Ноэль Гаррисон - Валентина. Тайные желания
Но не вышло. Вечером в день их возвращения в Милан мать велела ей даже не думать о встрече с Франческо. У Тины были влиятельные друзья в высоких кругах, и она сделала так, чтобы Франческо никогда больше не работал в Милане. Ему пришлось покинуть Италию и переехать вместе с женой в Англию, где он сумел получить место в той же должности преподавателя, но менее престижное.
– Несчастное создание, – сказала как-то мать, налив в бокал красного вина и плюхнувшись на диван в гостиной.
– Франческо? – прошептала Валентина, все еще обескураженная решительными действиями матери.
– Нет, его дура жена, – с омерзением произнесла мать. – Я не сомневаюсь, что он и раньше это проделывал. Ты не первая невинная студентка, которую он затащил в постель, и, поверь мне, не последняя. Представляю, какое невеселое будущее ждет эту женщину.
Валентина минуту стояла молча, ошеломленная жестокими словами матери.
– Может, тебе следовало ей все рассказать? Она была бы тебе благодарна, – сказала мать, взглянув на дочь весело поблескивающими глазами.
«Ей это кажется смешным, – подумала Валентина. – Как моя собственная мать может быть такой жестокой?»
– Он любил меня! – неожиданно выкрикнула она.
Мать подняла брови, продолжая смотреть на дочь поверх бокала.
– Валентина, – мягко произнесла она, – разве ты ничему у меня не научилась?
«Слишком многому!» – захотелось закричать ей. Слишком многому из того, что ее мать называла «иллюзией любви». А еще тому, что, если отдавать тело, а не сердце, живется проще.
– Не любил он тебя. Он никого не любит, ни жену свою, ни тебя.
– Прекрати! – закричала Валентина. – Хватит вмешиваться в мою жизнь, говорить мне, что делать.
В кои-то веки ее мать, похоже, удивилась.
– Я стараюсь помочь тебе, Валентина, – холодно сказала она.
– Спасибо за такую помощь! Из-за тебя я стала ненормальной… Такой же, как ты. Ты отца выжила, ты выжила всех мужчин, которые тебя любили, ты даже сына выжила. Никто не может долго тебя вынести…
Голос изменил ей. Она задыхалась от злости. В голове была одна мысль: мать не имела права вмешиваться и избавляться от Франческо. Она хотела увидеть его в последний раз, чтобы самой сказать ему: все кончено. А может, дать ему последний шанс?
Мать ничего не ответила. Она смотрела на дочь так, словно впервые увидела ее, и на какое-то мгновение Валентине показалось, что на глазах у нее выступили слезы. Неужели мать сейчас заплачет? Никогда прежде она не видела подобного. От этой мысли ей стало страшно.
– Хватит с меня! – запальчиво бросила Валентина и пулей вылетела из комнаты. Ворвавшись в свою спальню, она захлопнула за собой дверь и закрылась на ключ. Но в этом не было нужды, потому что мать не последовала за ней. Она прислонилась спиной к двери, все еще клокоча от ярости, но чувствуя облегчение. Любовный дурман выветрился. Словно в ее жизни распахнулось окно и она смогла полной грудью вдохнуть свежий воздух.
На следующее утро Валентина проснулась поздно. Когда встала, матери не было. В кухне на столе она нашла записку.
«Я вижу, что ты стала женщиной. Как и мне, тебе необходимо жить своей жизнью. Я должна уехать в Америку по делам. Не знаю, когда вернусь, но позвоню. Квартира твоя. Распоряжайся. Тина».
Как же это похоже на мать: вырвать у дочери из-под ног ковер, на котором она стоит. Валентина ждала, что утром состоится какой-нибудь серьезный разговор, что мать, может быть, даже извинится за то, что вмешалась в ее сердечные дела. А получила она только эту сухую записку, подписанную «Тина». Даже не «Мама». Ни одного теплого слова. Валентина осознавала, что рассердила мать. Но она тоже на нее злилась. Ну и пусть себе едет в Америку на свои съемки. Какая ей разница? Мать больше ей не нужна. В конце концов, ей почти двадцать.
