Мари Соул - Сотвори свое счастье
Камерон сопровождал свой восторженный рассказ соответствующими жестами, и Пегги усмехнулась. Она была почти уверена, что именно воспоминание о дядином доме навело Камерона на мысль о том, чтобы оформить собственную квартиру на западноамериканский манер.
— Ты решил подражать дяде, не так ли?
— Да, — Камерон пожал плечами и улыбнулся. — Он всего на четырнадцать лет старше меня и много времени проводил в нашем доме, когда я был мальчишкой. Иногда мои родители просили его подружку Клэр посидеть со мной, и дядя Джон приходил вместе с ней.
Видимо, воспоминания были приятными, и Камерон улыбался.
— Моя мать даже не знала, что они приходили вместе. Она бы непременно прочитала им одну из своих проповедей, узнай, чем занимались Джон и Клэр в отсутствие взрослых.
Рассказ Камерона казался Пегги все более любопытным.
— Я правильно понимаю, что дядюшка Джон и Клэр не только сидели с тобой?
Камерон снова засмеялся.
— Разумеется. Правда, я тогда был слишком мал, чтобы понимать, чем они занимаются. В четыре года еще не думаешь о подружках, а вот Джон и Клэр были уже старшеклассниками и им не хотелось все время сидеть со мной. Дядя Джон говорил, что у Клэр болит спина, им надо пойти в другую комнату, чтобы он мог сделать ей массаж… но мне туда нельзя, потому что я буду им мешать.
— Значит, у нее болела спина…
Камерон кивнул, усмехаясь.
— У нее хронически болела спина.
— И что же потом случилось с Клэр?
— Точно не знаю, — Камерон пожал плечами. — После окончания школы дядя отправился посмотреть мир. Я помню его выпускной вечер. После бала он раскрыл нам свои планы, сообщив, что нанялся на работу на круизное судно. — Камерон покачал головой, улыбка исчезла с его лица. — Этот вечер я никогда не забуду. Все плакали: Клэр, моя мать, моя бабушка. Но дядя Джон не позволил женским слезам встать на пути его мечты.
Пегги уловила ударение, сделанное Камероном на последнем предложении.
— А кто-нибудь другой позволял женщинам разрушать его планы?
— Да.
Он произнес это вяло, и она испугалась, что на этом его излияния прекратятся. Заинтригованная, она подтолкнула его:
— И что же твой дядя делал потом?
— Он путешествовал. Разъезжал по миру в течение пяти лет. Европа, Азия, Австралия и Южная Америка. Он перепробовал все профессии, какие только можно себе представить: от лифтера до курьера. Дядя регулярно присылал мне открытки с видами разных мест, в которых он побывал. Я научился читать по этим открыткам. Он писал о том, чем занимался, и о своих планах на будущее. Он мечтал стать миллионером, а когда вернулся, то уже знал, как осуществить свои намерения. Он решил заняться производством компьютерных чипов.
— Хорошее поле деятельности.
— И время для такого бизнеса было тоже выбрано удачно. Он предложил моему отцу начать вместе с ним, но отец, посоветовавшись с матерью, отказался.
Наконец-то Пегги начала кое-что понимать.
— Твоя мать запретила ему?
— Она плакала, — он иронически хмыкнул. — О, как она рыдала. Слезы были главным ее оружием, и она всегда прибегала к ним, чтобы добиться своего… Она… — Камерон замолчал, взглянул на Пегги и нахмурился. — Зачем я рассказываю тебе все это? О детстве? О семье?
— Это так интересно. — Рассказ помогал ей понять его. — Я понимаю твое восхищение дядей. А вот чего не понимаю, так это того, почему твоя мать запретила отцу заняться с Джоном совместным бизнесом.
— Потому что она не хотела, чтобы папа разъезжал по разным городам, возможно, по разным странам. Она хотела держать его при себе.
«Хотела держать под каблуком», — добавила про себя Пегги.
— Так вот почему ты не хочешь жениться? Тебя возмущает поведение матери?
— Я… — Он замолчал и снова нахмурился. — Теперь мне понятно, — с иронией произнес он, — женщина подвергает холостяка психоанализу, спасая его от одиночества и пагубного влияния разврата.
Ехидно улыбнувшись, Камерон подошел к Пегги вплотную и приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела ему в лицо.
— Пегги Барнетт, ты что — решила открыть мне глаза, чтобы я наконец понял истину?
Пегги вовсе не собиралась открывать ему глаза на что-либо, тем более спасать его от одиночества и разврата, несмотря на пророчества ясновидящей.
— Нет, и не думала.
— Но все же на что-то ты надеялась? — Его большой палец поглаживал подбородок Пегги, лаская ее, а взгляд гипнотизировал.
— Нет… — Она дышала с трудом. — Ни на что…
— Правильно. Не стоит напрасно терять время. Потому что я никогда не женюсь. Я восхищаюсь дядей Джоном и, как он, никому не позволю вмешиваться в мою жизнь, контролировать каждый мой шаг.
— Меня можешь не опасаться, я свою-то жизнь не могу контролировать, не то что чью-либо еще.
— Вот как? — Кончик его пальца медленно передвинулся к ее губам, а вслед за ним и взгляд сместился в том же направлении. Она содрогнулась, но не сдвинулась с места.
И он говорит о контроле. Если кто и контролировал других, так это он сам. Он мешал ей спать, заставляя желать невозможного. Он привел ее в замешательство и смущение, она не в состоянии противиться его желанию поцеловать ее…
Звякнул колокольчик.
Камерон посмотрел в сторону входной двери, убрал руку с лица Пегги и отступил назад. Она судорожно вздохнула, медленно повернулась и сделала шаг навстречу двум пожилым женщинам, которые только что вошли в мастерскую. Они улыбались.
— Мне кажется, что у вас могут быть старинные чайные сервизы, — сказала одна из них. — Мы с сестрой коллекционируем такие вещи.
— Чайные сервизы? — Пегги постаралась освободиться от сумбурных мыслей, завладевших ею.
— Я ухожу, — сказал Камерон и зашел за конторку, чтобы надеть пиджак. — О… о… — Он вытащил из внутреннего кармана чековую книжку. — Ради этого я и пришел. Заплатить тебе за вечер в пятницу и за твою консультацию. — Он оторвал уже заполненный чек и протянул Пегги. — Позвони мне, когда эскизы будут готовы.
8
Пегги позвонила в четверг утром. Камерон ждал ее звонка. Ждал с большим нетерпением, в чем не смел признаться самому себе. В тот же вечер в пять пятнадцать он вошел в «ПДК-интерьеры».
Колокольчик над дверью все еще звенел, когда он услышал первый дребезжащий звон битой посуды. Второй застиг его на полпути к кухне. Камерон открыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Только резкий рывок назад спас его от летящего в его сторону блюдца. Оно ударилось о дверь и разбилось на мелкие кусочки, пополнив кучу осколков, уже валявшихся на полу.
