Бывшие. Жена для чемпиона (СИ) - Ковалева Анна

Объявлять о завершении карьеры было неимоверно сложно. Даже словами не описать, что я чувствовал в тот момент.

Наверное, это было сродни тому, чтобы самому отпилить себе руку или ногу. Но другого выхода у меня не было.

Чуда в моей жизни не произошло.

В назначенное время я с трудом вышел в зал, уселся за стол и молчал перед камерами минут пять, наверное.

Роковые слова никак не хотели срываться с языка. Но в итоге их сказать все же пришлось.

— Дамы и господа, прошу минуточку внимания. К сожалению, обстоятельства так сложились, что я вынужден объявить о завершении спортивной карьеры…

Дальше поднялся такой шум и гвалт, что я чуть не оглох. Журналисты набросились на меня, как свора собак, получивших свежие кости. И просто так отпускать никак не хотели.

Выбрался я из помещения еле живым, выжатым как лимон и абсолютно подавленным.

И тут из бати, который был на конференции вместе со мной, полилось душевное дерьмо.

Конечно, я давно этого ждал, но момент он выбрал для своей атаки очень неудачный.

Как будто хотел добить.

— Ну что, доволен, паршивец? Просрал карьеру как последний дебил. Ради чего я старался тебя вверх протолкнуть? Ради вот такого бесславного конца? Чтобы ты превратился в немощного доходягу?

— Можно подумать, я хотел так карьеру закончить. Ты же прекрасно знаешь, что хоккей — мое всё, и я никогда не филонил. С детства я всё отдавал игре, все силы, все возможности. Так какого хера ты меня винишь? — огрызнулся я. — Я ведь не был бухим, пап. И ехал с тренировки. Не я виноват, что машина потеряла управление.

— Ты мог ехать аккуратнее. Должен был, мать твою, ехать аккуратно! Но нет, нормально ехать ты ведь не мог. Надо было устроить аварию.

— БАТЯ! — пелена злости и обиды застила глаза, и я невольно повысил голос. Впервые в жизни я позволил себе кричать на отца: — А ТЫ ХОТЬ НА МИНУТКУ ДУМАЛ О ТОМ, ЧТО Я МОГ УМЕРЕТЬ, А? ЧТО МОГ ПРОСТО СДОХНУТЬ В ТОЙ КАРЕТЕ СКОРОЙ ПОМОЩИ?

— Да лучше бы ты и правда сдох! — проорал он, побагровев как рак. Из уголков губ во все стороны брызнули слюни. — Всем было бы легче. По крайней мере, в смерти обрел бы ореол легенды. А теперь ты просто ни на что не годное ничтожество, тупое туловище, на которое противно смотреть!

Глава 26

Хотел бы я сказать, что мне было плевать. Что слова отца никак меня не задели.

Но это неправда. Его слова причинили мне сильную боль. Никакой физический удар не сделал бы больнее, чем эти паскудные слова.

Я же любил отца, боготворил его. Он был для меня не только папой, но и наставником, тренером, установками которого я руководствовался всю жизнь.

И зря, как выяснилось.

Потому что мой папаша оказался на поверку полным дерьмом. А такой человек ничему хорошему в плане человеческих отношений научить не может.

— Ну ты и мудак, батя, — выплюнул ему в лицо, даже не пытаясь скрыть обиду. — Мать права. Ты и правда не умеешь любить никого, кроме себя. Всеми остальными просто пользуешься до тех пор, пока они тебе выгоду приносят.

— О, смотрю, эта сука уже успела тебе мозги промыть? Качественно сработала стерва, отдаю должное.

— За базаром следи, бать, — прорычал я, ведомый вспыхнувшей яростью. За маму стало обидно. — Хватит оскорблять ее. Особенно после того, что ты сделал с вашим браком, с ней и со мной.

Дальше я молчать не стал, высказал отцу всё, что узнал от матери, и свое отношение ко всему этому дерьму выразил предельно ясно.

Но отец от этого только еще больше взбеленился. Мне даже показалось, что его сейчас удар хватит. Настолько сильно он покраснел и как-то весь раздулся даже.

Почти как рыба фугу, да. Весьма ироничное сравнение, учитывая, что папаша содержал в себе целую тонну яда.

Которую и начал выплескивать на меня.

