Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла

— Знаю. Бабушка с дедушкой вернутся через несколько дней, хорошо? Ты же знаешь, что сейчас ей нужно побыть в отпуске, потому что мы слишком нуждаемся в ее помощи, когда я возвращаюсь к работе.

— Ты уже работаешь, — отметила она. Выражение ее лица, милое и немного грустное, заставило мое сердце перевернуться.

Фейт не ошиблась. Я каждый день ходил на тренировки с командой, и каждую неделю у нас были собрания. Не говоря уже что тренировки, отнимали у меня все время. Это не был жесткий изнуряющий график регулярного чемпионата, но все равно это была работа.

— Когда ты успела стать такой умной?

Она улыбнулась и прижалась сильнее.

— В первом классе. Во втором я буду еще умнее.

Прямота ее ответа, такого буквального, заставила меня улыбнуться и закрыть глаза. В такие моменты, как этот, я мог притвориться обычным папой, который готовил дерьмовые бутерброды с арахисовым маслом и желе, который заплетал косые косички, потому что мои пальцы были слишком большими, чтобы быть проворными, когда я сталкивался с ее волосами. Мог бы притвориться, что не беспокоюсь о том, сделают ли СМИ сенсацию из моего отсутствия на похоронах Роберта, или о том, что «бомба» на террасе была случайной поклонницей, пытающейся рассмотреть меня поближе.

Мой телефон зазвонил на стойке, и я поцеловал Фейт в макушку, прежде чем пойти за ним.

Рэндалл: Включи ESPN, придурок. Ты должен мне сто долларов. Дай знать, когда захочешь сделать заявление.

Мгновенно, я почувствовал себя так, будто кто-то опустил стальную балку мне на лопатки. Так отчетливо ощущал ее вес, что у меня заболела спина. Направив пульт на телевизор, установленный на стене напротив дивана, я переключился на ESPN. В поле зрения появился знакомый студийный фон SportsCenter (Примеч.: американская ежедневная телевизионная программа спортивных новостей). А когда увидел свою фотографию на графике в левом верхнем углу экрана, я нахмурился.

— Вчера, друзья, семья и члены клуба собрались, чтобы почтить память Роберта Саттона Третьего, давнего владельца «Вашингтонских Волков», который внезапно скончался на прошлой неделе от обширного сердечного приступа. Однако давний защитник команды Люк Пирсон отсутствовал. Источник, близкий к «Волкам», сообщил ESPN, что в прошлом году между Саттоном и Пирсоном существовала напряженность, связанная с неспособностью Пирсона попасть в Суперкубок во второй раз. Его пребывание в «Волках» было омрачено травмами и разочарованными надеждами, от одного межсезонья к следующему.

Со-ведущая посмотрела в сторону коллеги с лукавой улыбкой.

— Ты бы пропустила похороны своего босса?

У той было шокированное лицо, и мне снова захотелось кого-нибудь ударить. Предпочтительно Рэндалла.

— Конечно, нет. Я люблю своих боссов.

За кадром послышался приглушенный смех съемочной группы.

— Может быть, это и ерунда, но когда лидер на поле не может прийти, чтобы засвидетельствовать свое почтение парню, лидирующему за пределами поля, я думаю, в этом что-то не так.

Вторая кивнула.

— Согласна. Здесь определенно есть история, и она не сулит ничего хорошего «Волкам», вступающим в регулярный сезон. — С яркой и отработанной улыбкой она посмотрела в другую камеру. — Мы скоро вернемся, так что следите за обновлениями.

Я нажал кнопку выключения на пульте сильнее, чем было необходимо, и упер руки в бока.

— Сукин сын.

— Папочка. — Фейт хихикнула.

Почесав затылок, я выудил из бумажника долларовую купюру и бросил ей на колени.

— Прости, турбо. — От разочарования моя кожа стала горячей, руки беспокойными и покалывающими. — Я собираюсь спуститься вниз и немного позаниматься, хорошо? Крикни, если тебе что-нибудь понадобится.

По дороге в домашний спортзал я захватил черные боксерские перчатки и бинты. И отвел взгляд от окна, когда снова заметил движение на террасе.

Там не было абсолютно ничего, что мне нужно было увидеть.

