Алисон Робертс - Давай нарушим правила
Мысль о еде вызвала тошноту.
Когда медсестра вышла за дверь, в комнате воцарилось гробовое молчание.
Луиза, выпрямив спину, сидела на краешке одного из стульев, глядя на журналы, словно собираясь взять один.
– Мама, тебе приготовить чашку чаю?
– Нет, спасибо, Пенелопа.
– Кофе?
– Нет.
– Стакан воды?
– Нет… Ради бога, просто оставь меня в покое! – Ее голос перешел почти на крик, задрожал, и, к своему ужасу, Пенелопа увидела, как плечи Луизы затряслись. Она плакала?!
– Извини.
За что она просила прощения? За то, что рассказала Рэйфу о себе, а в результате случилось несчастье? Как она могла так поступить? Но он казался таким надежным и достойным доверия.
Или это было извинение за то, что именно с ней Луизе выпало ожидать исхода операции? За то, что все эти годы дедушка и бабушка посвящали ей свое время, которое могли бы счастливо проводить вдвоем? Или Пенелопа извинялась за то, что вообще родилась на свет?
Наверное, за все вместе взятое.
– Он в надежных руках, – тихо сказала она. – Дедушка – борец по натуре. Он не сдастся.
Луиза взяла салфетку из упаковки, стоящей на столе, и сказала:
– Ты даже не представляешь, о чем говоришь. Именно это напоминание о прошлом может заставить его сдаться…
Напоминание о потере дочери и утешительном призе в виде нежеланной внучки? Пенелопа не знала, что ответить.
Луиза высморкалась, но салфетку от лица не отняла, и потому ее голос звучал теперь глухо.
– У него были все шансы получить должность, благодаря которой его, в конце концов, произвели бы в рыцари. А может, он даже получил бы место в парламенте и тогда осуществил бы мечту своей жизни: провести законодательную реформу. Дуглас в своей жизни обожал лишь свою работу и свою дочь.
– И тебя, – добавила Пенелопа, опустившись на диван напротив. Луиза никогда прежде не обсуждала с внучкой прошлое, которое было под запретом, и вдруг сама завела о нем разговор. Наверное, именно поэтому Пенелопа решилась нарушить правила и сказала: – Он тоже любил тебя, мама.
Луиза, закрыв глаза, откинулась на спинку стула и прошептала:
– Я подарила ему Шарлотту. Она – мое лучшее достижение в жизни. Но я не смогла предотвратить то, что случилось потом, хотя и приложила все усилия. Никогда не перестану корить себя за это.
У Пенелопы пересохло во рту. Понимала ли Луиза, с кем разговаривает? Казалось, она беседует сама с собой. Словно у нее внутри рухнули какие-то барьеры, сметенные страхом и горем.
– Что ты не смогла предотвратить?
– Шарлотта решила брать уроки игры на скрипке. Но на самом деле она их прогуливала. Было нетрудно проследить за ней, и таким образом нам стало известно о том мальчишке.
Сердце Пенелопы замерло на мгновение, а потом бешено заколотилось.
– О… моем отце?
– О Патрике. – Луиза выплюнула это имя, словно ругательство. – О длинноволосом деревенщине-ирландце, бросившем учебу ради игры на гитаре в пабах. Он незаконно жил в пустующем доме со своими дружками из группы и их приятелями-наркодилерами.
– О! – Пенелопа понимала, как, должно быть, разволновались родители Шарлотты, узнав такую новость. Как бы она почувствовала себя, будь у нее дочь, которая связалась с такой дурной компанией? Неожиданно вскипел гнев на свою мать, которую Пенелопа никогда не знала. Наркоманка! Она сделала несчастными своих родителей, а после бросила собственного ребенка.
А Луиза продолжала:
– Шарлотта угрожала сбежать с этим мальчишкой, если мы попытаемся запретить ей с ним видеться, говорила, что они любят друг друга, поженятся и будут жить счастливо. – Она открыла глаза и посмотрела на внучку. – Ну разве это не смешно? Она едва его знала.
Пенелопе пришлось отвести глаза, чтобы не выдать эмоции, овладевшие ею. Ведь она тоже едва знала Рэйфа, но уже не раз ей казалось, что она его любит. Глубоко внутри поднялась волна желания, но затем снова все затопила душевная боль. И все же одновременно Пенелопа ощутила вспышку сочувствия к своей матери. Может, причиной ее стало осознание того, как сильна может быть любовь?
– Дугласа вот-вот собирались назначить на новую должность в правительстве. Можешь себе представить, что сказали бы люди? «Разве этот человек может навести порядок в стране, если он не в состоянии сделать это даже в собственной семье? Ведь у него дочь живет в притоне наркоманов!» С нашими связями в полиции было нетрудно организовать рейд в то наркоманское логово. – Голос Луизы звучал теперь устало. – Всех арестовали. Обвинить этого парня и его дружков было не в чем, но их предупредили: все окажутся за решеткой, если не уберутся навсегда из нашего города. А этому Патрику сказали, чтобы и не вздумал пытаться еще раз увидеться с Шарлоттой.
– И он вот так просто уехал? Зная, что скоро станет отцом?
Луиза небрежно взмахнула рукой, словно речь шла о чем-то несущественном.
– Не думаю, что он знал. Что же до Шарлотты, то она либо не знала, либо скрывала до последнего, пока уже поздно было принимать меры.
Эти слова потрясли Пенелопу.
– Ты говоришь про аборт?
Получается, она могла и не появиться на свет? Так и не узнала бы, какое удовольствие может приносить любимое дело, вкусная еда, прекрасная музыка, не изведала бы наслаждения, подаренного ей Рэйфом.
Теперь она испытывала к своей матери благодарность за то, что та защитила своего еще не рожденного ребенка.
– Разумеется, я говорю про аборт, – жестко ответила Луиза. – Но твоя мать не хотела помогать нам справиться с этой ситуацией. С ней стало очень… трудно. Она перестала разговаривать с нами. Объявила голодовку. Твой дед был вне себя от волнения. Мы отвели Шарлотту к психиатру. Он-то и догадался, что она беременна.
Судя по долгой паузе, Луиза посчитала разговор оконченным. Но Пенелопа должна была узнать все.
– Что случилось потом?
– Я подыскала интернат, специализирующийся на подобных случаях. Шарлотта должна была учиться там до рождения ребенка, которого мы собирались отдать в приемную семью.
«Тем ребенком была я, твоя внучка!» – чуть не выкрикнула Пенелопа, но она сдержалась, тяжело сглотнула и тихо спросила:
– А дедушка был с этим согласен?
Луиза снова закрыла глаза.
– Нам всем тогда пришлось нелегко, но выбора не оставалось – ведь Дугласу было необходимо повышение по службе.
На этот раз пауза в разговоре была еще длиннее. Пенелопа машинально проверила входящие звонки на сотовом.
Лишь один пропущенный вызов – от Рэйфа.
Он звонил несколько часов назад, еще до того, как она сама набрала его.
Облегчение от этой новости было таким сильным, что чуть не навернулись слезы на глаза. Значит, Рэйф говорил правду? Он на самом деле пытался дозвониться до нее? Зачем? Чтобы признаться, что раскрыл ее секрет Джули?