— Ах ты ж неблагодарный сучёныш! — процедил он. — Я же тебя сделал, я! Я тебя лепил, я тебя ставил на лед. Я воспитывал из тебя звезду. С твоей никчемной матерью ты не добился бы и малой толики того, что получил. Я дал тебе шанс на блестящее будущее. Я отогнал от тебя твою шлюховатую женушку. Перекрестился, когда ты развелся. Избавил от ненужного балласта. И что получаю в ответ? Что я получаю в ответ, ничтожный ты кусок дерьма? Отвечай…

Бам!!!

Да, я не сдержался. Сначала со всей силы двинул отцу по роже, а потом схватил за отвороты пиджака и приложил спиной о стену.

В ушах шумело от прилившей крови, в висках стучали отбойные молоточки, а сердце яростно долбилось о ребра.

Я шумно дышал, пытаясь справиться с обуревавшей меня яростью. Она меня буквально душила. И смотрел с ненавистью на так называемого отца.

А отец, наконец-то, заткнулся. Схватился за щеку и пораженно уставился на меня. Словно не верил, что я посмел поднять на него руку.

А я посмел, да! И ни о чем не жалел. Отец, который рушит жизнь своему ребенку и желает ему смерти, автоматически перестает считаться отцом.

А значит, бить такую мразь не стыдно.

— Ты знаешь, какой я могу сейчас раздуть скандал в прессе? — к сожалению, оправился батя быстро. Сплюнул на пол и посмотрел на меня с лютой неприязнью. — Так тебя ославлю, что вовек не отмоешься. Даже из квартиры потом не сможешь выйти без риска быть закиданным тухлыми помидорами.

— Хочешь играть грязно? — оскалился я. — Вперед, действуй. Учти только, что я молчать не буду. Вытащу на свет всё грязное белье. Твою неудачную карьеру, семейную тиранию, измены жене, шантаж сыном. Думаешь, на тебя не будут косо смотреть? Мама мои слова подтвердит, так что перевес будет на моей стороне. Ну так что, пап, готов пойти к журналистам и показать свое настоящее лицо?

— Ну ты и ублюдок… — прошипел он.

— А что тебе не нравится? Ты ведь сам меня таким вырастил, бать. Что взращивал так усердно, то и проросло. — ухмыльнулся я, осознав, наконец, что папаша именно этого и добивался всю жизнь.

Пытался сделать из меня собственную копию. Бездушную, наглую, мерзкую, черствую. И, кажется, добился своего.

Сделал всё, чтобы я ненавидел мать.

Сделал всё, чтобы я развелся.

А я, как баран, покорно шел на поводу. Слепо доверяя тому, кто этого доверия не заслуживал.

И день за днем становился всё больше похожим на это чудовище.

— А знаешь, что, — прорычал отец. — Я умываю руки. Дальше крутись как хочешь. Раз такой умный. Пристраивать тебя к делу я не собираюсь. Я больше не твой агент.

— Ты мне больше и не отец, — усмехнулся я, направившись к выходу… — Считай, что твой сын действительно откинулся в той аварии. Как ты того и хотел. Можешь даже могилку мне обустроить и цветы на нее носить.

***

В тот вечер я отправился в бар и отчаянно забухал.

Мне нужно было залить спиртным горечь от краха своей карьеры и потери отца. На трезвую башку такое перенести сложно.

Я сидел за барной стойкой, тупо вливал в себя шот за шотом и мечтал забыться. Заработать себе пожизненную амнезию и начать жизнь с чистого листа.

Но нет, всё происходило с точностью до наоборот.

Алкоголь играл против меня. Он все дальше и дальше погружал меня в прошлое, заставлял проматывать кадры своей жизни, вспоминать каждый свой ошибочный шаг и идиотский поступок.

Сначала я вспоминал детство и юность, постоянные контры с матерью. Мои взбрыки и ее слезы. Отстраненные извинения и натянутое общение.

Даже на свадьбе я не общался с ней нормально.

Ну и Машку вспоминал, само собой. Наше знакомство, нашу страсть, свадьбу и прожитые вместе месяцы.

И то, как отец помог мне всё это испоганить.

И чем больше вспоминал, тем сильнее начинал ненавидеть и отца, и самого себя.

Господи, как я мог быть таким слепым? Как я мог вот так просто отказаться от того, что было у нас с Маруськой?

Отец методично вливал мне яд в уши, и я на это повелся.

Теперь мной совсем под другим углом воспринимались его слова. Это же была грамотная психологическая обработка. Которая сработала на отлично.