Игра в любовь с форвардом (ЛП) - Лоусон Энджел

— В этом есть смысл. — Как южанка могу сказать, что у нас есть хоккейные лиги, но культура совсем другая. И образ жизни совсем не такой как здесь.

— Летом я навещаю ее, а она приезжает несколько раз в год, чтобы посмотреть мои игры. — Он пожимает плечами. — Не особо хорошо, но мы ладим.

Не могу представить, как провожу время с родителями. Они оба были увлечены друг другом — иногда даже слишком увлечены, если бы вы спросили мое мнение. Они были сладкой парочкой в старших классах и действовали как единое целое. Даже когда у них возникали разногласия, никогда не возникало сомнений в том, что они по-прежнему влюблены. Сейчас бывают моменты, когда мы втроем чувствуем себя бесцельными, как будто мы плывем по течению без того, что всегда связывало нас вместе.

Мы лишились своего якоря.

— Что ж, — говорю я, наблюдая, как пейзаж становится все более сельским, — не хочешь сказать мне, куда мы едем?

Он улыбается, но не отрывает глаз от дороги:

— Скоро сама все увидишь.

— Серьезно? Потому что за последние пять миль мы не проехали ничего, кроме каких-то ферм — Я бросила на него быстрый взгляд — Ты же везешь меня куда-то, не для того чтобы убить и выбросить тело?

Его руки крепко сжимают руль:

— Почему в последнее время все подозревают меня в том, что я серийный убийца?

— Извини, я смотрю слишком много тру крайма. — Я ухмыляюсь, находя его замешательство забавными. — Хотя у мамы, Руби и у меня в телефонах есть отслеживание, чтобы мы могли найти тело, если кто-то из нас пропадет.

Риз оглядывается на меня, приподняв бровь:

— Ты действительно всё продумала.

— Да, — признаюсь я. — И я знаю, это может показаться странным, но есть исследования в психологии о нашей одержимости опасными вещами. Мне кажется, людям нравится чувствовать, что у них есть некоторое представление о том, что с ними может произойти, или что они могут быть готовыми к опасной ситуации, чтобы не стать жертвой.

— Примерно как дать доступ к отслеживанию телефона. — Он тянется через центральную консоль, его большая рука хватает меня за колено и сжимает его. — Прости, что разочаровываю тебя, но нет, я не собираюсь выбрасывать твоё тело прямо здесь.

Я не обратила внимания на дорогу и на то, как он сбавил скорость, резко сворачивая на посыпанную гравием подъездную дорожку. Впереди виднеется деревенский дом, за которым стоял большой красный сарай. Вывеска гласит: «Приют для животных Второй шанс».

— Ты привёл меня в приют для животных? Чтобы «пофлиртовать»? С кем? С собакой?

— Нет, — он с улыбкой выключил двигатель. — Одним из условий вступления в хоккейную команду является запись на волонтерские мероприятия, которые координируются кампусом. Он кивает на амбар перед нами. — Это то, что выбрал я.

Я удивленно прищуриваюсь:

— Мне казалось сегодняшний день будет посвящен тому, что я учусь знакомиться с парнями и повышаю уверенность в себе. Вместо этого ты решил привлечь меня к волонтерству, чтобы я помогла тебе выполнить твои обязанности?

— Одним выстрелом двух зайцев, Солнышко.

Он открывает дверцу и легко выпрыгивает из машины. Я же не шевелюсь, слишком ошеломлённая тем, во что втянул меня Риз Кейн. Он подходит ко мне, открывает дверцу и протягивает руку, чтобы помочь мне выйти из машины с низким сиденьем. Я скептически смотрю на нее.

Риз вздыхает:

— Это общественное мероприятие. Сюда приходят волонтёры со всего кампуса: не только спортсмены, но и члены студенческого братства, учёные-ботаники, студенты колледжа и представители любых других групп. Тощие студенты философы тоже тут.

Он указывает на группу парней, направляющихся к амбару. Все они в чёрных джинсах-скинни и с лохматыми волосами. Определённо в моём вкусе.

— И не притворяйся, что не любишь животных. Я видел фотографию чёрного кота у тебя дома.

Я ухмыляюсь:

— Берта. Моя малышка.

