Шарлотта Лэм - Наваждение
— Это Шанталь — они не смогут прийти сегодня, — сказала тетушка, вернувшись. Элизабет напряглась.
— Я не знала, что ты пригласила их.
— Разве я тебе не говорила? О да, я пригласила их из вежливости, хотя, честно говоря, и не ждала, что они придут. Я не удивилась, что Шанталь позвонила с просьбой извинить их. — Тетушка Флер налила себе еще немного крепкого сладкого кофе. — У Шанталь был какой-то странный голос, как будто она простудилась или плакала.
Элизабет не подняла глаз, но почувствовала, что краснеет, и разозлилась на себя за это. Чем быстрее она уедет отсюда, тем лучше. Она не хотела портить жизнь Шанталь де Лаваль, не хотела ничего иметь с ее мужем. Она не смела взглянуть на тетушку, боясь, что та увидит выражение вины в ее глазах и начнет задавать массу вопросов, на которые Элизабет не в состоянии ответить.
— Будем надеяться, что несколько недель на солнце пойдут им обоим на пользу, — заметила тетушка Флер.
Элизабет осторожно поставила на стол чашку.
— На солнце?
— Они собираются на Антибы. Помнишь, Шанталь говорила нам.
— А, да, — медленно проговорила Элизабет. — Значит, они уезжают?
— Да, сегодня, — подтвердила тетушка Флер, принимаясь убирать со стола. Элизабет следила за тем, как она ставила пустые тарелки в раковину. — Шанталь говорит, что прошлой ночью Ив неожиданно решил ехать. Она позвонила сказать, что они уезжают, причем она начисто забыла о моем приглашении. Они с раннего утра собирают вещи. Как только Ив принял решение, он настоял, чтобы они ехали немедленно. — Тетушка вздохнула и покачала головой. — Он странный человек. Какая трагедия! Он так и не стал прежним после той катастрофы. Его будто подменили. Ты не знала, каким он был раньше! Поверь мне, он очень изменился. Кто знает, как меняются люди, когда они проходят через такое!
Элизабет взглянула на часы.
— Посмотри, сколько времени! Вики так целый день проваляется в кровати. Пойду подниму ее, нужно еще много сделать к сегодняшнему вечеру, и я не вижу причин, почему бы ей не помочь нам. — Она торопливо ушла с кухни и поднялась наверх, но не стала заходить к Вики, а прошла в свою комнату и прислонилась к стене, стараясь прийти в себя. Он уехал, оставив ее в покое, но, вместо того чтобы почувствовать облегчение, она испытывала лишь пустоту, будто лишилась чего-то важного. Ей нужно было уйти прежде, чем тетушка Флер успела бы заметить что-либо. Она была очень наблюдательной женщиной. Она отметила перемену в Иве, хотя и не знала Ива так, как его узнала Элизабет, да и неприязненное отношение Шанталь вряд ли укрылось от ее проницательных глаз, хотя она могла посчитать, что это из-за Дэмиана. Но если бы она видела Ива с Элизабет, даже просто беседующих друг с другом, она без труда сложила бы два и два и получила бы весьма неприятный ответ. Тетушка Флер была старомодна, она ужаснулась бы от того, что позволяет себе ее племянница. Элизабет всегда придерживалась правила, которое старалась никогда не нарушать — не связываться с женатыми мужчинами, — и то, что происходило с ней и Ином, приводило в ужас ее саму. Она презирала себя за то, что позволила этому случиться, и ловила себя на мысли, что, оставаясь с ним наедине, она вела себя крайне странно. Если бы не обстоятельства их знакомства, она бы решила, что влюбилась в него, но это было совсем не так.
Она не понимала, что с ней, он точно гипнотизировал ее. Когда он смотрел на нее, прикасался к ней, мысли ее путались, разум терял всякую ясность.
Может быть, так было потому, что он очень убедительно играл на ее чувстве вины перед Дэмианом? Когда они встретились впервые, Ив был холоден и держался отстранение, скрываясь за маской вежливости. Постепенно, она даже не поняла, как и когда, холодная отстраненность исчезла, и из-под его маски проступила личность Дэмиана. В мгновенья их близости Ив любил ее яростно и бурно. Она не могла не ответить ему, потому что он ласкал ее так же, как Дэмиан, и слова, которые он страстно шептал ей, слетали когда-то с уст Дэмиана. Как мог Ив знать, что доставляло ей наибольшее удовольствие? Только от Дэмиана. Это было чистое безумие, но она не могла избавиться от ощущения, что Дэмиан, не желая отпускать ее, удерживал ее теперь с помощью Ива.
Может быть, Ив был такой же жертвой, как и она? Сознавал ли он, что делал? У него был потрясенный вид, когда она бросила ему в лицо на берегу свои обвинения. Он не пытался ничего отрицать, напряженно, не отрываясь, буравя ее своими черными глазами. Не потому ли он принял такое скоропалительное решение уехать на юг, как того хотела Шанталь? Не пытался ли он уехать, потому что вдруг понял, в чем дело? Может быть, и его тоже преследовал дух Дэмиана? Не чувствовал ли он, что Дэмиан пытается овладеть его разумом, вселиться в него?
Это была слишком абсурдная мысль, любого можно было бы оправдать, если б он посчитал ее сумасшедшей за то, что она могла предположить такое — но она не могла найти другого объяснения всему тому, что случилось, не могла иначе сложить воедино все произошедшие события.
Факты были таковы, что кто-то сделал наброски, используя манеру Дэмиана, и кто это мог быть, как не Ив? Кто-то насвистывал любимую мелодию Дэмиана, и она знала, что это тоже был Ив. Голос Ива был смутно знаком ей, равно как и его руки; когда он прикасался к ней, ее тело откликалось на призывы его тела так, будто давно знало его, вопреки холодному голосу рассудка.
Закрыв глаза, она могла бы поклясться, что мужчина, который обнимал ее, был Дэмиан; она не могла объяснить этого, и эта неопределенность пугала ее.
Сначала она думала, что Ив пытается наказать, смутить ее, действуя как Дэмиан, но после того, как она разгадала его намерения, его власть над ней должна была бы кончиться — а этого не произошло. Ив не смог бы заставить ее поверить в то, что это были поцелуи Дэмиана, если бы подсознательно она не чувствовала, что…
Она задрожала и отогнала от себя эту мысль. Это безумие. Неужели она так потеряла связь с действительностью, что могла предположить такое? Дэмиан умер. Как мог он вселиться в тело Ива, смотреть на нее глазами Ива, прикасаться к ней его руками?
— Я не верю в духов, их не существует, — громко произнесла она.
— Я тоже, — раздался голос позади нее, и она испуганно обернулась. В дверях босиком, в коротенькой ночной рубашке, едва прикрывавшей бедра, стояла Вики. Ее лицо было розовым со сна, волосы спутаны, но во взгляде сквозила обеспокоенность и тревога. — Говорить с собой вслух не есть хорошо, — заметила она. — Неужели тебе все еще мерещатся духи, а, Лиз? Может быть, нам не следовало приезжать сюда, раз здесь все напоминает тебе о Дэмиане.
Элизабет заставила себя улыбнуться.
