого вполне достаточно, тем более что мужчине, за которым она так недолго была замужем, она была совершенно не нужна. Если бы они любили друг друга, по-настоящему любили, все сложилось бы иначе. Но с ее стороны было лишь отчаянное желание быть любимой, а для Джека… Грейс покачала головой. Она так до сих пор и не поняла, чем она была для Джека.
Может, развлечением, случайно закончившимся беременностью? В одном она была твердо уверена: когда Джек притащил ее к мировому судье и обменялся с ней супружескими клятвами, он считал, что совершает благородный поступок.
Джек никогда не обращался с ней грубо. Никогда не напивался и не бил ее, как поступают многие мужчины с нежеланными женами. И она не замечала, чтобы он увивался за другими женщинами. Только, по мере того как ребенок рос в ее животе, она все чаще видела мелькающую в его глазах панику. И в один прекрасный день Джек просто исчез из ее жизни.
И самое худшее во всем этом то, что она испытала облегчение.
Кое-что хорошее Джек все-таки сделал: он заставил ее повзрослеть. А то, что он подарил ей, было бесценным. Грейс поклялась любить и защищать свое дитя, когда оно было всего лишь крохотной клеточкой в ее животе, а сейчас двухлетняя дочка, белокурая, с зелеными глазами и ямочками на розовых щечках, казалась ей ангелом, сошедшим с картины Боттичелли.
Грейс сложила белье в корзину, подхватила ее на бедро и вышла в гостиную.
Ее сокровище, сияющее от счастья, сидело на колене Этана и о чем-то щебетало, а Этан серьезно слушал и кивал.
— И что же тогда сделал Глупыш? — спросил он, явно не поняв и половины детского лепета, но уловив, что речь идет о щенке Сета.
— Облизал лицо. — Обри провела ручками по своим щекам, — Все, все. — Она обхватила ладошками лицо Этана и, улыбаясь во весь рот, начала свою любимую игру. — Ух! Борода.
Этан покорно провел костяшками пальцев по ее гладкой щечке и отдернул руку.
— Ух! У тебя тоже борода.
— Нет! У тебя.
— Нет. — Этан притянул девочку к себе и громко чмокнул в обе щечки. — У тебя. И у Сета.
Обри завизжала от восторга и, вывернувшись из объятий Этана, плюхнулась на пол рядом с Сетом, покрыв его щеку слюнявыми поцелуями. Сет поморщился, как настоящий мужчина.
— Боже, Обри, дай мне передохнуть. — Чтобы отвлечь девочку, Сет взял одну из ее маленьких машинок и легко провел колесиками по ее руке. — Ты — гоночный круг.
В предвкушении новой увлекательной игры глазищи Обри засияли еще ярче. Выхватив машинку, она прокатила ее — уже не так нежно — по всем частям тела Сета, до которых смогла дотянуться.
Этан только ухмыльнулся:
— Терпи, парень, ты сам начал.
— Это лучше, чем поцелуи.
Несколько секунд Грейс просто стояла и смотрела на них: мужчину, удобно устроившегося в большом кресле с подголовником и с улыбкой поглядывающего на детей, на мальчика и девочку, на их головки: одну — изящно вылепленную с золотистыми кудрями, и другую — с чуть более темной лохматой копной волос.
Грейс сразу привязалась к Сету. Бедный, измученный мальчик, наконец-то нашедший свой дом… как и Этан — когда-то такой же несчастный мальчишка, скользнувший в ее девичьи мечты много лет назад и с тех пор никогда не покидавший их.
Дождь барабанил по крыше, тихо бормотал телевизор, собаки спали на передней веранде, сквозь затянутую противомоскитной сеткой дверь в комнату проникал влажный ветер.
И Грейс мечтала о том, о чем — как она прекрасно понимала — мечтать не смела: опустить на пол корзину с бельем, подойти к Этану и сесть ему на колени, зная, что он ждет ее, что он рад ей. Просто закрыть глаза, совсем ненадолго, и стать частью этого покоя… но она не нашла в себе сил присоединиться к ним и вернулась в кухню, и свет ламп над головой показался ей слишком ярким, слишком резким.
Когда несколько минут спустя Этан зашел в кухню за пивом, Грейс уже резала овощи для салата, на плите жарилось мясо и шипел картофель в ореховом масле.
— Потрясающе пахнет.
Этан неловко потоптался у холодильника. Он не привык, чтобы кто-то готовил для него еду, тем более женщина. В их доме всегда стряпал отец, а если на кухне бралась за дело Стелла, они всегда шутили, что им понадобится все ее искусство врачевания, чтобы пережить ее стряпню.
— Все будет готово примерно через полчаса. Надеюсь, ты не возражаешь против раннего ужина? Мне нужно отвезти Обри домой, искупать ее и переодеться.
