Патриция Пелликейн - Опасная стихия
— Вы зря тратите свое время, джентльмены. Я никуда не поеду. Я просто устала.
Майк стащил с себя куртку. Под ней у него были две фуфайки, надетые одна на другую. Он снял одну из них, и в мгновение она оказалась над головой Мэгги. Когда Майк натянул на нее этот мешковатый балахон, выяснилось, что фуфайка длинновата и вообще сильно ей велика. Когда она поднялась, обнаружилось, что фуфайка доходила ей до середины бедер.
— Посмотрим, как наша гостья понравится доктору в таком наряде.
Мэгги оставалось только терпеливо ждать, когда ее оденут, поскольку, как она поняла, ее желание здесь в расчет не принималось. Когда на нее надели короткую толстую куртку, она спросила:
— А где мое пальто?
— Мириам пытается вывести с него пятна крови.
Тут у Мэгги закружилась голова, и она непременно упала бы, если бы ее не поддержал Майк.
— Устали, говорите? — хмыкнул он. — До такой степени, что не держитесь на ногах?
— Это скоро пройдет.
Ей ужасно не хотелось выходить из теплого дома. Кроме того, она считала, что все это бесполезно. Нужно лишь немного поспать.
Некоторое время они стояли лицом к лицу, скрестив взгляды в своеобразном поединке. Мэгги казалось, что верх одерживает она, хотя для того, чтобы вонзить в Майка полный негодования взор, ей пришлось высоко вскинуть голову. От этого у нее усилилось головокружение, и она снова качнулась на нетвердых еще ногах. Майк тут же поймал ее в свои объятия, и она снова увидела его глаза — теперь они находились от нее совсем близко. Разумеется, она напрочь позабыла про Абнера, который стоял в дверях кухни и с интересом на них поглядывал.
Мэгги не часто приходилось в упор смотреть на мужчину. Она уже позабыла, почему они затеяли эту игру в гляделки, но взгляд отвести не могла.
— Какие у вас, оказывается, темные глаза, — произнесла она вслух, не отдавая себе в этом отчета.
Майк улыбнулся, и Мэгги заметила, что у него длинные, загнутые вверх ресницы. Кожа казалась смуглой, почти темной — от многочасового пребывания под палящим солнцем загар въелся в нее намертво. Лицо Майка было от нее совсем близко, и выяснилось, что у него красивый разрез глаз.
Губы у него были четко очерчены, подбородок мужественен и хорошо вылеплен, вот только густые черные волосы, на вкус Мэгги, были длинноваты и нуждались в стрижке. Она сдвинула брови, недоумевая, как это она раньше не замечала, насколько Майк привлекателен.
Он обнял ее за талию, и она вдохнула исходивший от него запах морозного свежего воздуха.
Вдруг она почувствовала, что ноги ее отрываются от пола.
— Я сама дойду…
— Легче отнести вас в машину, нежели всякий раз нагибаться, когда вы упадете.
Майк на руках донес ее до машины, усадил на сиденье и сам сел за руль. Когда он осторожно выезжал из деревянных ворот, Мэгги сказала:
— Мужчинам не положено иметь такие красивые длинные ресницы.
Майк с недоумением взглянул в ее сторону, но обнаружил, что она уже спит сном праведника.
Абнер стоял во дворе и наблюдал за тем, как джип сворачивал на дорогу, которая вела к городу. Когда автомобиль скрылся из виду, он сдернул с головы свою вытертую и порыжевшую от непогоды шляпу и с силой хлопнул ею себя по бедру. При этом его маленькие глазки под густыми бровями весело заблестели.
— Наконец-то! — воскликнул он, нахлобучил шляпу на голову и вернулся в дом.
Генри чувствовал себя совсем неплохо, когда в машине убитого фермера покатил по шоссе. Правда, хорошее самочувствие продолжалось недолго. Как только солнце зашло за горизонт, на землю упал мрак и снова сделалось холодно, его стал бить озноб. Первую ночь он провел в автомобиле, следующую — в чьем-то амбаре, а третью — в крытом загоне для овец, в котором, признаться, было еще холоднее, чем снаружи.
Исколесив вдоль и поперек дороги этого злополучного округа в поисках местечка для ночлега, Генри на третьи сутки снова стал ощущать неприятную слабость, но главное, его донимал холод, пробиравший прямо-таки до костей. Он-то думал, что уже восстановил силы, но ошибся. Чтобы прийти в норму, ему нужно было провести в теплой постели хотя бы одну ночь и поесть чего-нибудь горячего.
Деньги, по счастью, у него были: у него и свои имелись, да еще он прихватил сбережения своих жертв. Вот глупцы, думал он, нашли, куда спрятать деньги. Разве не ясно, что грабитель первым делом полезет в холодильник?
Мысль заехать в мотель, находившийся на расстоянии пяти миль от городка, — тот самый, где ночевала Мэгги, когда он ждал ее на парковочной площадке, — Генри отверг. Ясно же, что копы прежде всего возьмут под наблюдение именно это место. Так что он держал путь на север, надеясь, что туда полицейские еще не наведывались.
Генри искал какое-нибудь небольшое, уединенное ранчо — вроде того, где он тогда заночевал. Но на этот раз он никого убивать не станет. Он остановится там и снимет комнату. Набравшись же сил и отоспавшись, он обязательно разыщет эту шлюху Мэгги.
Дон Бишоп получил по наследству практику своего отца пять лет назад. Когда люди говорили «доктор Бишоп», они имели в виду прежде всего отца Дона. Нового же доктора жители поселка Грей-Блафф называли просто Донни. Это вовсе не означало, что они не уважали молодого врача, не доверяли его знаниям и опыту, просто они так привыкли его звать, а за свои привычки обитатели местечка держались крепко.
Прежде чем начать обследование, врач, разумеется, задал Мэгги несколько вопросов, в числе которых был и такой:
— Вас били только по лицу и по голове? — спросил он, начав измерять ей давление.
— Большей частью.
— У нее на груди следы укусов. Было бы хорошо, чтобы вы на них взглянули, уж коли мы здесь, — заметил Майк.
— Мне удалось бы узнать гораздо больше, если бы у меня были рентгеновские снимки.
— Я могу съездить в госпиталь и привезти их. Это займет не более получаса.
Дон кивнул:
— Отлично. Пока вы будете в отлучке, Мэгги может вздремнуть.
Майк собрался было уже выйти из кабинета, как вдруг остановился и повернулся к врачу:
— Вы бы позвонили им и предупредили, что приедут за снимками. Мне их могут и не отдать.
Дон снова кивнул.
— Скажите об этом Нэнси, моей медсестре, она позвонит.
Жители местечка Грей-Блафф знали, что медсестра Нэнси Картер была по уши влюблена в молодого доктора. И всех, в том числе и Майка, очень волновала проблема: отвечает ей доктор взаимностью или нет. Поскольку никакой определенности в этом вопросе не было, Майк оставлял Мэгги на попечение Дона без особого удовольствия. Не то чтобы доктору нельзя было доверять, но он был мужчиной, и к тому же весьма привлекательным. Майк знал Дона с детских лет, известна ему была и репутация соблазнителя, которую тот неустанными трудами поддерживал среди женского населения. По этой причине, уже почти выходя, Майк заколебался.
