Элизабет Обербек - Модельер
Валентина встала, поправила халат, высморкалась и снова села на диван.
— Я думаю, что графиня даже предложила ему свой дом на Корсике для нашего медового месяца. Вот так-то! Делал ли он это для поддержания своего бизнеса, из чувства долга по отношению к подруге детства его матери или чтобы обеспечить место для проведения медового месяца? Я не знаю.
Клод повернулся под одеялом и случайно коснулся рукой ее колена. Она закашлялась, прикрыв рот ладонью.
— Как бы то ни было, Клод, но это случилось, и мое сердце разрывается от жалости к этому человеку.
Несмотря на простуду и кашель, теперь ее голос звучал очень четко. Клод сидел неподвижно. Способен ли он выдержать подобную святость, эту вспышку любви? Одеяло упало на пол. Для него все потеряло значение.
Она вытащила три салфетки из коробочки и высморкалась. Потом вытерла глаза и снова натянула одеяло.
— Я не могу покинуть Виктора в такой трудный момент. Это все равно что увидеть во время шторма два корабля: один на плаву, а другой тонет, и никто не приходит ему на помощь. Это трудно объяснить, но в связи со всем случившимся я поняла, как глубока моя привязанность к Виктору. Я никогда не прощу себе, если покину его в трудный момент. Это удивительная смесь чувств: я сочувствую ему и люблю его, эти чувства сменяют друг друга. И знаю, что сделаю все, чтобы облегчить его страдания. Я понимаю, это несправедливо по отношению к тебе, скорее, по отношению к нам обоим.
Валентина поднялась с дивана, ее нос покраснел еще больше, в глазах стояли слезы. Он слышал, как она сморкается в ванной комнате. Вернувшись, она села на диван, поджав ноги, и натянула одеяло до подбородка.
— Пожалуйста, прости меня! — Она повернулась к нему. — Как странно. У меня такое ощущение, что это говорю не я, а нечто внутри меня! О, это лицо, Клод, эти теплые, зовущие глаза. Жаль, что они, не отрываясь, смотрят на меня, а не на другую женщину! — Неожиданно она обняла его. — Прости меня, — сказала она ему тихо на ухо.
Он встал и пошел к двери. Она последовала за ним.
— До свидания, мой любимый Клод Рено, — сказала она, прикладывая скомканные салфетки уже к глазам.
Он вынул бледно-голубой шелковый носовой платок из нагрудного кармана и нежно прикоснулся к ее лицу. Затем попытался изобразить улыбку, но отвел глаза, открыл дверь. Что ж, все произошло так, как он и ожидал. Но поцеловать ее он уже был не в силах. Она опять обняла его, прощаясь, и замерла. Тут Клод заметил, что портрет Виктора теперь висит в гостиной и обращен к выходу.
— Прощай, — сказал он, отстранившись, и направился к лестнице.
Он слышал, как эхом отозвался ее голос в лестничном проеме. Слабый дрожащий голос: «Мне так жаль». Но он заставил себя не отвечать и не смотреть вверх, чтобы не видеть красного кончика носа и темно-синих глаз цвета полуночи.
Глава 12
Клод шагал по ночному Парижу уже несколько часов, не замечая, где он находится, до тех пор, пока не вспомнил о Педанте, запертом в машине. Он побежал, вытащил попугая и небольшой пакетик с кормом для птицы и пошел бродить по спящим улицам, пока не увидел отель. Пятизвездочный «Де Пти Шампс» был весь залит светом, который выгодно подчеркивал свежевыкрашенный фасад цвета персика, карнизы гостиницы утопали в герани.
Он разбудил портье и попросил номер на одну ночь. Седовласый мужчина с выцветшими глазами надменно ответил, что свободных мест уже нет. Но если его птица не шалит и не очень громко кричит, то он может подыскать место на следующую ночь. К счастью, он показал, как пройти к отелю, где еще могут быть свободные комнаты, сказав с укоризной:
— Уже так поздно!
Свернув за угол, Клод услышал громкую музыку в стиле рэп и заметил нужный отель — темный особняк, расположенный между оживленным баром и уличным кафе. Еле заметная черная дверь вела к лестнице с бежевым ковром, на котором кое-где виднелись пятна. На маленькой площадке за столиком сидела женщина. У нее были выкрашенные в черный цвет волосы, глаза, подведенные жирной черной линией, которые делали ее похожей на бульдога. Она с подозрением спросила, ожидает ли он гостей.
— Нет.
— Вы никого не ждете? — переспросила она еще раз, высоко подняв густо накрашенные брови.
— Извините, — сказал Клод. — Я поищу другое место.
— Это правильно! — сказала она. — Все равно мы не принимаем постояльцев с животными.
Пройдя шесть кварталов, он увидел светящуюся вывеску: «Мари сдает комнаты».
Он вошел и наконец-то получил комнату, которую надлежало освободить в восемь тридцать утра.
— Почему так рано? — спросил Клод.
— Так вам нужна комната или нет? — грубо спросила его женщина в белом фартуке. Клод подумал, что ее полузакрытые глаза не заметили Педанта.
Два тридцать — не лучшее время для человека, не знакомого с Парижем, да еще и с попугаем на плече, чтобы снять номер в отеле. Клод согласился и отдал требуемые пятьдесят евро. Прикрыв Педанта пиджаком, чтобы не шумел, он направился за женщиной, которая показала комнату.
Клод проснулся от громких голосов и скрипучих звуков. Казалось, что кто-то передвигает мебель. Он поднял штору и посмотрел в окно, которое было очень небрежно покрашено. Его створки прилипли к подоконнику — вот почему ему не удалось их открыть. Внизу повсюду виднелись кремовые крыши рыночных прилавков, которые, должно быть, установили рано утром, когда он еще спал. Среда. Конечно, базарный день. Торговля шла очень бойко. Покупатели торговались, взвешивали товар, расплачивались и удалялись, нагруженные покупками. Под одним тентом висели связки чеснока и лука, под другим разнообразные колбасы. На одном из ближайших столов под солнцем стоял деревянный поднос с перезревшим сыром «камамбер».
С Педантом на плече он незаметно вышел из гостиницы. Пробираясь к машине сквозь толпу покупателей и пешеходов, Клод с некоторой грустью вспомнил свою мастерскую и подумал о том, сколько пропустил звонков от клиенток. Как Розмари объясняла его отсутствие? Он вспомнил об изумрудно-зеленом шелковом вечернем платье, которое обещал мадам де Лей, подруге Валентины.
В «Де Пти Шан» Клод снял номер с маленькой кухней и направился в расположенное поблизости кафе, чтобы выпить кофе. Веранда выходила в небольшой парк, где трое детей играли в казаков-разбойников. С каждым выкриком: «Я нашел тебя», — раскрывалось очередное потайное место. Клод подумал о своей собственной игре в казаки-разбойники с Валентиной. Он нашел ее, но она предпочла на всю жизнь спрятать свою любовь. Как бесполезна была эта погоня за любовью! Эмоциональная суматоха, которая оставила столько ран на сердце. Допивая последний глоток кофе, он обратил внимание на пышный цветочный наряд балкона. Неожиданно он показался ему слишком ярким. Может быть, цветы сделаны из пластика? Он спросил об этом официантку.
