Джанет Дейли - Золотой мираж
Ему не надо было расспрашивать, о чем она думает в эту минуту. Он знал, что в своей головке она хранила созданный ею же образ матери и он должен быть таким же прекрасным, как в сказке.
– Она была красивой, Лора. Очень красивой. У нее были такие же черные волосы, как и у тебя, и такие же темные глаза. Она очень любила нас обоих, – соврал Беннон.
Лора молчала, жадно ловя каждое слово отца и бережно пряча его в своей памяти. Она разрешила ему взять из ее рук фотографию и поставить на место. Он знал, что его слова сделали девочку счастливой. А это было главное.
– Почему бы тебе не снести свои вещички вниз? Я сейчас спущусь.
Он встал и наконец заправил галстук под воротник рубашки.
– Ладно. – Она пошла к двери, все еще продолжая улыбаться.
Беннон повернулся к зеркалу и наконец завязал галстук. С грустью и сожалением он вспомнил себя молодым, жадно любящим жизнь, питающим надежды и пусть туманные, но все же замыслы и планы, которые вселяли веру в себя и желание многое сделать.
7
Лимузин ехал по засаженной вековыми тополями улице, оставляя после себя шуршащий вихрь поднятой колесами сухой листвы.
Кит сидела на заднем сиденье, закутавшись в накидку, подняв ее гофрированный воротник. Она смотрела в окно. Напротив, удобно вытянув ноги, сидела Пола.
– Интересно, много ли гостей соберется на этот благотворительный бал? – лениво спросила Пола.
– Человек двести, возможно, – предположил Джон.
– Так много, – почти со стоном промолвила Кит.
Джон с иронической улыбкой взглянул на нее.
– Мне казалось, тебе нравятся балы и вечеринки.
– Вечеринки – да. А эти чопорные светские рауты – не очень. Я чувствую, что должна все время быть настороже, следить за каждым своим словом. Короче говоря, выставить внутреннюю охрану.
– Нам всем так или иначе приходится это делать, – назидательно заметила Пола. Сегодня она выглядела еще более экзотической, чем обычно, в стилизованном национальном наряде от Армани. Сидевшего рядом с ней Чипа явно терзал крахмальный воротничок сорочки, и он беспокойно мял и тянул его вниз вместе с галстуком.
– Но только не тебе, не так ли, Пола? – с улыбкой посмотрела на подругу Кит. – Я, увы, так и не научилась говорить одно, а думать другое.
– Научишься, – с уверенностью сказала Пола, отчего Кит стало не по себе.
– Возможно, – небрежно ответила она, чтобы прекратить этот странный разговор, и посмотрела в окно.
Тенистая улица кончалась, и лимузин ехал через ярко освещенные кварталы делового центра. Кит сразу же узнала трехэтажное кирпичное здание отеля.
– Вот и наш «Джером», – как бы про себя тихо промолвила она. – Трудно поверить, что он был построен еще в те времена, когда в Чикаго лишь рождалась идея строительства многоэтажных домов, эдаких невысоких небоскребов, как о них говорили.
– Ты бывала в нем после полной его реконструкции? – спросил Джон, гася сигарету в пепельнице.
– Однажды. Мы с отцом как-то обедали в Серебряном зале. Это было спустя год после того, как отель вновь открылся. Знаешь, Джон, здесь бывал Гарри Купер. Он любил, говорят, сидеть на скамейке перед отелем и глазеть на местных девушек.
– Гарри Купер? – скептически фыркнула Пола.
Кит кивнула.
– В сороковых и пятидесятых сюда приезжало немало голливудских звезд. Существует легенда о том, как Хеди Ламар просиживала все вечера в баре отеля «Джером», а Дюк Эллингтон затеял тяжбу из-за участка на рудниках, якобы принадлежавшего ему. В отеле «Джером» останавливалась Норма Шиллер, и я сама видела фотографию Ланы Тернер с тогдашним ее мужем Лексом Баркером, обедающих у «Джерома». – Кит озорно улыбнулась и добавила: – Конечно же, Лана была в одном из своих знаменитых свитеров. – Улыбка все еще блуждала на ее губах, когда она, задумавшись, продолжила: – Отец рассказывал, что после того, как здесь построили бассейн, во время вечеринок и банкетов гости нередко развлекались тем, что прыгали в него – в одежде или без оной. Это было задолго до того, как семейство Кеннеди ввело на это моду.
– И ты тоже прыгала? – ехидно справился Джон, бросив на Кит хитрый взгляд.
– Все это было еще до меня, – с обезоруживающей улыбкой ответила Кит.
– Расскажи, каким «Джером» запомнился тебе в детстве, – поинтересовался Чип, в котором пробудился интерес писателя.
– Он был мало похож на нынешний. После второй мировой войны кирпичный фасад был выкрашен белой краской, наличники сделаны голубыми. Мы называли его домом с голубыми бровями, – вспомнила Кит. – Он был тогда невзрачен на вид, сильно обветшал. Постоянно кто-то требовал снести его за ненадобностью. И тем не менее бар в «Джероме» пользовался неизменной популярностью у лыжников и туристов. Не посетить его, побывав в Аспене, казалось невозможным. Особенно его главный зал со стойкой. Был здесь еще особый, совсем небольшой зал для дам. Правда, туда заходить дамам не рекомендовалось общественным мнением, но многие все же отваживались.
– Это что еще за затея? – нахмурившись, полюбопытствовал Чип, поправляя очки.
– Еще в 1860-х к отелю был пристроен небольшой зал, куда разрешалось заходить дамам, не имевшим кавалеров, выпить чашечку чая или что-нибудь покрепче...
– Как демократично, – съязвила Пола.
– По тем временам – да, – серьезно пояснила Кит и посмотрела на красивое старинное здание отеля, к которому они подъезжали. – Все время ходили разговоры, что его вот-вот снесут. Я рада, что этого не случилось.
Кирпич, очищенный от ненужной штукатурки, приобрел свой благородный терракотовый цвет. Дом, гордо возвышающийся на перекрестке Главной улицы и улицы Милл, был своеобразным символом славного прошлого Аспена, как, впрочем, и многообещающего будущего.
К подъезду отеля то и дело подкатывали не только «мерседесы» и роскошные лимузины многих других марок, но и вездеходы местных состоятельных фермеров. Благотворительный бал привлек самую разношерстную публику. Когда их лимузин пристроился к длинному ряду машин, Кит снова представила себе прошлое отеля, пик его славы. После того, как в нем появились лифт, горячая вода и отличная французская кухня, отель пережил свое новое рождение. Богачи из восточных штатов, новоиспеченные железнодорожные магнаты, серебряные короли, европейская знать подкатывали к его подъезду в каретах и колясках. Толпы зевак ждали на тротуарах, чтобы поглазеть на гостей во фраках и цилиндрах и на дам в кринолинах с обнаженными плечами.
По сути, сейчас здесь внешне не так уж много изменений.
Швейцар в ливрее помог Кит выйти из машины. Она взяла Джона под руку, и охранник быстро повел их к двери.
