Тина Вальен - Начало всех начал
— Почему объект не рядом? — мы улыбнулись одновременно.
— Мне стыдно признаться на склоне лет, что меня смогла полюбить сама юность. Она, как нежная роза в моём тайном саду. Я сам долго не мог поверить в её чувство, но любовь проверена временем. Она много лет лечится от бесплодия, позади две операции. И всё ради того, чтобы подарить мне детей. Без этого замуж за меня не идёт, как я ни уговаривал. Наивное дитя однажды сватало мне плодовитую подружку. Мы даже разошлись, настолько я был оскорблён. Однако врозь не продержались и двух дней. Она не умеет ругаться, дуться, капризничать, притворяться. В этом году врачи обещают положительный результат, она переедет в наш с Кирой дом. Я столько мучился сомнениями, смею ли я в мои годы…
— Кир Нилович, вы с ней заслужили своё счастье иметь детей.
— Женя, это главное счастье! Я тебе открыл тайну, чтобы ты это поняла.
— Я тоже выдержу всё и рожу ангела.
— Женя, я очень рад твоему решению. У тебя глаза ожили. Но я всё же договорился с другом. Он психолог. Завтра зайдёт и поговорит с тобой. Не маши руками — вреда не будет. Твоё положение обязывает! Ещё я завтра позвоню в одно место — это, возможно, будет для тебя выходом. А сейчас ужинать и спать!
Перед сном я поделилась с Тотошей радостной вестью. Света стало ещё больше. Я даже позвонила родителям, извинилась за долгое молчание, предупредив, что со свадьбой придётся подождать, потому что Серёже надо решить некоторые проблемы. Ух, я даже не заплакала!
На другой день Кир Нилович вернулся с лекций сильно заряженный оптимизмом и объявил:
— Вставай, дитя, тебя ждут великие дела. Загрузка будет полной.
— Кир Нилович, неужели нашли выход?
— Нашедшего выход затаптывают первым. Помнишь это? — предупредила Кира Ниловна.
— Помню, но выход есть. Пошли пить чай, всё расскажу. Итак, ещё весной я получил письмо из нашей с Кирой альма-матер — интерната в Алтайском крае, где прошло наше с ней отрочество. Писали о проблемах: директор после инфаркта, дети пустились в бега, всё рассыпается на глазах. Коллектив воспитателей и педагогов хоть и преклонных годов, но хороший. Им больше негде работать. Забили тревогу. Очень просили прислать молодого директора. На другую должность туда не заманишь. Я им часто помогал со спонсорами. И в краевом университете ректором мой однокашник: он готов принять тебя на заочный четвёртый курс. Звёзды выстроились для тебя, дитя моё, в дальнюю дорогу. Согласна ли ты пойти по ней? И ещё меня не покидает мысль: а не сообщить ли всем, что вы с Серёжей вместе уехали туда по выгодному контракту? Ну что, я нашёл выход?
— Алтай. Это где-то на краю света? — растерянно спросила я, — расскажите подробнее, пожалуйста, — теперь уже любопытство потеснило внутренний мрак.
— Нас, сирот-двойняшек, вывезли из блокадного Ленинграда по Дороге жизни. Машина попала в полынью. Мы чудом спаслись. После этого и схватили болезнь суставов. Накануне пришла похоронка на отца: «Погиб… посмертно присвоено звание Героя Советского Союза». Мама больше не смогла бороться за жизнь и тихо угасла. Женя, у нас не было сил даже плакать… Сбивчиво рассказываю, потому что даже вспоминать обо всём этом тяжело. Потом мы с Кирой оказались на Алтае.
Со дня основания интернат возглавлял герой гражданской войны, инвалид. Он сделал его образцовым. В военное время, когда количество детей превысило все допустимые нормы, он не паниковал, потому что положение спасало подсобное хозяйство. Его сын и есть нынешний директор. Характер у него железный, в отца. Он чуть моложе меня, но на такой работе сердце не сберёг. Сегодня его выживают, мечтают закрыть интернат, а детей распределить по другим детским домам. Место уж очень красивое и удобное для строительства коттеджей… Дед, так его все зовут, не любит просить, но, видимо, отчаялся совсем и написал мне сам. Уже год подыскиваю ему достойную замену, но подвижники перевелись.
А до этого ему подсунули строительную фирму для постройки нового корпуса, выделили деньги. Работа закипела, но, когда стены возвели, всё остановилось. Две трети денег исчезли вместе с руководителем фирмы. Дело завели и сразу закрыли: нашли сгоревшую машину руководителя и обгоревший труп. Деду даже не позволили ознакомиться с материалами расследования. Единственное, что он случайно узнал, — этот руководитель являлся близким родственником секретаря крайкома. Все эти закулисные интриги, грязная история со строительством и привели Деда к инфаркту. Кто-то настойчиво ведёт интернат к расформированию, убрав с дороги главное препятствие — заслуженного, но больного руководителя. Да, некому работать, нет денег на содержание, но такое положение не только в одном этом приюте. Он во все времена был лучшим и, надеюсь, останется таким. Ты можешь работать там учителем, если Дед оправится после инфаркта. Ректор Семён Ильич тоже ищет порядочного и делового человека. Но как найти такого мужчину, если не платят зарплату?! А если у него семья? С другой стороны, никто не желает идти на временную работу, зная тайное желание властей закрыть интернат. Женя, ты через год можешь вернуться… У тебя хватит сил?
— Я постараюсь…
— Ты куда её посылаешь, беременную?! — возмутилась Кира Ниловна.
— Кира Ниловна, я всё выдержу, здесь же я повешусь.
Таким растерянным я никогда Кокошу не видела.
— Кира права, посылаю тебя на Голгофу, детка. Зарплату буду пробивать вам здесь. Чем смогу, буду помогать, но с голода ты там не погибнешь, знаю точно. Дед отстроил такие погреба — чего там только нет! Хватит лет на десять. Первая жена умерла, долго болела… Потом он женился на медсестре-сиделке, вот она и занимается заготовками вместе с детьми.
Вечером перед сном ко мне зашла Тотоша, напоила молоком с мёдом и сказала:
— Женя, завтра обязательно сходи к гинекологу, а сейчас я поставлю одну пластинку, послушай перед сном. Мне когда-то помогло.
Голос певицы любил, страдал, умирал, но не сдавался. Меня прорвало на последней песне: платина рухнула, хлынули слёзы… первые слёзы. Я выла в подушку, пока не изнемогла окончательно и не заснула.
Утром я написала всем письма, где сообщала вновь открывшиеся возможности, которые требовали немедленного отъезда в край далёкий, чудесный край, где Сергею предлагают очень высокий пост руководителя, где чистый воздух для малыша и большие деньги для всех. Просила порадоваться за нас и простить за несбывшиеся планы. Труднее было с письмом Серёже: сто раз начинала и не могла найти слов. Если бы не Светлана Ивановна, которой не перенести ещё одного удара, я бы плюнула на это письмо. Мне очень хотелось, чтобы наши родные продолжали радоваться за нас. К приходу врача меня уже снова била нервная дрожь. Тоска смертная, удушающая, безысходная…