2

Элли

Честно говоря, не знаю, о чем я думала. Выпечка не мое. На самом деле, когда я смотрела на беспорядок, то не могла вспомнить, когда пыталась приготовить кексы раньше. Но что-то в текущем сезоне моей жизни заставляло меня хотеть пробовать что-то новое. Пробовать то, что, как я раньше думала, мне не под силу.

Капля ярко-розовой глазури соскользнула с кекса на гранитную столешницу. Похоже, так выглядит нанесение глазури на домашние кексы. Я знала, что сами по себе пирожные неплохи на вкус, но когда ты покупаешь коробку всего с четырьмя пунктами в инструкции, это сложно испортить. Даже мне.

Пока глазурь медленно стекала с каждого кекса, я взяла телефон и зажала кнопку «Домой».

— Сири, почему глазурь сползает с моих кексов?

О, произнеся это вслух, все стало только хуже. Какой двадцатишестилетний человек не знал, как украшать кексы?

Пролистав несколько ссылок, я поморщилась, осознав, что прежде чем покрывать глазурью кексы, им сначала нужно дать остыть. Очень осторожно я соскребла розовые шарики с каждого коржа, а затем поставила их в пустой холодильник, чтобы они немного остыли.

Затем повернулась и оглядела дом, который был таким же пустым, как и холодильник. Прошли годы с тех пор, как кто-то из моей семьи бывал в этом месте.

Это заставило меня на секунду закрыть глаза, тяжесть подавляемого горя превратила мои легкие в цемент. Наконец я смогла дышать.

Моя семья. Моей семьей была теперь лишь я.

Ладно, нет. Я не плакала и не собиралась начинать сейчас. Не собиралась идти по этому пути, ведь мне нужно беспокоиться о кексах.

Самым здравым из возможных способов было активное отрицание, что накануне я похоронила своего отца, которого не видела три года, а теперь стояла в доме, который достался мне после смерти моей матери более двадцати лет назад и пустовал последние пять.

С тех пор как я была здесь в последний раз, кое-что обновилось, возможно, потому что отец питал слабую надежду, что я вернусь из Милана и буду жить здесь. Новые кухонные столешницы и бытовая техника. Новые полы в ванной. Но, тем не менее, мебели почти не было. Единственный стул, обращенный в сторону озера. Кровать с массивным серым изголовьем в главной спальне, покрытая плюшевым светло-розовым стеганым одеялом. Несколько табуреток, придвинутых к кухонному островку.

Это был чистый лист, с котором можно начать новую жизнь.

«Чистый лист» — просто красивая фраза для обозначения пустоты, не так ли? Тишина вокруг меня была оглушительной, и вместо того, чтобы погрузиться в нее, как, возможно, следовало бы, я повернулась и нашла свою Bluetooth-колонку, включила Кешу и начала готовить новую порцию глазури. Это, безусловно, предпочтительнее, чем отдаваться своим эмоциям.

Как только у меня возникла эта психически здоровая мысль, зазвонил телефон, и я ответила на звонок тыльной стороной мизинца, единственной частью моих пальцев, не покрытой глазурью.

— Ло? — спросила я, задыхаясь от танцев по кухне.

— Мисс Саттон? Это Майлз Кайпер из офиса «Дехаан, Кайпер и Марстон».

Я вздохнула. Адвокаты моего отца. Уже встречалась с одним. Он сел за стерильный стол и сказал, что я единственный получатель наследства моего отца, не считая упомянутых им благотворительных организаций, которые будут получать чеки на исправную работу.

— Привет, чем могу помочь?

Он прочистил горло.

— Будет ли у вас возможность зайти в офис сегодня днем? У нас есть небольшое дополнение к завещанию, о котором мы должны вас проинформировать.

Мои брови изогнулись, и я принялась намазывать глазурь на следующий кекс.

— М-м-м, конечно. Все в порядке?

— О, все отлично. Все хорошо. Просто дополнительное завещание, о котором мы не знали на прошлой неделе.

Я взглянула на часы на стене.

— Конечно. Я могу быть в центре примерно через час, если вас это устроит.

— Отлично. Увидимся.

Он отключил вызов первым, так что я оставила телефон на стойке и вернулась к глазури.