Элизабер Хардвик - Раскаленная душа
— Ну конечно, именно это я и пытаюсь тебе втолковать! — небрежно бросила Линда. А теперь, если не возражаешь, я приму душ перед возвращением в больницу. — Она повернулась к нему спиной и направилась в ванную.
Линда ждала, что Кевин схватит ее за руку, развернет лицом к себе и заставит вслух признать, что на самом деле она вовсе не считает то, что произошло между ними в постели, простым утолением примитивного животного инстинкта. Но ничего не произошло. Еще не веря в свою удачу, она уже в дверях ванной через плечо покосилась на Кевина. Он сидел на кровати спиной к ней, сгорбившись и опустив голову. Пожалуй, лучше всего к описанию его облика подходило слово «сломленный».
Линда на минуту пожалела, что наговорила столько резких слов, но тут же одернула себя. Признать, даже просто согласиться с тем, что они занимались любовью, означало бы собственными руками разрушить ту незримую стену, которую она с таким трудом возводила между собой и Кевином целых три года. Не станет этой стены, и она останется беззащитной. Тогда ей просто не выжить.
Линда закрыла за собой дверь и щелкнула замком. Не то чтобы она боялась вторжения Кевина, просто ей хотелось чувствовать разделяющий их барьер.
Линда встала под освежающие струи воды и принялась смывать со своего тела следы прикосновений Кевина, усилием воли не позволяя себе расплакаться. Она знала, что если даст волю слезам, то уже не сможет остановиться.
Через двадцать минут она спустилась вниз. Кевин, уже полностью одетый, пил кофе в кухне. Когда Линда вошла в комнату в стареньких джинсах и коротком черном свитере, он, даже не взглянув на нее, налил из кофейника свежеприготовленный кофе и протянул ей чашку.
Она не стала спрашивать, как он отыскал кофе и чашки. Честно говоря, ей совсем не хотелось разговаривать. Да и неприступное выражение лица Кевина не располагало к светской беседе.
Линда села за стол, и они стали молча пить кофе. Им нечего было сказать друг другу.
Кевин первым нарушил молчание.
— Пожалуй, пора ехать в больницу. Скажи, когда будешь готова. — Голос его прозвучал холодно и отчужденно.
Он смотрел не на нее, а куда–то на стену над ее левым плечом. Линда украдкой оглянулась, но не обнаружила там ничего интересного — обычная стена, облицованная кафелем. Значит, он даже не хочет на нее смотреть!
— Может быть, мне поехать одной…
— Да, пожалуй! — Казалось, он с радостью ухватился за ее робкое предложение. — От моего присутствия все равно никакого толку, только понапрасну тебя расстраиваю! — ожесточенно произнес он.
Как этот отстраненный, почти посторонний мужчина не похож на того, с кем они недавно разделили минуты страсти. Но она сама этого хотела, почему же теперь ей так больно?
Линда нахмурилась.
— По–моему, папа хотел с тобой поговорить?
В глубине его карих глаз что–то промелькнуло и так же быстро исчезло. Что это было? Гнев? Боль? Разочарование? Линда не смогла определить. Это выражение быстро скрылось за непроницаемой маской.
— Так, ничего существенного, — равнодушно произнес Кевин. — Пожалуй, так и передай Морису — что это не важно. — Он кивнул с таким видом, словно только что принял важное решение, и повторил: — Да, так и скажи: Кевин просил передать, что это не важно. Он поймет.
Отец–то, может, и поймет, а вот Линда терялась в догадках. Однако Кевин, похоже, не собирался ничего объяснять, по крайней мере, ей. Глядя на него, можно было подумать, что ему даже не хочется с ней разговаривать! Что ж, чем скорее они разойдутся в разные стороны, тем лучше!
Но все же…
— Ты же знаешь папу, он такой…
— Черт возьми, передай ему мои слова, и дело с концом! Говорю тебе, он поймет!
Кевин вскочил и принялся расхаживать по кухне взад–вперед. Он метался, как тигр в клетке.
Не нужно было быть особенно проницательной, чтобы понять: пока он в таком настроении, разумного ответа от него не добьешься. Однако теперь, когда вчерашнее потрясение немного прошло и она отчаянно пыталась вытеснить из памяти даже саму мысль о том, что они недавно лежали в постели, Линда знала: Кевин, только он один мог ответить на все ее вопросы.
Она медленно покачала головой.
— Не понимаю, зачем папа вчера хотел тебя видеть.
— Тут и понимать нечего, — рявкнул Кевин. — Морис был расстроен фотографиями в газетах не меньше, чем ты. Наверное, он решил, что это подстроил я. А может, хотел сказать, чтобы я убирался из твоей жизни. В самом деле, Линда, не знаю. С ним случился приступ еще до того, как мы начали разговаривать.
— Понятно, — медленно проговорила девушка. В глубине души она не была уверена, что Кевин сказал ей правду, хотя объяснения выглядели логично. Накануне отец действительно очень расстроился из–за газет, к тому же он вполне мог взять на себя миссию оградить любимую дочь от человека, причинившего ей столько горя. И все же… странно, откуда он знал, где живет Кевин?
Кевин угрюмо покачал головой.
— Сомневаюсь, что тебе понятно. По–моему, ты не поверила в мою непричастность к этим чертовым газетным снимкам. Впрочем, я уже привык, что ты не веришь ни единому моему слову. И тем не менее повторюсь — я не имею ничего общего с фотографом, который подкараулил нас в кофейне. Меня так же достали репортеры, как и тебя. — Он поморщился. — Но, кажется, ты и в это не веришь.
— Я верю.
Ярость Кевина застала Линду врасплох — она не ожидала, что он так рассердится. Да из–за чего? Она вспомнила, что настроение Кевина резко изменилось после ее провокационного выпада насчет Дориана. Интересно, что же он хотел услышать? Что за три года она ни разу не ходила на свидание с мужчиной, не говоря уже о том, чтобы лечь с кем–то в постель? Такое признание сделало бы ее слишком уязвимой.
Хотя на самом деле это чистая правда…
Линда не могла отрицать, что, как только Кевин оказался рядом, в ней мгновенно проснулось желание. Словно и не было предательства, разрыва…
Кевин скривил губы.
— Предполагается, что я должен быть польщен? К сожалению, это не так! — В его глазах блеснули льдинки. — А вот ты можешь быть довольна — считай, что контракт на запись альбома у тебя в кармане. — Помолчав немного, он добавил: — Сольного альбома. Если мы оба откажемся от совместной записи, то фирме придется пойти тебе навстречу.
Линда нахмурилась.
— Ты собираешься это сделать?
Кевин процедил сквозь зубы:
— Мне что, написать еще и расписку?
Линда поежилась. Она чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом, в котором светилась плохо скрываемая злость.
— Нет, конечно.
— Тогда чего же ты хочешь? Или ты опять мне не веришь? Думаешь, я пойду на попятный?
Его слишком быстрая капитуляция казалась неправдоподобной. Она не помнила случая, чтобы Кевин так легко отказался от боя, ведь раньше он был настроен куда более решительно…
