Проданная сводным братьям (ЛП) - Бразер Стефани

Сработает ли это? Я не знаю, но мы, чёрт возьми, обязательно попытаемся. Хонор сняла с нас бремя, которое, как я думал, мы так и будем нести до самой могилы, не решаясь на это.

— Знаете, вы, парни, действительно сексуальны, когда становитесь такими жёсткими, заботливыми и всё такое, — в голосе Хонор слышится дрожь, и её рука скользит по моей груди. — И у меня уже много лет не было возможности заглянуть в ваши спальни. Мистер Оллифант всё ещё наблюдает за Лайлом с книжных полок? На стенах у Нейта до сих пор обои с трансформерами? — она поднимает глаза и хихикает. — Ты всё ещё спишь с мишкой Тедди?

Блядь, я не могу сдержать смех.

— Возможно, ты обнаружишь, что кое-что изменилось, но почему бы тебе не позволить нам показать тебе это? Мы начнём с моей комнаты, а потом пройдёмся по всем комнатам.

Её улыбку я хотел бы видеть на её лице каждый день, всю оставшуюся жизнь.

— Мне бы этого хотелось. Мне бы этого очень хотелось.

Эпилог

Вчетвером навсегда

Нейт

Шесть месяцев спустя

— Это мило, — со вздохом говорит Лайл. Я понимаю, почему он так думает. Хонор сидит рядом с ним на скамейке, прижавшись к его боку. Его рука обнимает её за плечи, а ноги поджаты в сторону.

— Мне здесь нравится, — голос Хонор звучит так же радостно, как у кошки. — Кто бы мог подумать, что у вас есть беседка с подогревом?

Это небольшое преувеличение. Обогреваются только сиденья на скамейках, хотя в центре есть большая лампа обогрева, которая отлично справляется с этой задачей.

— Мы знали, — отвечаю я. Беседка стала сюрпризом для Хонор несколько недель назад, на каникулах. Поскольку зимы в Чикаго могут быть неприятными, мы внесли несколько изменений.

— Но я имею в виду, я даже не знала, что беседки могут отапливаться, — говорит она.

— Почему гидромассажные ванны должны доставлять все удовольствие? — голос Кила лениво разносится в ночном воздухе. — Но это идея. Мы могли бы установить и джакузи.

— Нет, — говорит Хонор после минутного раздумья. — Мне нравится этот сад таким, какой он есть.

— Это потому, что ты потратила месяцы, чтобы сделать его идеальным, — Лайл целует её в висок.

Я смеюсь.

— Мы даём тебе карт-бланш на ремонт всего особняка, а ты проводишь всё своё время, копаясь в саду. Какова мать, такова и дочь.

Хонор улыбается на это.

— Когда я жила здесь, я всегда чувствовала себя счастливее всего в этом месте. Кроме того, я уже много лет живу в квартире. Пришло время мне заняться развитием.

— У тебя хорошо получается, — произносит Кил. Некоторое время назад Хонор, вероятно, усмотрела бы в его словах скрытый мотив, но не сейчас. Я тоже так не думаю.

Хонор легко кладёт руку Лайлу на грудь и быстро целует его. Затем она подходит к скамейке Килиана и прижимается к нему. Она часто так делает, меняясь между нами троими. Держит нас всех рядом.

Никто из нас не возражает.

— Мне здесь нравится, — повторяет она. — Идеально.

— Так и есть, — соглашаюсь я, собираясь с мыслями. — Мне нравится здесь, внутри, теперь, когда Дик-Мудак ушёл, но с этими комнатами связано много воспоминаний, как хороших, так и плохих. Эта беседка — как новый старт, вызывающий только положительные ассоциации.

Лайл кивает.

— Мне тоже всегда больше всего нравилось в саду, — он улыбается Хонор. — Может быть, потому, что ты часто бывала здесь.

На несколько минут воцаряется дружеская тишина. Приятно вдыхать свежий ночной воздух. Затем я приступаю к делу.

— Кто-нибудь хочет выпить?

Три голоса отвечают утвердительно.

— Хотите, я схожу за напитками? — спрашивает Хонор.

Обычно мы приносим напитки с собой. Лайл любит хороший скотч, Кил предпочитает виски, а Хонор обычно пьёт белое вино. Мой любимый напиток — бурбон, но сегодня мы ничего из этого не пьём.

Лайл ухмыляется и лезет в сумку, стоящую у его ног.

