Лайза Джуэлл - Холодные сердца
Мэг переложила телефон к другому уху, прищурилась и посмотрела в сторону бассейна. Билл окунал ребенка с головой, а потом быстро вытаскивал. Стэнли был абсолютно счастлив, но Мэг с трудом могла это выносить.
– У нас все хорошо, спасибо. Мы прекрасно проводим время.
– Как погода?
– Жарища.
– Дети?
– Наслаждаются лучшим временем своей жизни.
– Хорошо. – Мэг могла услышать, как в голосе сестры послышались печальные нотки. – Это хорошо.
– Итак?
– О, да, я просто звоню, потому что сегодня пасхальное воскресенье.
– О, черт, в самом деле? – Мэг почувствовала, что внутри все закипает от злости на саму же себя. Она забыла. Впервые за последние девять лет она забыла про годовщину смерти своего брата.
– О боже, да, конечно. Просто, понимаешь, на отдыхе совершенно забываешь, какой сегодня день недели.
– Да знаю, знаю. К чему на море помнить о датах?
– Это не оправдание. Я противоречу сама себе. Я ничем не лучше мамы.
– Перестань. Конечно, это не так. Ты совсем другая. И замечательно, что ты вспомнила об этом сейчас.
– Только потому, что ты напомнила мне. Вы собираетесь на кладбище?
– Да, – ответила Бет. – Я, папа и Вики пойдем после праздничного обеда.
– А мама?
– Нет. – Бет специально сделала ударение на этом слове, чтобы дать понять Мэган, что решение Лорелеи окончательно и неизбежно. – Она говорит, что вместо этого будет думать о нем.
Мэг вздохнула. Эту тему едва ли стоило обсуждать дальше.
– Кто-нибудь придет сегодня?
– Нет, – ответила Бет, – только мы. Папа. Девочки. – Она вздохнула. – Как бы мне хотелось, чтобы вы были здесь.
– Да, я собиралась сказать, что я тоже, но на самом деле, как мы могли пропустить этот греческий праздник? – Они с Бет рассмеялись.
– Знаю, – продолжила Бет. – Просто сейчас здесь все так странно. Все настолько изменилось. Иногда я просто ненавижу все это. Правда…
Мэг глубоко вздохнула. Она слышала в голосе сестры слезы. Одновременно она увидела, что к ней бежит Молли, явно чем-то расстроенная.
– Мама! Элфи толкнул меня, а папа сказал, что он не виноват, а он сделал это нарочно, но все всегда думают, что виновата я. – Мэг зажала телефон между плечом и ухом и открыла дочери объятия.
– В этом году мне исполнится двадцать восемь, а у меня даже нет парня. У меня нет квартиры. У меня даже нет лучшей подруги. Я чувствую себя какой-то никчемной.
– О, не смеши, Бет. Перестань! Ты лучшая девушка в графстве. Ты прекрасна, ты…
– Смотри, мамочка, смотри! Мне больно, где Элфи толкнул меня, смотри, нужно приклеить пластырь!
Мэг рассеянно поцеловала своего обиженного ребенка и переложила телефон к другому уху.
– Да, но тебе не кажется, что в моем возрасте мало быть просто хорошим секретарем и симпатичной девушкой? Надо жить по-настоящему. Я чувствую себя в ловушке, Мэг. Я чувствую себя Гулливером, связанным крошечными веревками, они такие маленькие, но их так много, что я не могу двигаться. Ты понимаешь, что я имею в виду? И большинство из них находятся в моей собственной голове, потому что…
– Мамочка, идем в бассейн. Пожалуйста, пойдем со мной в бассейн. Я не хочу с папой. Мне не нравится папа. Мне нравишься ты. Пожалуйста, мамочка. Пожалуйста!
– …на самом деле нет никаких причин, из-за которых я живу так, как я живу, разве нет? Почему я не могу уехать из родительского дома, выйти замуж, сделать хоть что-то со своей жизнью?
– Пожалуйста, мамочка, пожалуйста, мамочка, пошли, мамочка, сейчас!
– Хорошо! – закричала Мэг. – Пошли!
– Что?
– Это я не тебе, Бет. Это я Молли. Она хочет, чтобы мы с ней пошли в бассейн. Прости.
Бет вздохнула.
– Не извиняйся. Это я виновата, и мне надо просить прощения, что достаю тебя даже на отдыхе. Я не должна была грузить тебя своими глупыми проблемами.
– Я перезвоню тебе, – сказала Мэг, – через несколько минут. Хорошо?
– Нет, – ответила Бет, – не надо. Правда. Все будет хорошо. Просто это Пасха, ты понимаешь, о чем я. Старею. У меня, наверное, как это называется? Кризис среднего возраста.
– Ну да, – сказала Мэг, – может быть. Но это не так уж и плохо. Знаешь, мне бы так хотелось, чтобы у тебя все было хорошо. Правда. Ты достойна самого лучшего. Я тебе перезвоню. Через пять минут. О’кей?
