Мэрилин Папано - Вкус греха
Селина постаралась сохранить хладнокровие. Разумеется, Уилл говорил «если». Просто он мысленно поставил себя на место Джефферсона Кендалла. Он не имеет в виду, что она как—то по—особому смотрит на него. Он не намекает на то, что она ему небезразлична и потому, мол, он способен ее ревновать.
— Вы бы не стали меня сжигать, — возразила она.
В его улыбке ей почудилось что—то чувственное.
— Может, и сжег бы. Сжег бы. По—своему. Я заставил бы тебя забыть, что на свете существуют другие мужчины. Я бы трогал тебя там и так, где и как тебя никто не трогал. Я сделал бы так, чтобы ты умирала от вожделения, чтобы ты умоляла, а потом дал бы тебе такое наслаждение, что ты очнулась бы в слезах. Я пробудил бы в тебе голод, который никто не мог бы утолить, кроме меня. — Теперь он улыбался слегка угрожающе. — Я наказал бы тебя удовольствием.
Повинуясь не разуму, а инстинкту, Селина сделала шаг к нему. Еще один. Сердце ее колотилось, кровь кипела, пот выступил на коже, тело ныло и кричало, но рука ее не дрожала, когда она положила ладонь ему на грудь.
— Наказал бы удовольствием, — повторила она. — А мне это нравится.
Она не смогла бы сказать, что было горячее — его кожа под тонкой майкой или ее рука. Но ясно было, что влажная жара летнего дня не шла ни в какое сравнение с жаром их тел.
Селина ждала, что он оттолкнет его, опять заговорит о ее невинности и неопытности. Он мог оскорбить ее, высмеять, сказать что—нибудь грубое и злое. Но вместо этого он погладил ее по руке и крепче прижал ее к груди.
Она не ожидала, что услышит тихий, мучительный вздох.
Мгновение спустя его пальцы легли на ее талию. У нее перехватило дыхание, когда он убрал ее руку и завел ей за спину. Тело его было напряжено, и заговорил он жестко, так же жестко глядя ей в глаза:
— Может, твои красивые глаза и впрямь обманули меня. Может, в душе ты тоже сука. Может, тебя и стоит оттрахать прямо на земле, потому что ты и не заслужила ничего лучшего.
Селине понадобилось собрать все свое мужество, чтобы ответить ему в тон:
— А может, ты трус, Билли Рей? И ты готов только трахаться на земле и боишься чего—то другого.
Почти физически она чувствовала его черную ярость, но не была напугана. Он ничего ей не сделает. Он крепко держит ее за талию, но не применит силу.
— Не надо играть со мной, Сели. Я тебя предупреждал и больше предупреждать не собираюсь.
Она нежно улыбнулась ему, заглянула в глаза и тихо, намеренно соблазняюще проговорила:
— Все обещаешь, Уилл.
Он долго смотрел на нее — с недоумением? злостью? презрением? А потом выпустил ее руку, повернулся к ней спиной и зашагал прочь. Селина хотела окликнуть его, в свою очередь сказать ему какую—нибудь колкость, побежать за ним. И все же она осталась на месте. Есть границы, которые она не переступит. Границы, за которые он ее не пустит.
Он спустился по лестнице, и деревянный пол внизу заскрипел под его тяжелыми шагами. Наверное, двери не было на месте, так как в противном случае он не преминул бы хлопнуть ею. Широкими шагами Уилл пересек двор и скрылся среди деревьев. Даже с этого расстояния Селина ощущала его напряжение.
Даже если бы она не знала дороги к дому мисс Роуз, беспокоиться было не о чем; она могла бы выйти на дорогу и вернуться тем же путем, каким приехала. Это заняло бы больше времени, чем путь через лес, но в конце концов она благополучно добралась бы домой.
Прежде чем последовать за Уиллом, Селина прошла в спальню, стараясь по возможности не ступать на прогоревшие участки пола. История, которую ей довелось услышать, была печальной и страшной, но она не могла безоговорочно осудить Джефферсона Кендалла за то, что ему захотелось наказать жену. В его поступке заключалось какое—то своеобразное самоуважение. А она сейчас не могла уважать себя.
Она медленно спустилась по лестнице. Теперь, когда Уилла рядом с ней не было, Селина чувствовала опустошенность, казалась себе одиноким призраком. Этот дом, как она вдруг поняла, был по—настоящему грустным местом: с любовью выстроенный, тщательно ухоженный, он вдруг в одночасье оказался заброшен из—за страсти одного человека, из—за минутного безумия другого.
Подойдя к дубу, Селина собрала остатки обеда, встряхнула плед и аккуратно сложила его. Наклонившись, чтобы взять корзину, она вдруг услышала за спиной голос Уилла:
— Я сам.
Он стоял на некотором расстоянии, прислонясь к другому дереву. Поза его была вполне небрежной, если не считать скрещенных на груди рук. Селина безошибочно поняла, о чем это говорило. Держись от меня подальше.
— Не стоило тебе возвращаться, — сказала Селина, приближаясь к нему. — Я бы нашла дорогу домой.
Он спокойно взял у нее корзину.
— Нам сюда.
Углубившись в лесную чащу, Селина все—таки возблагодарила бога за то, что Уилл вернулся. Он, по всей видимости, мог хорошо ориентироваться, и без него Селине пришлось бы туго, так как тропа местами пропадала вовсе, и даже солнце нелегко было разглядеть среди густых крон.
Вскоре, однако, они вышли на обширную поляну, которую пересекала железнодорожная колея. Слева рельсы сворачивали к юго—востоку, наверное, к Новому Орлеану, а справа тянулись прямо, огибали Гармонию и шли к Батон—Ружу и далее на север.
Селина старалась идти в ногу с Уиллом, не отставая от него.
— Он ответил за поджог? — спросила она.
Уилл с трудом сообразил, что ее вопрос относится к Джефферсону.
— По закону? Конечно, нет. Он же Кендалл.
— Она тоже.
— Но не по праву рождения. Обстоятельства ее смерти скрыли от публики. Официально было объявлено, что она задремала и постельное белье загорелось от пламени свечи. При этом никто не удосужился объяснить, что ее заставило зажигать свечу в летний день или как могло загореться белье от свечи, стоявшей на столике у кровати. А что касается любовника, считалось, что он проворовался и скрылся.
— В каком—то смысле так оно и было. — Миновав лужайку и вновь оказавшись в спасительной тени деревьев, Селина вздохнула с облегчением. — В общем, Джефферсон вышел сухим из воды.
— Не знаю. Поговаривали, что несколько лет спустя он сошел с ума, не выдержав груза вины. Наверное, жестокое убийство двух человек и впрямь может не пройти даром.
— Неужели я могла прожить в Гармонии всю жизнь и ничего об этом не знать?
— Это случилось больше ста лет назад, — напомнил ей Уилл. — Да и Реймонд наверняка позаботился о том, чтобы о его предках говорили только хорошее.
Теперь тропинка сделалась шире, и Селина уже могла идти рядом с Уиллом.
— Когда ты в последний раз видел Реймонда?
