Пейдж Тун - В погоне за Дейзи
— Давно вы здесь живете? — Уилл наклоняется вперед, общаясь с бабушкой.
Я по привычке начинаю переводить, но она перебивает.
— Я понимаю, — медленно говорит она по-английски. — Пятьдесят два года.
— Пятьдесят два года! — восклицает Уилл. — В два раза больше, чем мне лет.
— И мне, — добавляю я.
— Тебе двадцать шесть? — с интересом спрашивает он.
— Ну да.
— Ха!
— Ты думал, я старше?
— Да нет, просто удивлен, что мы ровесники.
— Когда я узнала, тоже поразилась совпадению.
— Еще одна общая черта.
— Точно. — Мы улыбаемся друг другу. — Ой, извини, бабушка.
Откидываюсь назад, чтобы не загораживать ей обзор, но она вскакивает на ноги.
— Ягненок! — восклицает она по-итальянски и спрашивает: — Уилл останется на ужин?
Я нерешительно поглядываю в его сторону.
— Думаю, ему нужно возвращаться.
— Спроси его, — настаивает бабушка.
— Что такое? — волнуется Уилл.
— Нонна спрашивает, останешься ли ты на ужин? Я сказала, что тебе, вероятно, нужно ехать.
— Мне не нужно.
— Не нужно?
— Нет.
Я поворачиваюсь к бабушке.
— Он остается.
Она расплывается в улыбке и поспешно удаляется на кухню.
Уилл смотрит на меня.
— Если ты не против.
— Конечно нет.
Я вглядываюсь вдаль. Над горными вершинами сгущаются темные тучи.
— Зловеще как-то, — комментирую я.
Уилл согласно кивает, и мы замолкаем. Вскоре нас зовут за стол.
— Все было великолепно, — говорит Уилл после ужина, указывая на пустую тарелку. — Вы фантастическая повариха.
— Да пустяки, — скромно отвечает бабушка, но я-то знаю, как она гордится своим кулинарным мастерством.
Она встает, и я присоединяюсь к ней, помогая убрать со стола.
— Молодежь, идите в гостиную, через минуту я принесу кофе, — командует нонна. — Вперед! — настаивает она, когда я колеблюсь.
В маленькой гостиной только два сидячих места. Одно из них — это небольшой диван, а второе — кресло, так что я присоединяюсь к Уиллу на диване, чтобы оставить кресло хозяйке.
Спустя мгновение слышу его вздох.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Хотелось бы мне отдохнуть здесь несколько дней.
— Ты серьезно? — Я восторженно смотрю на него.
— Ага. Так устал скитаться по гостиницам. А здесь так… уютно.
— По–домашнему, правда?
— Очень.
— Знаю, он маленький, но кажется…
— Правильным, — заканчивает он за меня.
— Да. Точно.
— Как думаешь, мы могли бы убедить твою бабушку пожить в моей квартире в Челси, пока сами побыли бы тут?
Я рассмеялась.
— Было бы чудесно, но ты никогда не уговоришь ее оставить горы.
«И сомневаюсь, что это понравилось бы твоей девушке, — думаю я. — Но не будем о ней».
— Вот, пожалуйста. — Бабушка входит в комнату с маленьким подносом.
Внезапно от каменных стен резонирует ужасный громкий звук.
— Это что, гром? — потрясенно спрашивает Уилл.
— Да, — отвечает бабуля, прислушиваясь к буйству небес. — Сильная гроза. Они непредсказуемы, эти горы, — продолжает она на ломаном английском, ставя свою ношу на журнальный столик и передавая нам крошечные белые чашечки с эспрессо, прежде чем сесть.
— Надеюсь, до завтра все прекратится, — предполагает Уилл.
— Cazzo! Прости, бабушка, — извиняюсь я за свою лексику, видя ее осуждающий взгляд. — Уилл просто сказал, он надеется, что гроза до завтра пройдет, в противном случае они не смогут закончить съемку...
— О нет, только не это! — перебив меня, с тревогой восклицает хозяйка и вскакивает с кресла.
Мы обеспокоенно наблюдаем, как она уходит и возвращается с парой кастрюль.
— Ох уж эти стены, — причитает она.
Вода протекает сквозь трещину в дальней стене.
— И часто такое случается? — спрашивает Уилл, пока мы помогаем затыкать старыми тряпками щели в каменной кладке.
Бабушка отвечает по-итальянски, так что я перевожу.
— Каждый раз, когда она заделывает одну дыру, вода умудряется просочиться где–то в другом месте. Дом целиком нуждается в ремонте. Это дорого? — спрашиваю я у бабули.
— Очень. В моем возрасте овчинка выделки не стоит.
— Бабушка! — возмущаюсь я. — Конечно, стоит. Тебе нельзя жить в таких условиях.
— Все нормально, — настаивает она. — Это не проблема.
— Нет, проблема, в чем мы только что убедились. Я могла бы помочь. Я ведь скопила немного денег.
— Даже не думай, — огрызается она, свирепо глядя на меня. Для восьмидесяти двух лет эта брюзга еще очень даже боевая.
— О чем вы говорите? — вмешивается Уилл.
— Ни о чем, — отвечаю я, оценив бабушкино выражение лица. Она явно не хочет, чтобы Уилл ее жалел…
Мы вытираем оставшуюся воду и расставляем горшки и кастрюльки таким образом, чтобы капающая вода попадала прямиком в них.
Закончив, бабушка поворачивается к Уиллу.
— Ты не должен садиться за руль в такую погоду.
— Да все нормально, — отмахивается Уилл.
— Останешься здесь, ляжешь на диване.
— Нет, что вы, я поеду, — смеется он.
— Это не повод для шуток. — Бабушкин гнев стирает улыбку с лица Уилла. — Мой муж Карло разбился на этих дорогах.
Подождите, я думала, дедушка умер от сердечного приступа?
— О, мне так жаль, — опечаливается Уилл.
— Так что решено, ты остаешься. Поедешь утром, когда гроза утихнет.
Стены дрожат от очередного раската грома.
— Скажи ему ты, — непоколебимо велит мне бабушка.
— Ты же сам говорил, что мог бы провести здесь пару дней. — Я умоляюще смотрю на него.
— И правда. Полагаю, это можно устроить. Вас точно не затруднит? — спрашивает Уилл у бабушки.
— Конечно, нет.
— Тогда нужно позвонить Саймону, рассказать, что к чему. — Он вытаскивает мобильник.
— Боюсь, тут сеть не ловит. Можешь набрать со стационарного. Бабушка, Уилл позвонит?
— Разумеется.
— Хорошо. Не хочу, чтобы он волновался.
Показываю телефон в кухне и возвращаюсь в гостиную, где бабушка уже заканчивает застилать диван простынями и одеялами. Чуть погодя Уилл присоединяется к нам.
— Дозвонился? — интересуюсь я.
— Саймон не отвечает, так что я оставил сообщение на стойке администратора в отеле.
— Мне пора ложиться, — вмешивается бабушка, собирая кофейные чашки. — Собираюсь послушать свою радиопрограмму перед сном. Спокойной ночи, — говорит она Уиллу.
— Спокойной ночи. И еще раз спасибо.
— Пожалуйста.
Бабушка, прихрамывая, выходит из комнаты. Я поворачиваюсь к Уиллу.
— Если хочешь, могу позвонить Холли. На всякий случай, вдруг Саймон не получит сообщение.
