Эйлин Форрест - Самый длинный выходной
Эйлин почувствовала прилив радости, ей хотелось танцевать, петь, смеяться, кричать, хотелось сказать ему, что даже после трех лет отсутствия он продолжает быть для нее единственным мужчиной в целом мире, несмотря на его недостатки или благодаря им. Но Джоэль не любил сентиментальные речи. С выражением восхищения на лице Эйлин защебетала:
— Конечно. Он работает в страховой компании. Мы будем жить в красивом доме в Силверноуз, с витражами и центральным отоплением. В ближайшее воскресенье мы навестим его маму и мою маму, в четверг пойдем в кино, а раз в месяц будем устраивать вечеринки с вином и сыром с участием его коллег. Я оставлю работу, потому что ему не нравится мысль, что его женушка работает. Он ужасно милый — его зовут Джон или Дэвид — я никак не могу запомнить его имя. Я зову его просто «милый».
Джоэль разразился смехом, обнял ее и стал кружить в воздухе, пока она не упала на софу. Тогда он опустился на одно колено и торжественно произнес:
— Мадам, я так давно скрывал страсть, которая поглотила все мое существо. Могу ли я, смею ли я предложить вам свою недостойную руку, свое несчастное сердце, свое несуществующее состояние?
— Сэр, — пробормотала Эйлин, томно опуская ресницы, — это так неожиданно.
Глава 11
— Я должна позвонить маме и рассказать ей, — сонно сказала Эйлин. Она лежала на софе, ее голова покоилась на колене Джоэля. Быть с ним — больше не означало для нее кружиться на карусели веселья. Она чувствовала себя в безопасности. В будущем все решения они будут принимать вместе и ответственность поделят на двоих. Они изрядно намучились, укладывая Гей в постель, но это совсем не огорчило Эйлин.
Почувствовав новую связь между родителями, Гей попыталась настроить одного из них против другого. Эйлин предложила ей сэндвичи к чаю, а Гей сказала: «Нет, Гей хочет, чтобы это сделал Джо». Джоэль предложил почитать ей на ночь сказку, а она закричала: «Мамочка, мамочка. Гей хочет, чтобы мамочка».
Она отказывалась раздеваться, отказывалась мыться, а оказавшись в ванне, ни за что не желала вылезать из нее.
— Я выключил свет, а она все еще там сидит, — сокрушенно пожаловался Джоэль, придя на кухню за моральной поддержкой.
— Поговори с ней спокойным и твердым тоном, — сказала Эйлин.
— Я пытался, но она вопит, как сумасшедшая.
— Пускай вопит.
— Она может накричаться до грыжи или порвать голосовые связки.
— Для этого у нас есть дома врач.
— Я бы оставил ее, но так холодно, — пробормотал Джоэль. — Ну, ладно…
Он ушел, и Эйлин с некоторым удовлетворением слушала гневные крики Гей. Через несколько секунд он принес ее, сопротивляющуюся, завернутую в большое банное полотенце.
— Мамочка! — вопила Гей. — Плохой Джо, — бубнила она.
— Ужасная, ужасная, ужасная Гей, — крикнул Джоэль.
Эйлин хихикнула.
— И часто она себя так ведет? — в отчаянии спросил Джоэль.
— Ну, что ж, доктор Швейзенберг, вам следует знать, что это то, что мы, вульгарные непрофессионалы, называем «игрой на чувствах».
— А, «поведенческий синдром»?
— Именно.
— Может быть, она влюбилась в своего отца? Страдает от беззащитности, ревности и неумения выразить свои чувства?
— От всего перечисленного сразу, — сказала Эйлин, — кроме последнего. В этом у нее нет проблем.
— Ты права, скажи, ты когда-нибудь шлепала ее?
— Это бессмысленно.
— Значит, ты пробовала?
— Иногда. Но я не думаю, что это правильно — это, скорее свидетельствует о ленивом родителе.
— Ну, так значит, я ленивый родитель. Гей! — сказал он суровым тоном. — Сиди спокойно и веди себя как следует, иначе папочка устроит тебе такую порку, какой ты еще не видывала.
— Папочка, — Гей сделала ударение на незнакомом слове.
— С этой минуты я буду твоим папой, нравится это тебе или нет. Поэтому веди себя нормально!
Общими усилиями им удалось надеть на нее пижаму и засунуть в постель.
Выйдя из спальни, Джоэль взял Эйлин за руку.
— Знаешь что? Дети не должны рождаться случайно. Право иметь ребенка надо выстрадать, надо за него молиться, надо, чтобы тебя признал достойным Совет Родительских Цензоров, чтобы твою душу испытали с помощью новейшей электромагнитной душеграммы.
— В этом случае, — тихо сказала Эйлин, — у нас бы не было Гей.
— Я понимаю. Но это единственный правдивый аргумент против всего, что мы натворили, а теперь она нам за это покажет.
— Джоэль, ты действительно считаешь ее… неуравновешенной… в психологическом отношении?
— Я считаю, что она самая упрямая, самая здоровая и уравновешенная ведьмочка во всей округе, и проблема выживания касается только нас.
Эйлин почувствовала себя такой усталой, как будто она сыграла в хоккейном матче, но это была восхитительная усталость. Она лежала с полузакрытыми глазами, слушая слова Джоэля.
— Я не смогу часто видеться с вами, пока не сдам экзамены, но я завалю вас букетами цветов, страстными телеграммами и открытками. Лучше открытками, так дешевле.
— М-м, — промурлыкала сонно Эйлин.
Тут она вспомнила, что пообещала позвонить матери. Она не собирается повторять ту же ошибку дважды.
— Ты действительно должна? — рассерженно спросил Джоэль.
— Я обещала. Она волнуется из-за Гей.
— Ей пора перестать.
— Ты очень несправедлив, — холодно сказала Эйлин, вставая с софы.
— А когда она была ко мне справедливой? Во всяком случае, скоро мы будем вне ее покровительства. Как только я сдам экзамены, мы поедем на юг.
Эйлин внезапно почувствовала дрожь. — А как же моя работа?
— Посмотрим. А где ты работаешь? Ты ведь еще не сказала мне.
— Сейчас я готовлюсь стать декоратором внутренних помещений. Я изучила коммерческий французский и теперь веду всю переписку на французском языке, — с гордостью сказала Эйлин. — Я продолжаю посещать курсы, и скоро меня, наверно, возьмут в качестве ассистента.
— Ты умная малышка. Но то же самое ты сможешь делать и в Лондоне, — беззаботно сказал Джоэль, а для Эйлин это прозвучало так, как будто он считал ненужными все ее усилия и усердную работу. — Французский понадобится в Африке, — добавил Джоэль. Мы могли бы поехать в Гвинею.
— А я совсем лишена права голоса? (Совместные решения? Какой абсурд!)
— Ты же говорила, что любишь путешествовать.
— Это было много лет назад.
О Боже, они снова начинают ссориться. Она разочарованно посмотрела на Джоэля, лежащего на софе. Он на самом деле хочет в Африку! Тут Эйлин почувствовала угрызения совести.
— В Гвинее, наверно, интересно, — осторожно сказала она, — но мне бы хотелось вначале это обсудить.
