Элизабет Обербек - Модельер
— Почему ты не хочешь проснуться? — спрашивал Артюр. Он гладил ее руку.
— В школу. Быстро, быстро! — Это командовала Жюльетт.
Когда Жюльетт выходила из палаты, то наступала необыкновенная тишина.
— Разве это не странно, — сказал наконец Клод Агнес, — мы, брат и сестра, но почти не знаем друг друга.
— Ты был слишком взрослым, Клод. Помнишь? Ты уехал учиться в школу дизайнеров. Ты никогда не интересовался моей жизнью. Ты хотел быть только с папой и никогда не хотел разговаривать с нами, девочками. Но я слышала о тебе даже в Лионе, читала заметки. Тебя знают и там. Должна признать, что я была удивлена. Ведь ты не хотел привлекать к себе внимания, хотя теперь уже поздно. Ив всегда говорил, что ты должен отправиться в Париж и сделать настоящую карьеру. Правда, теперь я смотрю на тебя и понимаю, что ты совсем не изменился. До сих пор прячешься. Я вижу это по твоим глазам. До сих пор мало говоришь. Ты не хочешь по-настоящему жить. Посмотри, разве это жизнь! — Она похлопала его по плечу. — О, Клод, — ее большие коричневые глаза наполнились слезами, — прости меня, возможно, это не то место, где нужно говорить об этом, но… — Она вытерла глаза и посмотрела на мать. — Мама, это поможет тебе, пусть это такое же неподходящее место, как и все другие. Клод, это ты не заботишься ни о ком, я имею в виду, ты ни о чем не хочешь знать! Не задаешь вопросов. Неужели тебя совсем не интересует моя жизнь? Почему я спрашиваю об этом? Мама, ты слышишь? Клод, давай бороться, мы должны общаться как брат и сестра. Это может встряхнуть ее. Не смотри так угрюмо.
Неужели это правда? Неужели он никогда не спрашивал о своей сестре Агнес и о ее муже Иве, об их детях?
— Но, я думал о вас, — сказал он.
Агнес стала рыться в своей сумочке. Искала салфетку? Или у нее появилось неожиданное желание что-то дать брату в качестве примирения, подарок? Она вынула из сумочки связку автомобильных ключей с пластиковой биркой машины, взятой напрокат.
— Я должна возвращаться в Лион, Клод. Ты здесь самый старший. Передай привет Жюльетт. Я предупреждала, что должна уехать сегодня вечером. Мои дети нуждаются во мне, я должна быть дома к завтрашнему утру, чтобы успеть организовать конференцию мужа. Мама может провести в таком состоянии месяцы, годы. Я позвоню завтра, чтобы узнать последние новости. До свидания.
Клод провел остаток дня и вечер с матерью, он наклонялся над ней, шептал что-то, целовал ее лицо и руки. В эту ночь, после того как ушли Бернар и Жюльетт с детьми, после отвратительного ужина в госпитальном кафетерии он вернулся в палату и был потрясен тишиной.
Он подошел на цыпочках к кровати матери. Ее глаза были закрыты, ее холодные, сжатые в кулачки руки лежали вдоль тела. Ее тело было словно камень. Он пощупал пульс и не обнаружил его. Он поцеловал ее в обе щеки и поднес ее безжизненную руку к своему сердцу.
— Мама, — прошептал он, — прощай. Передай от меня привет папе.
Ему не хотелось больше оставаться с ней один на один, ее безвольное лицо, похожее на необработанную глину, угнетало. Он вышел и позвал медсестру. Она понимающе кивнула и занялась своим делом, словно только ждала разрешения.
— Я подожду здесь, — сказал он дрожащим голосом. Он позвонил Жюльетт и сообщил: — Мама умерла. Сейчас восемь часов и шесть минут вечера.
Медсестра выкатила кровать в холл.
— Куда вы ее увозите?
— К мадам Белжье, месье, она позаботится о теле.
Со времени смерти отца он помнил, что мадам со знанием дела сохраняет тела, делает макияж, маскирующий смерть.
— Да. Но нет, подождите… а священник? — спросил он. — Пожалуйста, оставьте ее в этой палате, пока не прибудет священник. Он мой друг и будет здесь через десять минут. Я ему сейчас позвоню.
— Извините, месье, — бодрым голосом сказала медсестра. — Они делают это после того, как тело приведут в порядок.
Привести тело в порядок.
— Подождите, — сказал Клод. Одной рукой он держался за кровать, а другой набирал номер Анатоля.
— Анатоль, умерла мама. Ты можешь прийти в больницу?
— Он уже идет, — уверил он медсестру. — У нее должен быть священник. Она любила Бога. Даже когда смотрела телевизор, читала молитвы.
— Мы можем подождать несколько минут, но, по закону, требуется немедленно перевезти тело в морг, это связано с требованиями гигиены. Если никто не прибудет в течение пяти минут, мы будем вынуждены сделать это.
— Она умерла всего лишь несколько секунд назад. — Мог ли он говорить о ней, как о еще живой? Он отвернулся от матери, с лица которой уже сошли почти все краски.
— Пожалуйста, месье, — сказала медсестра и, протиснувшись между ним и кроватью, быстро вышла из палаты.
Она вернулась ровно через пять минут, ее прежняя бодрость сменилась нетерпением и раздражительностью.
— Мы ждали пять минут. Согласно гигиеническим требованиям, мы должны вывезти тело. — Она посмотрела на свои часы.
— Моя мама полюбила бы вас! Из-за гигиены! Какое совершенство! Мама, теперь другие будут наводить чистоту. Неужели смерть не знает порядка, неужели это так? — Клод подошел ближе к медсестре, словно хотел сказать что-то важное для нее. — Да, — сказал он громко, — смерть не знает порядка, но позвольте сказать вам, мадемуазель, что жизнь еще более беспорядочна.
— Месье, мы должны перевезти тело.
— Прежде, чем вы сдвинете ее с места, вам придется передвинуть меня! — Сказав это, он положил обе руки на спинку кровати, стараясь не смотреть на мертвую мать.
Медсестра сделала шаг назад и нажала на красную кнопку, расположенную в изголовье. В дверях появился человек в белом жакете, его сросшиеся брови были похожи на одну толстую линию на лбу. Он произнес:
— Месье, пожалуйста, отойдите от кровати.
Клод изо всех сил толкнул кровать по направлению к нему. Тот потерял равновесие и упал. Медсестра начала оказывать ему первую помощь. Другая попыталась оторвать руки Клода от металлической спинки кровати.
Поражаясь собственной силе, Клод быстро покатил кровать по коридору к лифту, кабина которого словно ожидала его, и нажал на кнопку первого этажа. Когда открылись двери, три человека в зеленой больничной униформе загородили ему дорогу. Он не мог сказать, кем были эти люди — доктора или охранники. Он направил кровать на мешавших ему людей и выкрикнул:
— Моя мать должна увидеть священника!
Люди в униформе уступили дорогу.
Он бежал, толкая кровать по глянцевому белому полу госпиталя.
— Она не принадлежит вам! — прокричал ему вслед один из людей в зеленом халате.
Клод развернулся и прокричал в ответ:
