Алисон Робертс - Давай нарушим правила
Но почему расспросы журналистки произвели такой эффект на родных, учитывая, что дед давно уже отошел от дел? Это только запутывало все еще больше.
– Как я оказалась на музыкальном фестивале? Ты знаешь?
Луиза пожала плечами.
– От этого мальчишки на наш адрес пришло письмо с кучей смешных фраз про то, как он не может жить без Шарлотты. Он писал, что если она по-прежнему его любит, то сможет встретиться с ним на фестивале, где он тоже будет. Разумеется, я не переслала эти каракули дочери. Но Шарлотта все равно откуда-то про все узнала и сбежала из больницы, где в тот момент находилась.
«Сбежала»… Ну и слово, – подумала Пенелопа. – Звучит так, словно она была в тюрьме. До чего же нелегко, наверное, было ускользнуть из-под надзора, да еще и с новорожденным ребенком».
Она почувствовала, что земля покачнулась под ногами. Так мать ее вовсе не бросила, а, сбегая из больницы, взяла дочь с собой на фестиваль? Для чего? Чтобы показать ребенка отцу?
– Чуть позже нам позвонили и сообщили, что Шарлотта в реанимации. В этой же больнице, рядом с той палатой, куда доставили Дугласа. Вот ведь совпадение. Медики, конечно, сразу определили, что она недавно родила, поэтому пришлось организовать поиски ребенка. Это твой дед настоял на том, чтобы мы взяли тебя к себе. После смерти Шарлотты он жил лишь ради тебя. Он отказался от своей карьеры и постоянно винил меня в том, что я отослала нашу дочь из дома.
– Дедушка все же добился успеха. Его ведь наградили орденом Британской империи.
– Но это же не рыцарское звание.
– Он уважаемый всеми член муниципального совета.
– Но ведь это не место в парламенте и не должность мэра. После этой истории у него пропало стремление строить свою карьеру. Нам удалось, задействовав свои связи, скрыть правду от газетчиков. Я приложила к этому все силы ради тебя. И вот какая-то журналистка пытается написать об этом в своей «желтой» газетенке. Задает вопросы о том, почему мы позволили окружающим думать, что наша дочь умерла от наркотиков. А это все…
Что все? Вина бабушки? Что стало причиной смерти Шарлотты, если не передозировка? Что-то, что можно было вылечить? Может, родных все эти годы мучила вина, а не стыд?
Эта неоконченная фраза напомнила Пенелопе ее телефонный разговор с Рэйфом. Скорее всего, он понял, что она хотела ему сказать. Что это он во всем виноват. Но откуда Джули узнала, что Шарлотта умерла не от наркотиков? Этого Пенелопа ему не рассказывала, потому что и сама такого не подозревала.
Какая ужасная путаница! Но вдруг в одно мгновение все отодвинулось на задний план, потому что открылась дверь и вошла медсестра, которая привела их сюда.
– Все закончилось, – сказала она. – Операция прошла очень хорошо. Мистер Коллинз уже пришел в себя. Не хотите повидать его?
Казалось, у Луизы не было сил подняться. Слезы ручьями бежали по ее лицу, на котором застыло странное выражение – такого Пенелопа еще не видела: словно бабушка ждала от нее подтверждения, что не ослышалась. А может, в какой-то мере, это была просьба о прощении?
Пенелопа протянула руку и тихо сказала:
– Идем, мама. Дедушка нас ждет.
– Значит, так. Завтра репетиция начинается в пять. Давайте все вместе хорошо потрудимся, чтобы устроить прекрасный праздник, на котором можно будет отдохнуть всей семьей.
В здании ратуши Локсбери шло заседание оргкомитета фестиваля. Здесь присутствовали и Неряха с Мэттом. А в дальнем конце зала Рэйф заметил Патрика Мерфи, который, наверное, пришел выяснить, когда его группе дадут время для репетиции. Рэйфа по-прежнему подмывало заговорить с этим человеком, который вполне может оказаться отцом Пенелопы, но ведь та считала, что Рэйф и так уже причинил достаточно вреда. Лезть в это дело больше не стоило.
Все кончено. Ну, или закончится, когда удастся избавиться от этого странного ощущения, не дающего покоя…
Вроде бы Рэйф не сделал ничего плохого и даже не пытался больше связаться с Пенни после их последнего разговора, так почему же у него такое чувство, словно он все-таки поступает неправильно, совершает какую-то ужасную ошибку?
– Да, и еще… – председатель оргкомитета наклонился к микрофону. – Мы до сих пор не приняли окончательного решения насчет того, куда пойдут средства, собранные на фестивале. Если у кого-то есть предложения, прошу сообщить их комитету сегодня вечером.
Рэйф вскочил на ноги и поднял руку, подавая знак, что ему нужен микрофон, который ему тут же протянули.
– У меня есть предложение.
– А вы кто?
– Рэйф Эдвардс. Моя компания организовывает фейерверк на фестивале.
Головы всех присутствующих тут же повернулись в его сторону.
Председатель кивнул:
– Вы делаете значительный вклад в подготовку этого мероприятия. Спасибо вам.
Неожиданно все захлопали Рэйфу. Он прочистил горло и сказал:
– Мы сегодня все слышали, что комитет хотел бы организовать праздник, на котором можно будет отдохнуть всей семьей. Не рок-фестиваль – тусовку для подростков, а такое мероприятие, которое могло бы проводиться ежегодно, объединяя семьи.
– Да, это так.
– Тогда я предлагаю собранные средства передать детскому приюту «Радуга» здесь, в Локсбери. Город должен им гордиться. Там меняются к лучшему судьбы детей из неблагополучных семей. И если приют поддержать, он сможет принести еще большее благо общине.
Присутствующие одобрительно зашумели, а председатель снова кивнул, обменялся взглядом с другими членами оргкомитета и заявил:
– Это подходящий кандидат на получение средств: местная организация, к тому же имеющая непосредственное отношение к теме семьи. – Он кивнул, давая понять, что повестка заседания исчерпана. – Спасибо всем. В фойе вас ждут легкие закуски и напитки. Жду встречи с вами в субботу вечером. Мистер Эдвардс, перед уходом подойдите ко мне. Я бы хотел передать через вас пригласительные билеты на фестиваль для детей из приюта «Радуга».
Рэйф не собирался распивать чаи и есть торты, испеченные дамами из местной общины, но ему пришлось задержаться. Люди один за другим подходили, жали ему руку, выражали признательность за готовность бесплатно организовать фейерверк, а также за предложение передать средства приюту.
Подошел и Пэдди Мерфи.
– Дети – это самое главное, не так ли? – улыбнулся он. – Они – наше будущее. Больше всего я сожалею, что у меня нет детей.
Рэйф впервые увидел его так близко, и у него отпали последние сомнения. Этот человек – отец Пенелопы. Его карие глаза так были похожи на глаза Пенни, что сжалось сердце. Но нужно было улыбнуться в ответ и сказать что-нибудь.
– Возможно, однажды, и я тоже буду об этом сожалеть. – Он пожал плечами. – Думаю, нелегко найти в жизни свою вторую половинку.
