Катарина Хагена - Вкус яблочных зёрен (ЛП)
исследовать его письменный стол. В правом нижнем ящике раньше всегда находились
сладости "Афтер Айгхт", "Тоблероне" и несколько цветных коробочек с конфетками
"Макинтош". Я любила эти банки, даму в чудесной лиловой одежде и карету лошадей. Я
находила какое-то чувство неудовлетворения в улыбке мужчины и его высокой шляпе, но
была в восхищении от нежного и воздушного зонтика от солнца дамы и изящных ног
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
лошадей. "И не было ли где-нибудь такой же маленькой чёрненькой собаки?" Только тонкая
талия лиловой дамы сбивала с толку. Её сияющая улыбка не скрывала от меня то, что она в
любое время могла разломиться в середине. Нельзя было долго туда смотреть. Конфеты
прилипали к нашим зубам как смола, и к тому же были с холодной, тягуче-беловатой мягкой
начинкой. Я с удовольствием ела квадратную красноту. Розмари любила золотистые талеры,
и только Мира была верна "Афтер Айгхт". Всё же время от времени, если мой дедушка сам
раздавал по кругу банку, она брала одну липкую тёмно-фиолетовую конфету грильяжа.
Ключ находился в бюро кабинета. Хиннерк никогда не старался что-нибудь запирать.
Ведь и без этого никто не осмеливался у него рыться. Его гнев не делал различий между
коллегами и подчинёнными, внучками и их подругами, женой и уборщицей, другом или
врагом. И своим дочерям дед не давал поблажек, независимо от того, чьи мужья или дети
присутствовали при этом. Хиннерк был человеком закона, и как это говорится - он был
закон. Хиннерк нашёл себя. Но Харриет этого не нашла.
Я открыла письменный стол и знакомый запах деревянной полировки, дел и мятного
ликёра ударил по мне. Я села на землю, вдохнув запах, и заглянула в письменный стол. Там
действительно пустовала банка "Макинтоша" и лежала какая-то серая книга. Вытащив её, я
раскрыла и увидела, что это была книга Хиннерка, и его имя, написанное чернилами.
"Дневник?" Нет, не дневник. Это были стихи.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Глава 7.
Раньше Харриет уже рассказывала нам о стихах Хиннерка. Хотя она жила с ним в
одном доме, но мало говорила с ним и ещё меньше о нём, и то, что мы нашли его стихи,
было более чем странно.
Харриет встречалась со своим отцом, но и одновременно избегала его. В детстве она
не застывала в его присутствии как Криста и Инга, и не плакала как Берта. А просто убегала.
Если он кричал на неё или даже запирал, тогда она закрывала глаза и засыпала. И спала по-
настоящему. Это был не транс и никакое не бессознательное состояние. Это действительно
был сон. Харриет называла его полётом и утверждала, что каждый раз мечтала. Сначала она
парила в небе над пастбищем с фруктовыми деревьями, а потом медленно над яблонями.
Если её отец выбегал из комнаты и громко хлопал дверью, то она кружилась там над ивами,
приземлялась и повторяла ещё раз снова. Будучи ребёнком, Хиннерка часто избивал отец, но
несмотря на это, он никогда не трогал других людей, каким бы яростным не был его гнев.
Дед только грозил дубиной и как он это называл "телесным наказанием". Хиннерк кипел и
плевался, а его голос срывался и становился громким, и от этого болело в ушах. Дедушка
становился циничным и тихим, и мог шептать ужасные вещи, но никого не избивал и, даже
никогда не пытался этого сделать. Харриет использовала всё для себя. Она просто засыпала
и улетала.
Харриет принадлежала к девочкам, которые не могут по-настоящему полюбить или
хорошо придумывать, а могут только мечтать. От вида детей и маленьких животных она
полностью выходила из себя. После получения аттестата зрелости тётя решила изучать
ветеринарию, хотя была бездарной овцой в естественных науках. Хуже её способностей был
тот факт, что при виде больного создания она могла немедленно разразиться слезами. Уже во
вторую неделю профессор начал объяснять Харриет, что та находилась здесь не с целью
любви к животным, а для того, чтобы сделать их здоровыми. Моя мать рассказывала, как
тётя в первый практический час швырнула семинарскому руководителю под ноги труп
чёрно-белого кролика вместе со своим рабочим халатом. Но вместе с халатом она бросила и
учебу. После того, как Харриет покинула помещение, доцент отчаянно посмотрел ей вслед,
однако девушка больше ни разу не вернулась обратно. Моя мать всегда рассказывала эту
историю в присутствии Харриет и при её хихикающем согласии. Я не знала, рассказывала ли
ей всё тётя сама или она узнала от одной из её ранних сокурсниц. Розмари тоже любила эту
историю и поэтому моя мать постоянно её изменяла. То там была кошка, которой делали
вскрытие, один раз был щенок, а однажды, даже небольшой кабан-однолетка.
После изучения языков — английского и французского, Харриет стала переводчицей,
а не учительницей, как первоначально хотел её отец. Именно это она очень хорошо умела.
Тётя родилась посредником между двумя мирами, ведь когда мысли и чувства других
происходят внутри, они не могут объясниться друг с другом. Так Харриет была посредником
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
между сёстрами, своей матерью и портнихой, которая приходила дважды в год. А также
между своим отцом и учителями. Так как она понимала всех и каждого, ей было тяжело
отстаивать твёрдую точку зрения. Стойкость - в любом случае, это было не для Харриет, тётя
имела привычку парить в облаках. И именно над вещами, и естественно, в постоянной
опасности сорваться и разбиться о землю. Но странным образом, это было на редкость
трудное падение. В сущности, Харриет больше бродила по земле. Прибывая внизу, казалось,
она была в растерянности и усталости, однако ничуть не в разбитом состоянии.
Будучи одной из трёх девочек, Харриет, как и все, имела несколько историй о юношах.
Криста была стеснительной. У Инги были её почитатели, на которых она смотрела, но не
