Татьяна Туринская - Арифметика подлости
Ольга мечтательно закатила глазки, сгребла в охапку скромные грудки, стиснутые узким атласным лифом очередного свадебного платья:
— Эх, Маринка, если б ты знала, как мне жаль расставаться с разгульной молодостью! Я ж не привыкла подолгу с одним мужиком торчать, сама знаешь. Я люблю разнообразие: скучно мне с одним трахаться. Мне бы роту каждый вечер!
Заржала собственной шутке, в которой наверняка притаилась существенная доля правды, и добавила уже серьезно:
— Но Кеба — другой случай. Думаю, этот мне еще не скоро надоест. Ну а если вдруг и надоест — что случится, если я разок-другой перепихнусь на стороне? Не убудет. Он даже и не заметит. Но это нескоро. Я думаю, годик потерплю. Может, даже три выдержу. А там, глядишь, и привыкну.
Марина слушала и диву давалась: что Кеба в ней нашел? Распутная баба с лицом младенца. Чем она его взяла? И главное, два года путается с мужиками напропалую, а лицом по-прежнему — чистый ангел!
'Дурак ты, Кеба. Какой же ты дурак! Не приду я к тебе в четверг, не жди и не надейся. Трахай своего ангелочка, пока к другому не перелетела. А про меня забудь. Я не такая шалава, как Ольга. Я не такая!'
***
Оказалось, такая.
Не хотела идти, не хотела! Но уже в самом фойе, когда Казанцева собиралась вместе с Ольгой выйти из института, та спросила:
— Куда это ты лыжи навострила? А Кеба? Тебе ж зачеты нужно отрабатывать. Дуй, подруга, за шваброй — я не собираюсь ссориться с ним из-за тебя. Он меня сегодня еще раз предупредил, что просто так тебе зачет не поставит. Для него это принципиально. А то сделает поблажку одной — потом весь институт обнаглеет. Каждая сволочь будет ссылаться на дружбу со мной.
Как разобраться в собственных чувствах? Ведь в самом деле решила: не пойду! Неправильно это. Хочется? Безусловно! Маринка с понедельника ни о чем другом думать не могла, только слова его вспоминала: 'Придешь!' Не спрашивал — уверен был. Может, такая его уверенность могла бы и оскорбить, но он ведь добавил: 'Я буду ждать'. Значит, ему тоже хотелось, чтобы она пришла.
Воображение рисовало картинки одна слаще другой. Ровно до тех пор, пока Маринка не вспоминала в очередной раз, что физрук — Ольгин жених, что скоро их свадьба. И тогда все нарисованные картинки рассыпались вдребезги от понимания: нельзя, не по-человечески это.
Твердо решила не идти, а тут Конакова сама настаивает. Можно сказать — заставляет. Тогда Маринка вроде и не виновата?
От надежды заныло под ложечкой. Предприняла было последнюю попытку:
— Ты думаешь? А я надеялась проскочить на халяву. А ты разве без меня сегодня управишься?
А сама ждала Ольгиного благословения. И дождалась:
— Ты б мне, конечно, не помешала, но я не хочу из-за тебя ссориться с Генчиком. Так что лучше уж я без тебя сегодня обойдусь. А ты иди, отрабатывай трудовую повинность. Вперед!
Сердечко запрыгало внутри: она не виновата, ей даже не пришлось ничего решать. За нее все решили другие: Кеба и Ольга. Подруга сама отправила ее на эшафот предательства.
А ведь Марина прекрасно понимала, чем может закончиться этот 'поход за зачетом'. Да что там 'может'? Наверняка именно 'этим' и закончится. Потому и не хотела идти.
Не хотела. Однако еще с вечера продумала гардероб. И даже бельишко специально красивое надела. Черный с желтыми горохами костюм из тончайшего трикотажа — идеальный для свидания вариант: и эффектный, и не слишком легкомысленный, и, что весьма немаловажно, немнущийся. Длинная летящая юбка и коротенькая полуприталенная кофточка. Марина вообще обожала длинные юбки — в них она казалась выше и стройнее, особенно если на каблуках. А на каблуках она ходила почти всегда, разве что под джинсы надевала простые грубые туфли типа мужских.
Кеба ждал четверга с нетерпением ребенка, которому обещали грандиозный праздник.
Поражался сам себе: сроду так не переживал — придет ли на свидание очередная любовница. А тут, будто непорочный девственник перед первым свиданием, не спал всю ночь, ворочался с боку на бок: придет, не придет? Если придет, произойдет ли то, о чем он так мечтал? А если произойдет — плохо это будет или хорошо?
Не в смысле качества секса — в этом он не сомневался: разве с Маринкой может быть плохо? Если одно лишь прикосновение к ее трусикам повергло в аут — чего можно ждать от полноценного секса?! Это наверняка будет что-то необыкновенное, чего он раньше не испытывал.
А вот как будет называться это событие с точки зрения их с Оленькой скорого бракосочетания? Вдруг Оленька обо всем узнает? Нужен ли ему такой скандал? Ведь о предстоящей свадьбе знали уже почти все его родственники. И ее тоже. Что скажут родители, если по его вине свадьба сорвется? Оленька им так понравилась, и вообще, им давно уже хотелось понянчить внука. Ради этой мечты даже согласились разменять большую квартиру на две однокомнатные: все боялись, что иначе сын никогда не женится. А теперь, когда он, наконец, нашел подходящую невесту, которая устроила не только его самого, но даже его требовательных родителей, нужны ли ему сложности из-за Маринки? Ведь из-за одного необдуманного приключения могут пойти прахом все их с Оленькой грандиозные планы, особенно если о его невинном загуле прознает будущая теща. Тетка та еще — ему хватило одной встречи с нею, чтобы содрогнуться от ужаса. Вроде и улыбается, а в глазах коктейль из презрения, смертельной вражды и еще чего-то, что в первый момент Гена принял за зависть, но тут же отбросил за невероятностью: чушь какая, не может же мать завидовать собственной дочери?!
Может или нет, но экземплярчик теща представляла знатный. От такой стоило держаться подальше. Она и при хорошем поводе для встречи оказалась малоприятной личностью. Если же про Маринку узнает… У-ууууу, и вовсе погибель. Повезло с тещей, ничего не скажешь. Гюрза. Гюрза, которой очень долго не удавалось выплеснуть яд в чужую рану, и она захлебывается им в ожидании подходящей жертвы. Бррр!
Гнал от себя мысли о Маринке, но ее силуэт в дверном проеме, с развевающейся вокруг голых ног прозрачной юбкой, так и стоял перед глазами. Он почти не помнил ее лица, а избавиться от волнительного силуэта никак не мог.
Когда, наконец, наступил долгожданный четверг, превозмогая голос совести, Кеба сказал Ольге как можно более суровым тоном:
— Ты подруге своей напомни: я не собираюсь ставить ей зачеты только за то, что она твоя подруга. От меня потом весь институт не отцепится. Я серьезно. Компромисса не будет, так и передай.
Та с разбегу прыгнула к нему на колени:
— У, какой беспощадный! Так-таки и не поставишь несчастный зачетик собственной свидетельнице? Пожалел бы девку — у тебя что, мало других прогульщиц? Я хотела ее по магазинам потаскать — у нее неплохой вкус, с ней мне легче ориентироваться во всех этих торговых лабиринтах.
