Не твоя (СИ) - Свифт Агата

Поэтому я должна приехать в Рим, взять Ника и отвести его в Москву... когда можно просто доплатить стюардессе.

Я всё ещё не понимаю, какая нужна именно мне сопровождать брата, но отец раздражен и ничего, кроме обвинений в черствости, он не говорит.

В конце концов, я вешаю трубку, решив, что мне это надоело.

А утром меня увольняют из галереи.

Первые пару дней я нахожусь в шоке и не понимаю, что происходит: меня хватила моя начальница, владелец галереи, сеньор Гасталло уже заговаривал о комиссионных, так как я нахожу подход и к художникам, и к клиентам. Но вместо продвижения по работе, мне дают ногой под пятую точку.

Я нахожусь в таком шоке, что когда звонить отец, выпаливаю ему о том, что со мной случилось. Уже много лет я могу поделиться своими проблемами только с папой — маме из-за её состояния нельзя нервничать, поэтому с ней я делюсь только хорошими новостями.

А вот с проблемами — иду к отцу.

Этот раз не стал исключением.

Несмотря на наш странный предыдущий разговор, в этот раз папа разговаривает со мной совсем другим тоном. Мягко. Заботливо. С нежностью в голосе.

Когда он узнает о моих проблемах на работе ( точнее, о моём увольнении), он тут же предлагает мне развеяться поездкой в Москву.

В тот момент я ещё не подозреваю, что это ловушка. Думаю, что это хорошая идея — и мчусь за братом в Рим.

Когда мы прилетаем с братом в Москву, нас встречает водитель на Мерседесе представительского класса — то есть явно не обычное такси. Поначалу я ещё думаю, что это такая забота отца, но когда мы подъезжаем к дому бабушки, всё меняется: прямо за нами во двор заезжает похожая дорогая машина, из которой выходят два человека.

Один открывает нам дверь — и мой брат радостно кричит, узнавая в незнакомце какого-то Виталика...

— Пойдем, я отведу тебя к твоей бабушке, — говорит этот парень моему брату, кивая в то же самое время мне короткую фразу: — Мне уже приходилось сопровождать Ника. Не переживайте за брата.

— Почему я должна переживать? — мгновенно выпуливаю я с удивлением.

— Почему Ульяна должна переживать? — спрашивает мой младший братишка.

— Потому что ей пора в другое место, — отвечает парень, вытаскивая моего брата из салона. И когда я собираюсь выйти следом ( дверь с моей стороны почему-то оказывается заблокирована), на место Ника садиться незнакомый мужчина с хищным взглядом.

— Поехали. — Отдаёт он приказ водителю, а затем бросает на меня короткий взгляд. — А ты ничего... лучше, чем на фото.

Я понимаю, что это похищение, и пытаюсь стучать по стеклу рядом с собой, пытаясь привлечь внимание других водителей.

— Прекрати этот цирк, — говорит мужчина. — Иначе усыплю.

Я резко поворачиваюсь к незнакомцу и оцениваю свои шансы.

Ногти у меня длинные, плюс эффект неожиданности... может, сразу и не вырвусь, но если машина начнёт вилять — это точно привлечет внимание.

— Глупо. — Заключает незнакомец, резко выбрасывая в мою сторону руку.

И всё. Дальше темнота.

А затем я прихожу в себя на диване — в кабинете монстра, который меня похитил.

Тем временем Катя приводит меня в гостевую спальню. Она показывает мне ванную комнату, которая примыкает прямо к спальне, рассказывает, как чем пользоваться.

В ванной комнате есть душевая, биде и джакузи.

В самой спальне, на небольшом диванчике рядом с кровать, какое-то скопление коробок и пакетов с логотипами известных брендов.

Катя говорит, что это моя новая одежда — завтра я должна буду надеть всё новое. Иначе хозяин разозлится.

Его проблемы, думаю я про себя, попутно замечая, что Катя, когда она перекладывает часть коробок, слишком выступающие мышцы для простой прислуги.

Я мысленно напрягаюсь — и решаю пока не бунтовать. Пусть думают, что запугали меня... или подкупили.

Последнее кажется мне наиболее жизнеспособным вариантом, поэтому я запоздало бросаюсь к пакетам и коробкам и громко охаю при виде каждой шмотки, которую вытаскиваю.

