Елена Веснина - Уроки жизни
Алеша и Женька уже в морской форме стояли на причале. У провожающей их Ксюхи глаза были на мокром месте.
— Успокойся, Ксюша, время пролетит незаметно, — утешал ее Женя.
— Ага, это для тебя незаметно! — захныкала Ксюха. — Для меня оно будет длиться бесконечно долго… Еще уволили так не вовремя!
— Потерпи, моя хорошая. Зато я заработаю денег, возьмем кредит, купим себе квартиру… — размечтался Женя.
— Ты мечтатель, Женька! — упрекнула его жена.
— Я не мечтатель, я реалист-моряк! — улыбнулся Женя.
Алеша невольно поглядывал по сторонам, словно ждал кого-то.
— Послушай, Лешка, тебе ведь совсем необязательно идти в рейс! Может, останешься? — спросила Ксюха.
— Нет, решено, и не надо об этом, — резко ответил Алеша.
— Ты, конечно, не прав, но я больше вмешиваться в чужие дела не буду, — пообещала Ксюха.
— Вот это правильно, — похвалил ее Женя. — Взрослеешь на глазах.
Корабль уже был готов к отплытию. Алеша и Женя перешли на палубу, а провожающие остались на причале. И вдруг Алеша увидел, что по берегу, спотыкаясь, бежит Маша. Он не мог оторвать от нее взгляда.
Буряк не был бы следователем, если бы не пришел к Кате Буравиной для выяснения обстоятельств, о которых она говорила по радио. Катя не ожидала его увидеть у себя.
— Здравствуйте, Григорий Тимофеевич. Какими судьбами? — спросила она.
— Здравствуй, Катенька. По твою душу пришел.
— И по какому вопросу, интересно? Присаживайтесь, — предложила Катя.
— Странно, что ты спрашиваешь об этом, — сказал следователь, усаживаясь в кресло. — Я пришел уточнить кое-какие детали истории, которая прозвучала в прямом эфире радиостанции «Черноморская волна».
— А что… Алеша уже написал заявление? — удивилась Катя.
— Пока нет, пока нет… — покачал головой следователь. — Насколько я знаю, от Алексея Самойлова заявления не поступало. Поэтому и мой приход к вам сейчас как бы… полуофициальный.
— Это как? — не поняла Катя.
— Я пришел, потому что считаю своим долгом выяснить, что там вышло у вас с Алешей, чтобы потом, когда делу будет дан официальный ход, не было поздно.
— В каком смысле? Я не поняла. Что может быть поздно? И вообще — почему вы пришли ко мне, как вы выражаетесь, полуофициально, если вполне официально вызвали по этому вопросу в милицию Костю?
Тут пришло время удивляться следователю.
— Что? Я не понял. Я Костю к себе не вызывал.
— Ну как же? Я своими глазами видела — официальная повестка. Если хотите разбираться — разбирайтесь честно. А то какие-то игры получаются — Костю в милицию вызвали официально, ко мне пришли разведать обстановку… Хотите подловить нас на противоречиях?
— Да не вызывал я твоего Костю к себе, Катя! — снова сказал Буряк.
— Как… не вызывали, Григорий Тимофеевич? А почему он тогда… он давно ушел… — Катя заволновалась.
— Катя, пойми, как бы я мог одновременно разговаривать с тобой и с Константином, даже разделив разговор на официальный и нет? Да и какой мне смысл обманывать тебя?
— Я не знаю… Значит, его вызвали в милицию по другому поводу… И не вы, а другой следователь… — предположила Катя.
— Я непременно выясню, кто и зачем вызывал сегодня Константина Самойлова в милицию. Но сейчас я хочу поговорить о том, как ты подсыпала Алеше снотворное.
Катя не хотела откровенничать.
— Снотворное? Какое снотворное? Никакого снотворного я не подсыпала! — заявила она.
— Но я своими ушами слышал радиоэфир, Катерина! — строго сказал Буряк.
— Мало ли что говорят в радиоэфире для красного словца, Григорий Тимофеевич, — включилась в разговор появившаяся в дверях Таисия.
Следователь подскочил с кресла:
— Здравствуйте, Таисия Андреевна!
— День добрый, Григорий Тимофеевич. Интересно знать, почему вы разговариваете с моей дочерью в таком тоне?
— В каком таком? Обыкновенный тон!
— А по-моему, очень суровый. Она у меня девочка очень впечатлительная, может разволноваться! — Таисия была готова защищать дочь всеми правдами и неправдами. Следователь понял, что разговора с Катей не получится. Таисия недвусмысленно намекнула ему, что пора уходить.
— Приятно было повидаться, Григорий Тимофеевич, — сказала она.
— Вы напрасно, Таисия Андреевна, не дали мне пообщаться с вашей дочерью. В ваших интересах…
Но Таисия его перебила:
— Нет. Вы не защитник наших интересов, Григорий Тимофеевич. Поэтому пока у вас не будет официального повода прийти в наш дом, даже и не появляйтесь.
— Таисия Андреевна! Поймите. Дети заигрались во взрослые, опасные игры. Их нужно остановить, поймите.
— И замечаний по поводу воспитания мне от вас, Григорий Тимофеевич, не нужно, — сухо заметила Таисия.
— Ну что ж… Честь имею, как говорится, — вздохнул следователь.
Когда он ушел, Таисия без сил опустилась на диван. Она никогда так не волновалась.
* * *Сообщив Маше, что Алеша уходит в рейс, Полина сразу же направилась в офис к Буравину. Уже с порога она сказала:
— Как ты мог, Виктор?
— В чем дело? В чем я опять виноват? — поднялся ей навстречу Буравин.
— И ты еще спрашиваешь? — кипятилась Полина. — Как ты мог отпустить Алешу в рейс?
— Точно так, как отпустил бы любого другого моряка. Он добровольно согласился отправиться на «Верещагино» с Женькой. Рейс коммерческий. Подзаработает.
— Как ты сказал? Подзаработает? Любой моряк? — повторила Полина. — Но он не любой!
— Я имел в виду — любой моряк из моей команды.
— С каких пор Алешка в твоей команде, объясни мне!
Насчет команды — он сам решил, — стал объяснять Буравин. — Поверь, я его не уговаривал, наоборот — спросил, как отнесется отец к тому, что он будет работать на «Верещагино».
— Как отнесется отец! — передразнила его Полина. — А ты не подумал, как отнесется к этому мать?! Обо мне ты подумал?
— Конечно. Я сказал — иди с матерью попрощайся…
— Мне кажется, ты надо мной издеваешься, Витя!
— Нет, Поленька, нет. Но Алеша — человек взрослый. Он сам так решил! Это был его осознанный выбор!
— А, я понимаю! Ты претворяешь в жизнь новую философию — жить на дистанции от детей!
Буравин видел все иначе:
— Не вмешиваться грубо в их личную жизнь.
— Но Лешка болен! — напомнила Полина. — Ему нельзя было идти в рейс! Ты что, забыл, что у него недавно был сердечный приступ!
Буравин помрачнел:
— Помню. А также помню, кто этот приступ спровоцировал — моя дочь. Но на корабле не будет моей дочери, поэтому повторения такого приступа у Алешки не будет. Будь уверена.
— Ты что, врач? — возмутилась Полина. — Это только врач может сказать, в порядке у Алешки с сердцем или нет. И вообще, он недавно с кровати поднялся. Витя, ты его не остановил, я не смогла… Какой ужас!
