Карен Темплтон-Берджер - В атмосфере любви
— Помада обязательна. И платье. И туфли на каблуке. И духи.
— Это уже слишком!
— Ты отказываешься от заключенного пари?
Она выпрямилась в седле, глядя прямо перед собой.
— Конечно нет. Черт с тобой, постараюсь сыграть эту роль. Один вечер как-нибудь выдержу.
Алек только хмыкнул в ответ.
Зачем я согласилась на это пари? — в панике думала Гвин. Ведь в любом случае проиграю.
ГЛАВА 7
Я не единственный, кто пытается играть роль, думал Алек, пока они расседлывали коней и шли к дому. Они оба сейчас притворяются. Оба делают вид, что между ними все нормально, смеются и поддразнивают друг друга, как всегда. Но в этом добродушном на вид подшучивании чувствуется незнакомая напряженность. А эта неестественность в смехе Гвин и в том, как она старательно избегает случайных соприкосновений и прямых взглядов?..
Никогда раньше Гвин не боялась смотреть ему в глаза. Еще маленькой девочкой она буквально прожигала его насквозь взглядом своих огромных темных глаз, заставляя рассказывать все, что он знал и чего не знал. У него никогда не было от нее секретов. До последнего времени.
Была почти половина девятого, когда они вошли в гостиницу. Аппетитный аромат свежего кофе и поджаренного хлеба смешивался с влажным кухонным теплом.
— А вот и вы! — воскликнула Мэгги, выходя в коридор. Экономка явно была в превосходном настроении. Некоторое время, пока они раздевались, она стояла и смотрела на них, лучезарно улыбаясь. — Все еще в столовой, так что идите прямо туда, — сказала она, хитро поглядывая на Гвин.
Та поспешно отвернулась, стряхивая снег с сапог. Но прежде чем Алек успел сообразить, что все это значит, Мэгги схватила его за руку.
— Послушайте, мистер, — начала она, стараясь придать своему голосу суровость, — я уже тысячу раз вам говорила, чтобы вы выбрасывали фильтр, когда варите кофе на моей кухне. Понятно?
Алек улыбнулся и отсалютовал, подчиняясь приказу, затем повернулся, чтобы пойти в столовую следом за Гвин. Но Мэгги снова ухватила его за рукав. Ее глаза лукаво поблескивали.
— Как я поняла, вы вместе ездили верхом?
— Мы не делали из этого секрета, Мэгги.
— Нет-нет, конечно нет. То есть ты не делал из этого секрет. Но твоя сообщница… Впрочем, это другая история.
— О чем вы говорите, Мэгги?
— Она определенно скрытничала, когда зашла утром на кухню и увидела нас, — сказала экономка. — Рассказывала нам сказки насчет того, что решила прогуляться перед завтраком. Но я же видела оседланных лошадей у конюшни, — с хитрым прищуром добавила она.
— Может, она просто не хотела лишних объяснений. — Алек пожал плечами и улыбнулся.
Мэгги хмыкнула, потом сказала:
— Интересно, когда и как она намеревается возвращаться в Нью-Йорк?
— Я не знаю, но она собирается заработать денег. Самостоятельно. Полностью самостоятельно, — подчеркнул он.
— И почему Гвин обязательно выбирает самый сложный путь? — с усталым вздохом спросила Мэгги.
— Простой или сложный — не важно. Это ее путь.
Покачав головой, Мэгги подтолкнула его к столовой.
— Иди. Я сейчас принесу ваш завтрак.
Алек нагнал Гвин буквально в дверях.
— Бог мой, — пробормотала она, — ты только посмотри на это.
Столовая была полна народу. И смеха. Два мальчика с хохотом бегали друг за дружкой вокруг стола, не обращая никакого внимания на строгие замечания стоящего в дальнем конце комнаты темнокожего мужчины, настолько высокого, что столовая сразу стала казаться меньше, чем была. Сестры-близнецы, сидя друг против друга, оживленно ворковали с Поппи, который с гордым видом восседал во главе стола над большущей тарелкой с гренками, политыми кленовым сиропом.
— Мне это кажется, или Поппи действительно повеселел? — шепотом спросил Алек у Гвин. Та бросила на него быстрый взгляд, словно собираясь сказать что-то, но, похоже, не нашла подходящих слов.
В этот момент Мэгги толчком распахнула дверь, едва не налетев на Алека. Тот поспешно отступил, увлекая Гвин с ее дороги. Экономка с решительным видом прошествовала мимо них, горя желанием наполнить чашки горячим кофе. Помахивая кофейником, она сурово посмотрела на два пустых стула рядом с тем местом, где она стояла.
— Вы что, ждете особого приглашения? Усаживайтесь.
Алек, не раздумывая, схватил Гвин за руку и, искусно обогнув резвящихся мальчишек, подвел ее к столу. Она бросила на него удивленный взгляд, но не сделала попытки вырваться и ничего не сказала. Однако, когда он выпустил ее руку, отдернула ее так поспешно, что ударилась о край стола.
— Ты не ушиблась? — шепотом спросил Алек, услышав ее приглушенный возглас.
— Нет, — прошипела Гвин.
Но он заметил, что она растирает ушибленное место, держа руку на коленях, и наклонился к ней. На таком близком расстоянии он мог чувствовать ее запах. Почти мог чувствовать ее вкус. И, конечно, мог дразнить ее.
— Давай поцелую больное место и все пройдет.
Смущение и удивление промелькнули на лице Гвин.
— Спасибо, в этом нет необходимости, — сухо проговорила она.
— Доброе утро! — раздался веселый голос.
Алек поднял голову и увидел улыбающееся смуглое женское личико в обрамлении шапки густых вьющихся волос.
Гвин натянуто рассмеялась и представила Алека чете Филипсов.
— Вы ведь учитель? — спросила Лави, раскладывая на коленях салфетку.
Похоже, от ее внимания не ускользнула та напряженность, которая пульсировала между Алеком и Гвин, и милая женщина решила разрядить атмосферу.
— Так точно, — подтвердил Алек, принимаясь за гренки, тарелку с которыми только что поставила перед ним Мэгги.
Лави наклонилась и подхватила пробегающего мимо ребенка. Посадив малыша на колени, она сказала:
— Тогда, быть может, вы нам поможете. Моя дочь Ванесса, видимо, будет учиться в вашей школе, и… Коди, прекрати! Я понимаю, что это, наверное, небольшая школа, но…
Коди, изогнувшись, дотянулся до чашки с кофе, но его действия были эффективно пресечены. Алек воспользовался паузой и оглядел столовую. Девочки, о которой шла речь, нигде не было видно.
— Ванесса ушла погулять, — пояснила Лави. — Она… не очень хорошо себя чувствует в обществе незнакомых людей. И в этом вся проблема.
Алек кивнул и отхлебнул кофе.
— Как я понял, ваша девочка чрезмерно застенчива.
Лави закивала головой, радуясь тому, что собеседник сам произнес нужные слова. Или, может быть, тому, что малыш наконец перестал вертеться и принялся увлеченно сосать палец.