— Я тоже люблю животных. Я выбрал этот проект, потому что до того, как моя мама уехала, у нас были собаки. Последним из них был Джордж. Когда моя мама съехала, Джордж был единственным, кто оставался со мной после школы и в те вечера, когда мой отец работал допоздна.

Что ж, это отличный способ смягчить меня своей историей. Боже. Когда он снова предлагает мне руку, я беру её. Он притягивает меня к себе, и я смотрю в его серые глаза.

— Итак, как мы действуем? — спрашиваю я. — Мы здесь как пара?

— Я думаю, нам нужно продолжать игру, но я дам тебе немного времени, чтобы пообщаться. — Он дергает за одну из завязок на толстовке. — К тому же, на твоей толстовке выбиты моё имя и номер. Почти уверен, что это знак.

Моё сердце бешено колотится:

— Я не пыталась что-то обозначить. Просто она очень мягкая. Просто идеально мягкая. Могу ее снять.

— Оставь, — говорит он, обнимая меня за плечи и крепко прижимая к своему сильному телу. — Не стоит недооценивать мужчину, который хочет заполучить то, что принадлежит другому, Солнышко.

— Это отвратительно.

Он пожимает плечами:

— Это инстинкты. Чем быстрее ты поймёшь, что в глубине души все парни — животные, тем лучше будет для тебя.

Я всегда избегала любой волонтерской деятельности в школе. Отчасти потому, что была очень занята на тренировках и уже занималась ими бесплатно, а отчасти потому, что мне просто неловко сразу погружаться в социальную среду. Но, как бы мне ни было неприятно это признавать, Риз прав.

Здесь много студентов из самых разных групп. У нас есть возможность погладить некоторых животных из приюта. Риз подводит меня к каждому из них, опускаясь на колени, чтобы погладить собак и дать им частичку любви.

Студент-фотограф бродит вокруг, разбивая людей на группы и делая снимки для университета. После совместного позирования нас с Ризом растаскивают в разные стороны. Сначала я немного паникую, потому что рядом со мной нет его поддержки, но мы все здесь ради одной цели, и моё беспокойство быстро исчезает. Конечно, люди сразу узнают Риза. Как иначе? Ведь его фотографии развешаны на всех баннерах за пределами арены и на половине фонарных столбов вокруг кампуса. Он дружелюбен со всеми, хотя на эмо-мальчиков это, кажется, совсем не производит впечатления.

— Всем собраться вокруг!

Риз находит меня в группе, где нас окружает координатор волонтеров. Он раздаёт нам планшеты, чтобы мы могли расписаться и получить бейджи с именами. Риз действительно хорош в роли парня. Его руки постоянно касаются меня: он касается моей поясницы, берёт меня за руку, ерошит мои волосы. Думаю, у него были годы практики с Шэнной, но он не оставляет сомнений в том, что мы с ним пара.

Когда он обнимает меня и кладёт подбородок мне на плечо, мне тоже трудно устоять перед его очарованием.

— Вон тот парень не сводит с тебя глаз, — говорит он, касаясь губами моего уха. Его тёплое дыхание вызывает у меня дрожь.

— Мне кажется, он смотрит на тебя, — шутливо говорю я, но, оглянувшись, не могу не признать, что это правда. На другом конце комнаты я замечаю одного из парней, одетого в черное, с руками, засунутыми в карманы. Он симпатичный, с растрепанными светло-каштановыми волосами. Наши глаза встречаются, и он быстро улыбается мне.

— Видишь? — говорит Риз. — Парни всегда хотят то, что не могут получить.

Для протокола, мужчины — отстой, но я здесь не просто так и стараюсь не забывать об этом.

— У нас много работы, — говорит координатор волонтеров Генри, когда все расписываются в его блокноте. — Для эффективности мы разделимся на разные группы.

Риз уходит ремонтировать наружную ограду, а меня отправляют к большой пластиковой ванне.

— Для чего это? — спрашиваю я, хотя, подойдя ближе, замечаю промышленного размера банку с шампунем.

— Сегодня банный день! — говорит Миранда, ещё один наш волонтёр. — Первым искупаем Уинстона.

— Я скорее кошатница, — замечаю я, разглядывая уютный домик для кошек в ярде от меня.

— Преимущество кошек в том, что они сами за собой ухаживают, — отвечает Миранда. — А собак у нас не так много. И мы хотим, чтобы они были чистыми, когда к нам придут их потенциальные хозяева.