Откуда было знать Валентине, что ее мать решила не возвращаться в Милан? Тина Росселли пресытилась родным городом, где была известна каждой собаке. Она буквально влюбилась в страну, в которой открывалась возможность начать все с нуля. Спустя несколько недель она прислала Валентине письмо, приглашала к себе в Штаты, но дочь ответила решительным отказом. Потом еще пару раз звала ее, однако Валентина твердо решила остаться в Милане. Время шло, и так получилось, что мать и дочь не виделись больше семи лет.
Даже сейчас Валентина винит мать в том, что потеряла Франческо. Это не логично, она знает, но Тина лишила ее возможности поставить точку. Ей необходимо было знать, любил ли ее Франческо или же отношения с ней были для него просто приятным способом отвлечься от брака. Ей нужно было, чтобы он ответил на этот вопрос. Она хотела видеть его глаза.
За эти годы Валентина не забыла, какой бессильной сделала ее любовь к Франческо. Меньше всего на свете она хотела снова испытать подобное, и потому каждого мужчину, с которым встречалась, держит на расстоянии. Вернее, так было, пока она не встретила Тео. Нельзя отрицать, что с того дня, когда они стали жить вместе, динамика их отношений изменилась.
Она еще раз перечитала электронное письмо.
«Развлекайся».
Что, черт возьми, он имеет в виду? Она вспоминает первые недели их отношений. Как захватывающе это было, насколько не походило на все, что происходило с ней раньше, как весело им было вместе!
Вторая их встреча началась достаточно тривиально. Он позвонил ей и пригласил поужинать в миланском «Принсипе ди Савойя». Ей тогда подумалось, что это слишком роскошное место для такой встречи, но Валентина решила: они выпьют там хорошего aperitivo[9] и пойдут в заведение попроще. Однако, когда в назначенное время она прибыла в ресторан гостиницы, Тео на месте не оказалось. Она двинулась по залу, лавируя между креслами и столиками, немного обескураженная роскошью, и в то же время любуясь выставленным напоказ богатством. Это было так по-милански, так привычно! Она села в большое мягкое кресло с подлокотниками и заказала мохито. К ее удивлению, официантка, вернувшаяся с напитком, тарелочкой сочных маслин и прочих изысканных закусок, вручила ей увесистый пакет. На нем изящным каллиграфическим почерком было начертано ее имя: «Синьорина Валентина Росселли».
Она сразу догадалась, что это от Тео. Он из тех мужчин, которые пишут красивым почерком. Она разорвала упаковочную бумагу, и на колени выпала карточка-ключ, а вместе с ней свернутая черная шелковая лента и маленький бумажный прямоугольник с напечатанными простым машинописным шрифтом словами: «Номер 342. Надень это перед тем, как открыть дверь».
«Наверное, он имеет в виду это», – решила Валентина, развернув ленту и увидев, что это повязка на глаза. Она быстро свернула повязку, чтобы никто не увидел, но в зале почти никого не было, а официантка исчезла. Валентина отпила мохито. Отчасти все это ее раздражало. Что он о себе возомнил? Это их вторая встреча. Можно даже сказать, первое нормальное свидание. Он что, считает, что женщину можно завоевать, напоив вином и накормив? Хотя чего еще было ожидать после такой первой встречи? Нужно допить aperitivo и убираться отсюда. А он пусть сидит себе в своем 342 номере. Однако с другой стороны эта игра ее возбуждала. Понятно, для чего ее зовут в номер. Но разве она не знала, чем закончится этот вечер? Зачем еще она надела короткое черное шелковое платьице с молнией до самых ягодиц? А крошечные кружевные трусики и чулочки для чего понадобились, а? Выходит, вечер просто начинается так, как она планировала его закончить? Она свободная молодая женщина и может вести себя, как ей заблагорассудится.
