Вера Иванова - Как склеить разбитое сердце?
После первых минут эйфории я немного отрезвела и поинтересовалась, как подруга представляет себе техническую сторону дела. Но Каринка вдруг погрузилась в свои мысли, поэтому пришлось взять инициативу на себя.
— Если мы собираемся вскрывать дверь, нам нужен ломик или что-то в этом духе, — начала фантазировать я. — Или поискать автоген? В газетах всегда пишут: «Дверь машины была вскрыта автогеном». Ты сразу скажи, что надо, а то у отца в кладовке можно неделю ковыряться и ничего не найти. И еще учти — я ни с какими инструментами обращаться не умею, а что касается автогена… даже не знаю, как он выглядит.
— А тебе и не надо! — остановила меня Каринка. Глаза ее прояснились, и я вздохнула с облегчением — кажется, она что-то придумала!
Так и было. Подружка снова показала мне загадочные ключи.
— Видела? От Евгеновой тачки, — сообщила она. — Забыл их у меня позавчера. Наверное, и сам еще не знает. Думала, отдам ему сегодня, а теперь — фигли он их получит! Пусть еще пару дней поищет!
Ура! Автоген не понадобится — с техникой у меня всегда были нелады. А вот Каринка сама забивает гвозди, чинит пылесос и электрогитары своих предков.
Я бросилась ей на шею, но она быстро прекратила несвоевременные нежности.
— Некогда целоваться! Дуй за рюкзаком! Встречаемся через пять минут у подъезда!
— А мы что, к Евгену в Бибирево на метро поедем? — ужаснулась я. Предвкушая поездку на машине, я запихнула в рюкзак половину своего и маминого гардероба.
— На каком метро?! — сердито уставилась на меня «командирша». — Евгенова «шестерка» с позавчерашнего вечера под нашими окнами болтается, ты что, не заметила?
— А разве он от тебя не на ней уехал? — удивилась я.
— Без ключей? — Каринка насмешливо покрутила пальцем у виска, а потом бесцеремонно вытолкала меня за дверь. — Чтобы через пять минут вернулась!
Уходя, я почти смирилась с тем, что оказалась в пролете. Подруге удалось сотворить то, ради чего я приходила, — боль в сердце отпустила, и я могла жить дальше. Похоже, и Карине полегчало — она проводила меня слабой улыбкой, а ее щеки уже не блестели от слез.
15.30
Хорошо, что предки у меня не зануды — не стали доставать вопросами. Хотя могли бы, они ведь журналисты… «Шнурки» тактично оставили дочь в покое, совершенно не интересуясь, почему это она вначале убежала вся в слезах, а потом вернулась и теперь ползает по полу, заглядывая в грязные углы, — я вдруг с ужасом вспомнила, что так и не положила в рюкзак маникюрный набор, и все из-за Петюни! Мысли о вероломном очкарике вызвали новый приступ рева — и это было совсем ни к чему, потому что любимая пилка куда-то запропастилась, а слезы мешали ее искать.
— Ты узнала что-то неприятное о предстоящей поездке? — отважилась наконец спросить мама.
— Да, — кивнула я, наклоняясь пониже — мне показалось, что далеко под диваном что-то блестит. — Отменили экскурсию в Русский музей, и я не увижу своего любимого художника… Я имею в виду Куинджи и его картину «Вечер на Украине». Не знаю, смогу ли я это пережи-и-ить…
— Обидно, — согласился папа. — Я бы тоже переживал. Куинджи стоит посмотреть.
— Может, тебе не ехать, раз такое дело? — предложила мама. — А летом махнем в Питер все вместе, побудем подольше! Насмотришься на своего Куинджи так, что он тебе сниться будет.
— Нет! — выкрикнула я. — Я хочу сейчас поехать! Обойдусь и без Куинджи…
Мама ушла, а я вытащила пыльный клубок шерсти с воткнутыми в него спицами — именно они и блестели под диваном. Надо же! Похоже, все это валялось там аж с пятого класса, когда я начала вязать шарфик. Со вздохом я зашвырнула клубок обратно. А потом подняла глаза и увидела на подоконнике Петюнины очки. Кровь прилила к голове, щекам стало жарко, я схватила очки, бросила на пол и принялась топтать, приговаривая:
— Вот тебе! Вот тебе, вот тебе, вот тебе!
Попрыгав на очках, я немного успокоилась. А когда загоняла осколки под ковер, обнаружила наконец разбросанные маникюрные инструменты. Рядом валялось розовое бикини — все эти дни я никак не могла решить, брать его с собой или нет: все-таки весной в Питере еще холодно, — поэтому раз пять засовывала его в рюкзак и вытаскивала обратно. Теперь же, воодушевленная на самые отважные подвиги, я все же запихнула купальник в рюкзак. Гулять так гулять! Купаться так купаться! Отрываться — так на полную!
Рюкзачок оказался тот еще. Родители, взгромождая его на меня, дружно кряхтели, озабоченно вопрошая, не подогнать ли грузовик и не нанять ли грузчиков.
На прощание папа поцеловал меня в щеку и шепнул:
— Не расстраивайся, Мышонок! Если не попадешь в Русский, мы с тобой в Третьяковку сходим. Там ведь тоже неплохой Куинджи.
Потом я обняла маму и побыстрее рванула к двери.
Последнее, что я услышала перед тем, как захлопнуть ее, был разговор родителей:
— Катя, куда мы едем в эти выходные?
— Куда-то в область. Освещать открытие нового пансионата, ты что, забыл?
— Да… Забыл… Кстати, а ты не видела мои новые очки?
Когда я вышла из подъезда, Каринка ковырялась в замке багажника Евгеновой машины, безуспешно пытаясь его открыть. Хотя ключ и проворачивался, крышка никак не откидывалась.
— Как будто что-то держит ее изнутри, — жаловалась покрасневшая от натуги Каринка, — или она зацепилась!
— Да брось ты его! — я нервничала, мне казалось, что наша активность вокруг чужой машины уже привлекла внимание всего двора. — Закинем вещи наверх, и дело с концом.
Каринка со вздохом согласилась.
— Я знаю, кто виноват, — буркнула она. — Мелкий, Вовик. Я видела в окно, как он возле машины возился. Наверное, испортил что-нибудь.
Это было похоже на правду. Одиннадцатилетний Каринкин брат Вовик отличался на редкость зловредным характером.
Закинуть рюкзаки и Каринкину гитару на верхний багажник оказалось очень даже непросто. Особенно мой. Вот когда я пожалела, что не послушалась предков! Надо было все-все-все лишнее оттуда выкинуть, а оставить разве что розовое бикини и маникюрный набор.
— Ты что, кирпичей туда насовала? — ругалась любимая подруга. — Или гантели прихватила?
— Нет, только телевизор, DVDшник и компьютер! — огрызалась я. — У тебя и у самой сумочка не намного легче. И гитарка твоя тоже, между прочим, не перышко!
— Я-то свое по своим нуждам собирала. А вот ты на кого рассчитывала?
— Сама знаешь! — снова огрызнулась я. — Я же не знала, что окажусь в пролете.
— Вот и я не знала.
Душевный разговор о парнях примирил нас и помог закончить работу.