— Нет. Мы будем пить шампанское, чтобы отпраздновать твой завтрашний знаменательный день, — он достаёт бутылку «Кристал» и торжественно открывает её.

Я достаю поднос с бокалами, которые прятал от неё, и Лайл наливает. Тем временем Хонор сияет.

— Вам, ребята, не обязательно было это делать.

Кил сжимает её плечи.

— Не каждый день мы отправляем нашу девочку в колледж, — он выглядит совершенно расслабленным, обнимая её одной рукой. Только когда наш отец исчез из нашей жизни, я понял, каким нервным был Кил раньше. Даже когда он излучал непринуждённую уверенность, его плечи и подбородок всегда были напряжены.

Он больше не такой, и мы должны поблагодарить его за это. Я крепко целую Хонор прежде чем вручить ей бокал шампанского.

— За лучшую, чёрт возьми, студентку, которую когда-либо видел Университет Лойолы, — говорю я, поднимая свой бокал. Хонор краснеет в знак протеста, но тоже улыбается. Мы чокаемся бокалами, прежде чем выпить. Когда я снова сажусь на скамейку, Хонор садится рядом со мной. Я рад, что она решила, что теперь моя очередь.

— Я буду просто счастлива, если сдам все свои экзамены, — молвит она, прижимаясь ко мне.

— Ты сдашь, — заверяю я её.

Но она всё ещё сомневается.

— Я не была лучшей ученицей в старшей школе.

— Это была не твоя вина, — перебивает Лайл. — Ты работала по выходным и после школы до позднего вечера. У тебя почти не оставалось времени на учёбу.

Я этого не знал, но в этом есть смысл. Зарплата матери-одиночки в Чикаго не так уж велика. Я клянусь как-нибудь расспросить Хонор подробнее об этом, но я рад, что она поделилась этой историей с Лайлом. Эти двое доверяют друг другу всё, совсем как в детстве.

— У нас есть кое-что для тебя на завтра, — говорю я.

Хонор насмешливо смотрит на меня и легонько шлёпает по руке.

— Вам, парни, пора прекратить это делать. Вы уже подарили мне новую машину, телефон и эту беседку, — произнося последнюю фразу, она жестикулирует, и шампанское выплескивается из её бокала. Лайл собирается наполнить его, но я хмурюсь, и он наливает ей ещё немного. Последнее, что нужно Хонор, — это похмелье в первый день занятий.

— Закрой глаза, — говорю я ей, и она делает это с радостной улыбкой. Я достаю коробку, которую положил рядом с беседкой. Несмотря на обогревающую лампу и мерцающие огоньки на крыше, всё ещё довольно темно, что позволяет легко спрятать сюрпризы. Я кладу подарок ей на колени. — Можешь открыть ее.

Хонор взвизгивает.

— Вы подарили мне рюкзак!

— Он нужен каждому хорошему студенту, — произносит Лайл. Хотя, вероятно, не каждому новому студенту достается такой рюкзак, который сделан из кожи и стоит сотни долларов.

Хонор уже открыла сумку и с удовольствием изучает содержимое.

— Вот пенал. И блокнот. И запасная зарядка. Мне нравится! — она улыбается мне и кладёт руку мне на бедро.

— Всё стандартно, — говорю я ей. — Но каждый из нас выбрал что-то особенное, что ты можешь добавить к этому. Вот моё, — я протягиваю ей розово-золотую бутылку для воды и быстро целую её. — Чтобы у тебя не было обезвоживания во время учёбы.

— Спасибо. Мне нравится этот цвет.

Килиан встаёт и протягивает ей белую коробку.

— Наушники с шумоподавлением! — восклицает она, открывая их.

— Чтобы ты могла заниматься в библиотеке, — отвечает он.

Хонор улыбается ему.

— Я думала, ты подаришь мне что-нибудь непристойное.

Он ухмыляется.

— Возможно, и так… Ты узнаешь об этом завтра вечером, когда вернёшься домой.

Она хихикает, примеряя наушники.

— На ощупь они приятные.

— На тебе они тоже хорошо смотрятся, — в тему говорит Кил, снимая их. — Хотя, между прочим, я предпочитаю закрывать тебе глаза.

Лайл подходит и вручает подарок, который он выбрал.

— Это журнал планирования.

Хонор рассматривает журнал в кожаном переплёте, а затем обнимает его в знак благодарности. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказала, что это её любимый подарок из трёх. В её жизни было не так уж много места для надежд и мечтаний, но всё меняется, и Лайл всегда первый, кто поощряет её к осуществлению своих мечтаний.