Барбара Делински - Если сердце верит
— Нет, забыл сплетню о его маленькой белокурой помощнице, — добавила Лили.
— Не забыл. Умолчал. Оказалось, что и это неправда. Не было у него никакой связи с помощницей, но это выяснилось позже, но его жена и дети приняли мое вранье за чистую монету.
— Еще ты не рассказал о его самоубийстве, — напомнила Лили, твердо решив не спускать Киплингу ничего.
Щека Джона снова задергалась.
— Да, и вот с этим я теперь и живу. Если считаешь, что эта трагедия никак не отразилась на моей жизни, то ты ошибаешься. Это преследует меня с того самого рокового дня. Потом, когда я все-таки нашел в себе силы вернуться к работе, обнаружилась моя профнепригодность. Я не мог выполнять требования своей газеты, потому что был парализован бесконечными «что, если» и «как бы не». И тогда я уехал. Поверь, я думаю об этом самоубийстве, много думаю. Это самый сильный из факторов, влияющих на мою нынешнюю работу. Лили, я действительно знаю, через что ты прошла. Знаю лучше, чем кто-нибудь в этом городе.
— Мне не хотелось сюда приезжать. Если бы было куда податься, то я не вернулась бы.
— Я предполагал это. Но люди узнают, что ты здесь, и без моей помощи. Просто увидят свет, как я увидел. Или дым из трубы. Или тебя на причале, на берегу.
— Ну да. Или заметят, что ты покупаешь еду и везешь сюда, — прервала Лили и тут же умолкла, осознав, как странно работает ее мозг. Вдруг самые невинные действия стали казаться ей подозрительными.
Но Джон покачал головой:
— Я регулярно бываю у Чарли — делаю покупки для отца. Чарли не заметил ничего необычного и сегодня утром. Так что насчет меня можешь не волноваться. Но Лейк-Генри — это Лейк-Генри. Тебе не удастся долго хранить секрет.
— Отлично. Ведь я не собираюсь задерживаться тут надолго. Как только шум утихнет, вернусь в Бостон.
Слегка выгнув бровь, Джон с сомнением посмотрел на нее.
— Или еще куда-нибудь, — добавила Лили, хотя стремилась именно в Бостон. Ведь крайне несправедливо, если она будет изгнана навеки. Это просто немыслимо! Лили не могла представить себе, что проведет всю жизнь в Лейк-Генри. Селия умерла, и только Поппи оставалась ее единственной настоящей защитницей. К тому же, даже если не считать давнего происшествия с Донни, тут было слишком много такого, что ранило Лили сердце.
«Но куда же мне податься?» — внезапно подумала она и вслух прошептала:
— Господи! — Лили снова ощутила всю отчаянность своего положения.
Угадав ее мысли, Джон сказал:
— У меня в лодке — сегодняшний номер «Пост». Твои дела уже не так плохи, как раньше.
— И что же там пишут?
— Что ты заперта в своей квартире, — ответил он с нескрываемой радостью. — А еще о Максвелле Фандере. Он распространяется насчет прав, гарантированных Первой поправкой, насчет разницы между публичным и частным лицом, а также о природе клеветнических дел. Там приводятся слова и других адвокатов, так называемых экспертов. Они прогнозируют меры, которые ты можешь предпринять в этой ситуации. Ты наняла Фандера?
Лили покачала головой.
Джон потер бровь кончиком пальца.
— А он утверждает, что наняла. То есть не прямо об этом говорит, а скорее оставляет вопрос открытым. Может, стоило бы?
— Это мне не по карману. И потом, как ты представляешь себе: я — против «Пост»?
— А как насчет тебя против Терри Салливана?
Лили напряглась. Ведь она не называла это имя Джону Киплингу.
— Должен сообщить тебе еще кое-что, — сказал он очень серьезно. — Я знаком с Терри. Мы вместе учились в колледже, а потом работали в «Пост». Он всегда видел во мне соперника и не преминул сыграть со мной злую шутку.
— Как?
— Ты не забыла маленькую блондинку-помощницу? Это была знакомая Терри. Помню, я еще удивился, когда он дал мне ее имя, вместо того чтобы воспользоваться случаем самому. Но Терри заявил, что это моя тема и он уважает мои права на эту информацию. Не скажу, чтобы Салливан подучил ее, но он точно знал, что девица лжет. То есть нарочно меня подставил. Ввел в заблуждение. Я не виню его за свои грехи. Будь я не столь жаден до жареных фактов и проверь хорошенько блондинку, не стал бы публиковать ее рассказ. Нет, теперь я могу сказать только одно: у меня есть зуб на Терри Салливана. Так что тут мы едины, ты и я. — Джон повернулся, собравшись уходить.
— Но у меня не зуб, — заметила Лили. — Тут все гораздо хуже. Если бы это ружье было заряжено и на твоем месте оказался он, я бы выстрелила сразу, не задумываясь.
Джон ухмыльнулся и пошел прочь. Уже стоя на ступеньках, ведущих к пляжу, он крикнул:
— Кстати, у меня тоже есть кое-какое оружие! Звони, если понадобится!
Джон завел мотор, и лодка на малом ходу заскользила вдоль берега. Однако охватившее его внутреннее волнение никак не согласовалось с медленным и плавным ходом судна. Три года назад, вернувшись в Лейк-Генри, он решил, что постоянная работа в газете обеспечит его существование. Одновременно Джон собирался писать книгу, надеясь, что она принесет ему славу, деньги и оправдает отъезд из Бостона. И он не сидел без дела. Джон написал начальные главы целой дюжины книг. Вот только ни одна не увлекла его настолько, чтобы захотелось продолжить ее.
И теперь он видел, что появился шанс создать нечто значительное. Чем больше Джон думал о своем замысле, тем серьезнее он ему казался. Ведь ситуация с Лили — лишь миниатюрная модель большого и опасно разрастающегося феномена. Средства массовой информации бесчинствовали, попирая права личности, а в случае с Лили — неприкосновенность частной жизни. В свое время и Джон грешил этим. Теперь же, признавая свою вину, он мог оценить позицию прессы в целом, поэтому никому не удалось бы написать об этом лучше, чем ему. Тема будущей книги была напрямую связана с сутью той нелегкой проблемы, которая волновала, сердила и мучила многих.
Тема эта — история Лили.
И история Терри тоже. Ведь Терри Салливан хорошо владеет пером. В сущности, даже отлично. Он настоящий мастер слова и знает себе цену. При этом ему не занимать самоуверенности и амбиций. Однако даже стремление к успеху не объясняет его страсти разрушать жизнь других людей. Джон знавал немало репортеров и умел отличить добросовестных от поистине одержимых. Одержимость зачастую приводит к непрофессионализму. Прекрасный пример тому — сам Джон.
Всю жизнь им руководило желание выделиться. В детстве оно проявлялось в мелких школьных шалостях и небольших правонарушениях. После отъезда из Лейк-Генри это желание принесло положительные результаты в спорте, в учебе и на работе. Впрочем, как ни парадоксально, именно профессиональное рвение привело Джона к полному краху. После ухода из «Пост» честолюбие умерло в нем.