Они с Молли пошли к бассейну, там Мэган несколько раз подбросила ее, дочурка рассмеялась, они начали брызгаться, радость переполняла обеих. Через некоторое время Мэг с улыбкой повела Молли обратно к шезлонгу, там Молли плюхнулась прямо без полотенца, и вода, стекавшая с нее, капала прямо на книжку Билла.
Мэг взяла телефон Билла, нашла номер Бет в телефонной книге и нажала на вызов. Но тут она наткнулась на журнал звонков.
Мэг присмотрелась повнимательнее. «Странно, – подумала она. – Как странно. Так много звонков, как входящих, так и исходящих».
Она смотрела на экран в течение нескольких минут. Вызовы поступали почти каждый день, с тех пор как три месяца назад Билл купил себе новый телефон. Были и длинные промежутки между вызовами, но только после того, как они уехали отдыхать, а обычно – по три или четыре за день. Мэг попыталась придумать разумное объяснение этой истории звонков. Другая Бет? Не удалось дозвониться до Мэг? Какое-то дело? От этой мысли она даже рассмеялась. А потом улыбнулась.
Конечно.
Это было очевидно.
В следующем месяце у Мэг день рождения. Они планировали вечеринку-сюрприз для нее. Обсуждали подарки.
Она набрала номер Бет, но сестра не ответила.
Бет смотрела на телефон, лежащий на ее кровати.
На дисплее промелькнуло: «БИЛЛ». Это просто издевательство.
Она не могла поверить, что звонила ему во время его отпуска. Самая идиотская вещь, какую только можно придумать. Но ей было все равно. Как она могла выдержать целых две недели, не слыша его голос?
Телефонный звонок оказался настоящим мучением. Все, что она могла слышать, – это звуки той жизни, которую она хотела для себя. Вопящие от радости дети. Плеск воды в бассейне. Звук далеких волн, ласкающих песок. Иностранная речь. Другую жизнь, где жили другие люди.
Рори в Испании.
Мэг и Билл в Греции.
И только Бет по-прежнему здесь: неоплачиваемая няня, стареющая секретарша, компаньонка двух эксцентричных женщин среднего возраста, последняя частичка распавшейся семьи для одинокого старого отца, озлобленная и измученная.
Бет положила телефон под подушку.
Она объяснила Мэг свой звонок достаточно правдоподобно, подумала она. К тому же было чистой правдой, что Билл сказал, что лучше звонить на его номер, когда они уедут в Грецию. Так что Бет, можно сказать, практически не солгала сестре.
Иногда ей было невыносимо противно от того, что она делает. Но Билл. Он стоял между сестрами. Без его поощрения (и Бет действительно считала, что Билл поощрял ее в их отношениях, ведь он рисковал своим будущим каждый раз, когда проводил с ней время) она едва ли смогла терпеть все это. Она бы давно наглоталась таблеток, или перерезала себе вены, или – упокой Господь душу ее прекрасного маленького братика – сама повесилась бы в комнате Риза. Потому что до тех пор, пока Билл хотел ее, у нее был шанс, пусть и крошечный, бесконечно маленький, но все-таки шанс, что, возможно, она поступает правильно.
Снизу сквозь дверь ее спальни доносился запах баранины и розмарина. Она услышала, как кто-то откупорил бутылку вина. Бет вздохнула. Ну вот, опять. А потом подумала, что в следующем году она либо умрет, либо окажется где-нибудь далеко отсюда.
Рори вытер пот со лба и распахнул дверь бара. Он поприветствовал бармена Рамона по-испански и направился к телефону в задней части комнаты.
– Не работает, – сказал Рамон.
– Что? – переспросил Рори. – Ты шутишь. – Он пнул правой ногой панель. Он обещал матери позвонить сегодня. Она сказала, что будет ждать его звонка. Ему пришлось проделать долгий путь от фермы до бара Рамона по тридцатиградусной полуденной жаре, приятного в этом было мало.
– ¿Una Cerveza?[16]
Рори пожал плечами и кивнул. Рамон налил ему немного пива.
Рори одним глотком опрокинул стакан. В такую жару пиво иногда казалось жизненно важным питательным веществом.
– Gracias[17], – устало поблагодарил он.
– De nada[18]. Feliz Pascua[19].
– Да, – ответил Рори. – Feliz Pascua.
Он передал пустой стакан бармену. А потом отправился обратно на ферму.
Кайли сидела на крыльце их домика, держа на груди ребенка, наполовину укрытого пеленкой.
– Тссс, – Кайли прижала палец к губам и нахмурилась.
Потом беззвучно прошептала:
– Засыпает.
Рори улыбнулся. «Хорошо», – подумал он.
Он указал налево и одними губами произнес:
– Оуэн. – Потом изобразил, что курит большой косяк. Кайли цыкнула и закатила глаза.
Оуэн прибыл на ферму три недели назад. Он был строителем и такелажником из Эссекса. Всего какой-то месяц назад он был женат на фотомодели, они жили в большом шикарном доме, имели два автомобиля и выводок породистых собак; потом однажды утром он проснулся и решил, что ничего этого ему не нужно. Оставил дом, автомобили и собак с моделью и оказался здесь с рюкзаком за плечами и адресом Кена, записанным на листе бумаги.
