Валентина Седлова - Стервами не рождаются
Когда все было кончено, Павел аккуратно вытер ее общежитским вафельным полотенцем, еще раз напоследок поцеловал между ног и помог одеться. А потом привел обратно в комнату, где все еще танцевали неугомонные заочники. Танцевать Марине по понятным причинам уже совершенно не хотелось, состояние опьянения практически прошло, и она бросилась в туалет к единственному замеченному ей зеркалу. Мамочки мои! Тушь на глазах поплыла, прическа растрепана! Да теперь здесь каждый второй знает, чем она занималась. Что же она натворила! Идиотка, дрянь!
Марина как могла, привела себя в порядок, потом взглянула на часы. Пять утра. Отлично, самое время будить Валеру и выбираться отсюда. Через полчаса уже откроют метро, и еще через час они будут дома. Главное — бежать отсюда как можно скорее! И чтобы никто ничего не успел рассказать ему о ее фортеле!
Валера просыпаться не хотел, но на этот раз Марина была настроена решительно, и ему пришлось открыть глаза. Поняв, что минералка светит ему только на улице, а горячий чай с бутербродами — дома, он окончательно проснулся, умыл лицо холодной водой, и они ни с кем не попрощавшись уехали. Валера проводил ее до подъезда и еще раз извинившись за собственное поведение, уехал к себе, чему Марина была только рада: не хватало только еще, чтобы родители увидели его в таком состоянии. Потом нотациями замучат, или чего доброго под домашний арест посадят. У ее матери ума на это хватит.
Открыв дверь своим ключом, она прошмыгнула к себе в комнату, переоделась в халат, и так же тихо просочилась в ванную. Пустив струю теплой воды на всю мощность, она всхлипнув, расплакалась. Что же она наделала! Она же сегодня просто так, за здорово живешь, за стакан дешевой водки предала своего самого близкого человека! Нет, Валера не заслужил такого к себе отношения, он никогда не позволил бы себе того, чем она сегодня занималась. Боже мой, что же делать! Даже если он не узнает, если ему никто об этом не расскажет, то из собственной памяти это просто так не сотрешь, не соврешь самой себе, что этого не было. Она-то про себя прекрасно знает, кто она есть — обыкновенная потаскуха. Шлюха, вот кто она!
Злые слова в свой адрес рождались сами по себе, одно за другим, но легче не становилось. Теперь придется жить с этим позором всю жизнь. Нет, она, конечно, еще не жена Валере, но по сути-то своей она ему изменила! Господи, а как же хотелось всю жизнь остаться верной одному человеку, как раньше говорилось «и в печали, и в радости, покуда смерть не разлучит нас». Мечты разбились в одночасье, и надо решать, как же жить дальше. Но жить не хочется. Тяжело осознавать себя дрянью, и при этом иметь все основания для этого.
Проревев еще минут пятнадцать, Марина перестала поливать себя грязью и посыпать голову пеплом. Так все равно ничего не изменишь, но на мать можно нарваться запросто, а она быстро распознает, что что-то произошло. Прицепится, как пиявка, и пока все не высосет, не успокоится. Значит, надо срочно мыть глаза холодной водой и ложиться спать. А чтобы побыстрее прийти в себя, нужно выпить валерьянки. Хорошо, что у них в семье часть лекарств хранится в ванной, не надо никуда ходить.
Удача еще раз за это утро улыбнулась Марине, и она выйдя из ванной, дошла до своей комнаты не столкнувшись ни с кем из домочадцев. Разобрала постель, и как убитая рухнула спать.
Когда она открыла глаза, всю комнату заливало яркое солнце. Марина с наслаждением потянулась… и вспомнила, что произошло. Хорошее настроение моментально улетучилось. Часы показывали полвторого, и хочешь — не хочешь, надо было вставать. Причесавшись, она отправилась на кухню, потому что после этой мерзкой водки у нее внутри все бурлило и требовало человеческого обеда: с супчиком и картошечкой.
— Эй, спящая красавица! Ну что, здорово тебя Валерка укатал?
— Ирка, заткнись ты, Бога ради! Ну, чего привязалась! Заведи себе парня и гуляй на здоровье, что ж ты все ко мне цепляешься? Завидуешь что ли? Успокойся, с твоей внешностью ты в одиночестве скучать не будешь.
— За меня не беспокойся, я в старых девах не останусь. Да еще с такой опытной сестренкой. Ты же меня всему научишь, правда? Да, кстати, а от чего твой Валера получает большее удовольствие — просто от траха, от орального секса или от анального? Всегда интересовал мужской выбор в данном вопросе.
— Ира, говорю тебе по-хорошему в последний раз: заткнись! Иначе я за себя не отвечаю. У меня сейчас не то настроение, чтобы выслушивать все пакости, которые ты для меня приготовила.
— Что ж, не хочешь разговаривать, я пойду. Мать с отцом в гости слиняли, так что можно спокойно посмотреть порнушку по видику. Или музыку нормально послушать. Кстати, обед готовь сама, я тебе не нанималась, — и Ирина грациозно выплыла из кухни.
Ну почему она такая колючая! Сколько Мышка себя помнила, сестра всегда находила повод сделать ей гадость. Ну разве она виновата, что родилась на год раньше, и поэтому считается старшей? Ирку же это обстоятельство бесило неимоверно. Когда она переросла сестру, став выше ее почти на полголовы, то немного успокоилась, но именно «немного». Как только Марине что-то разрешали, этого же начинала требовать и Ирина, причем так громко и настойчиво, что свое, как правило, она получала. Мать не без тайной гордости говорила, что Ирка родилась с таким голосом, с которым уже в роддоме было понятно, что этот ребенок далеко пойдет. А вот Мышка всегда была тихая, и в столь нежном возрасте предпочитала спать, нежели качать свои права. Обыкновенный ни чем не примечательный ребенок от макушки до пят.
Когда Марина впервые привела к себе в гости Валеру, Ирка разве что на голову не встала, пытаясь обратить его внимание на себя. Закончилось это замечанием со стороны матери, после чего Ира дулась еще неделю. Валеру же это все забавляло до крайности. Он всегда любил поддразнить младшую сестренку своей подруги, и когда она готова была уже разразиться громким ревом или ругательствами (это по обстоятельствам, в зависимости от близости родителей), доставал ей какой-нибудь подарок — ручку, смешную открытку или шоколадку. На неопределенный срок перемирие возобновлялось. Когда же они все подросли, Ирка слегка отстала от влюбленных, пытаясь сама ввязаться в какую-нибудь любовную историю. Все было бы хорошо, да вот только ни один парень не выдерживал Ирину дольше месяца. Поэтому иначе как «все эти кретины» она о сильной половине человечества не отзывалась, найдя в этом полного единомышленника в лице собственной матери.
Марина быстро пожарила картошку и разогрела в микроволновке две сосиски на гарнир. Желудок сказал «мням» и довольно заурчал. Когда она уже собиралась попить чай, зазвонил телефон. Из Иркиной комнаты раздавался уже такой музыкальный грохот, что расслышать что-либо за ним ей было нереально. Значит, придется самой отвечать. Вот черт, а так не хочется!