К сожалению, у этого гада хороший вкус.

Все платья, костюмы, блузки — всё не просто дорогое, а в прямом смысле от кутюр: некоторые модели я точно видела в этом году на Миланской Неделе Моды. А туфли!

Обувь всегда была моей слабостью — ещё в подростковом возрасте я экономила деньги, которые мне посылали родители, чтобы купить лишнюю пару лодочек.

Здесь же... было всё.

И огромное количество Луи Виттона, что не могло не смягчить кусочек моей итальянской души: за те годы, что я прожила в Италии, я не могла не впитать в себя культуру этой чудесной страны. А ведь как известно, не существует итальянки, у которой бы не было хотя бы одной вещи от Луи Виттон.

О, да! Итальянцы умеют восхищаться своими дизайнерами — и перебирая сокровища, которыми меня одарили, я поняла, что человек, который их заказывал, точно знал какие бренды придутся мне по душе.

Впрочем, я так просто не продаюсь. И если Давид Алексеевич — или как там его — считает, что сможет меня купить за шмотки, то ему придется испытать разочарование.

Правда, моё неприкрытое восхищение новым гардеробом усыпили бдительность Кати — по крайней мере, когда ночью я осторожно выбираюсь из своей комнаты, у моей двери никого нет, только в самом конце коридора, на диванчике у окна, тихонько посапывает во сне моя надзирательница.

Глядя на спящую Катю, я почему-то гадаю, какое у неё настоящее имя. Ну не идёт этой жилистой женщине Катя.

— Если бы её назвали Катериной, или Екатериной... гм... Алексеевной, то пошло бы, — бурчу я себе под нос, спускаясь по лестнице вниз, на первый этаж.

План минимум выполнен: из комнаты я выбралась, по лестнице спустилась.

Теперь осталось самое главное — найти способ, как выбраться из дома.

Я осторожно пробираюсь по темным комнатам, пытаясь найти незапертое окно. Но в комнатах работает сплит-система, а значит, все окна закрыты... и наверняка под охраной.

В конце концов, я решаю наплевать на это и пытаюсь открыть окно в небольшом алькове — по крайней мере, если сейчас поднимется тревога, то у меня будет чуть больше времени для побега снаружи дома...

Перед тем, как дернуть ручку, я в последний раз нервно озираюсь... и замечаю едва заметный огонёк от тлеющий сигареты в противоположной стороне помещения, в котором я нахожусь.

Я замираю, ещё не зная: увидел ли меня этот человек или нет.

Но мне не повезло: увидел.

Через секунду раздаётся негромкий хлопок — и всё помещение заливает неяркий приглушенный свет.

Мы в гостиной.

Я и... мой похититель.

— Не разочаровала, — улыбается мужчина, продолжая сидеть на диване и как ни в чем не бывало курить. — Мозги есть.

— Так это всё было подстроено! — я вздыхаю, чувствуя себя ужасно глупо.

— Если завтра окажется, что ты все ещё девственница — считай, мое кольцо у тебя в кармане, — ухмыляется тем временем похититель.

Я продолжаю стоять, не двигаясь.

— Ммм, а тебе идет эта ночнушка, — хмыкает тем временем похититель. Резким движением он затушевывает сигарету и как сильный хищник семейства больших кошачьих, поднимается с дивана.

Двигаясь в мою сторону.

Я делаю всё, чтобы избежать этого приближения, отступая назад.

Пока не упираюсь спиной в стену дома.

— Не подходите! — кричу я, выставляя перед собой руки. — Слышите!

— Ты ещё не поняла, кто здесь хозяин? — ухмыляясь, спрашивает мужчина. Я чувствую себя в ловушке. Так не должно быть. Это всё ужасно, неправильно.

И тем не менее, мой мозг рассеянно отмечает красоту моего похитителя. Высокий рост, хорошо прокаченное тело. На нем сейчас белоснежная футболка, которая позволяет рассмотреть рельеф его корпуса, его перевитые мышцы, и смуглую кожу, покрытую татуировками.

На левом предплечье я замечаю татуировку, выбитую на латыни: Nihil verum est licet omnia, что означает «ничто не истинно, все дозволено».

Какой человек захочет нанести на свою кожу такие слова?

А он уже фактически нависает надо мной.